Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! Страница 118

Мы начали спускаться на другую сторону хребта, но вскоре уткнулись в абсолютно непроходимые заросли вереска; огромный участок склона сплошь зарос им, и издали это выглядело как светлое голое пятно среди темной зелени хвойных деревьев. Но когда мы подошли ближе, то оказалось, что колючие ветви высоченных кустов переплелись и перепутались так густо, что нечего было и думать прорваться сквозь них.

Мы вернулись назад и начали спускаться другим путем, и на этот раз нас окружали старые душистые ели, а потом мы вышли на луговину, поросшую цветущими дикими травами, и их желтые и белые цветки ослепительно сверкали на солнце… и наконец углубились в мягкую тень дубов и орешника гикори, а потом вышли к обрыву, с которого увидели маленькую безымянную речку.

В тени под деревьями было прохладно, и я, перегревшись на луговине, вздохнула с облегчением и подняла волосы повыше, чтобы шея остыла. Джейми услышал, как я засопела, возясь с заколкой, и с улыбкой обернулся.

Мы не слишком много разговаривали, и не только потому, что берегли дыхание; сами по себе горы, казалось, налагали запрет на болтовню. Эти гряды и гребни, полные потаенных зеленых убежищ, казались живыми отпрысками древних шотландских гор, поросших густыми лесами, — только детки вдвое превосходили по высоте своих родителей, ныне утративших зеленые одеяния, превратившихся в черные голые скалы. Да, здесь просто в воздухе витало требование тишины, горы не желали, чтобы мы разговаривали, — и в то же время словно обещали нам всяческие чудеса.

Здесь почва была покрыта палой листвой, и слой листьев был не меньше фута толщиной. Они мягко пружинили под ногами, а промежутки между деревьями таили в себе нечто иллюзорное, и казалось, что стоит пройти между этими огромными, поросшими лишайником стволами, — и очутишься в некоем другом измерении, в другой, неведомой реальности.

Волосы Джейми вспыхивали золотом, когда на них падали случайные солнечные лучи, — он был как факел, который вел меня сквозь тенистый лес. Вообще-то волосы у Джейми зимой имели немного другой оттенок — более сочный, богатый, осенний… но несколько длинных дней, проведенных под открытым солнцем, заставили их выгореть и превратили в венец огненной меди. Джейми давным-давно потерял тонкий ремешок, которым стягивал волосы. И вот теперь, когда Джейми ненадолго остановился и смахнул с лица влажные волны, я увидела блеснувшую серебром прядь, как раз над виском. Обычно эта прядка бывала спрятана между более темными, и ее трудно было заметить, — но она там была, и это был след пули, настигшей Джейми в пещере Абендава.

Вспомнив об этом, я слегка содрогнулась. Я бы очень, очень хотела забыть навсегда и Хайти, и все тамошние дикарские мистерии, — но вряд ли приходилось на это надеяться. Иной раз, находясь на грани яви и сна, я как наяву слышала завывание ветра в пещере, и многократное эхо одной и той же мысли преследовало меня, когда я окончательно просыпалась: «Где же еще?»

Мы взобрались на гранитный выступ, густо покрытый мхом и лишайником, влажный от вездесущей воды, выбивавшейся из-под камней с тихим плеском, потом пошли вдоль очередного ручья, раздвигая высокую траву, цеплявшуюся за наши ноги, ныряя под низко нависшие ветви горного лавра и пышных рододендронов.

Глаза мои разбегались при виде крошечных чудес — я видела то удивительные по красоте орхидеи, то какие-то блестящие, как драгоценные камни, грибы… на стволах упавших деревьев отдыхали красные и черные бабочки. Над водой висели огромные стрекозы, неподвижные, ошеломительные… а кое-где клубился туман, загадочный и непонятный.

У меня кружилась голова от этого изобилия, я не могла насытиться красотой окружавшего нас мира. У Джейми было лицо человека, который вообще-то знает, что он спит, но ничуть не желает просыпаться.

Как ни странно, однако я одновременно чувствовала себя и все лучше, и все хуже; я была и бесконечно счастлива — и бесконечно напугана. Эти места были словно нарочно созданы для Джейми, и наверняка он ощущал это так же отчетливо, как и я.

В начале дня мы остановились, чтобы немного отдохнуть напиться из маленького источника, бившего из-под земли на краю удивительно нарядной поляны. Земля под кленами и платанами была устлана толстым ковром пышной зелени, среди которой я вдруг заметила алую вспышку.

— Лесная земляника! — восторженно вскрикнула я.

Ягоды были темно-красными, маленькими, меньше сустава моего мизинца. По меркам агрокультуры моего родного мира, моего времени они считались бы слишком кислыми, почти горькими, — но мы ели их вместе с холодным недожаренным медвежьим мясом и твердыми, как камень, кукурузными лепешками, и они казались нам редкостным деликатесом, — это был взрыв нового, чистого вкуса в моем рту, это была нежная сладость на моем языке…

Я собирала ягоды пригоршнями и складывала в плащ, не заботясь о том, что от них останутся пятна, — что такое несколько маленьких пятнышек клубничного сока среди огромных пятен, оставленных сосновой живицей, сажей, раздавленной травой и просто грязи? К тому времени, как я закончила сбор урожая, мои пальцы стали липкими и душистыми, а желудок был набит битком, и при этом мне казалось, что мои нёбо и десны кто-то хорошенько протер наждачной бумагой, — так подействовали на них кисловатые ягоды. И все равно я не могла удержаться, чтобы не сорвать еще ягодку-другую.

Джейми сидел, прислонившись спиной к стволу огромного платана, полузакрыв глаза, в которые било полуденное солнце. Поляна лежала перед ним, как чаша, полная прозрачной радости.

— Что ты думаешь об этом месте, Сасснек? — спросил он.

— Думаю, что оно прекрасно. А ты?

Джейми кивнул, его взгляд устремился вниз по пологому склону, туда, где за поляной вновь вставали деревья — но там росли ивы, явно обрамлявшие невидимую отсюда речку.

— Я думаю, — немного смущенно сказал Джейми, — сейчас ведь весна тут, в горах… Вон тот луг, внизу, — он взмахнул рукой, показывая в сторону сплошной стены молодой ольхи, начинавшейся на дальнем краю травянистого склона, — на первое время его бы хватило для пастбища. А потом можно расчистить участок у реки, и там посеять зерно. А вон тут склон очень легко осушить. А здесь, посмотри-ка… — Захваченный открывшимся ему зрелищем, он встал, показывая то в одну сторону, то в другую.

Я внимательно следила за его жестами и вслушивалась в слова. По мне, так это место ничем не отличалось от других лесистых склонов и зеленых луговин, по которым мы брели предыдущую пару дней. Но для Джейми, с его фермерским глазом, именно здесь начали вдруг расти, как грибы после дождя, многочисленные домики, и конюшни, и амбары для зерна, и сараи для сена… и пшеничные поля сменили ольховые заросли. Он просто лучился счастьем, оно выплескивалось из каждой его поры, стекало с кончиков волос… Мое сердце вдруг потяжелело, как будто налитое свинцом.