Шелли Такер - Объятия незнакомца Страница 12

Она задержала дыхание. Кто бы это ни был, но вошел он осторожно и почти неслышно.

Это насторожило ее.

Он – или она? – молчал.

Сердце ее болезненно стучало. Она точно слышала, как сюда вошли... Не почудилось же ей... В конце концов, не сошла же она с ума!

Она физически ощущала, что крошечная келья наполнилась чьим-то присутствием.

– Любимая! – услышала она шепот.

Глубокий мужской голос был совершенно незнакомым, как, впрочем, и это слово.

– Любимая... ты здесь? Я ничего не вижу.

Она услышала осторожные шаги, нащупывающие путь в темноте.

– Мари, это я Макс.

Она открыла глаза и медленно повернула голову – туда, откуда шел голос. Но увидела только высокий темный силуэт; окно в келье день и ночь было зашторено, и ни единая частица света не проникала сюда.

Споткнувшись о ножку кровати, он что-то пробормотал и отступил назад. А потом, нащупывая край кровати, двинулся Дальше... его пальцы скользили по матрацу... они почти касались ее тела.

Она не дышала.

Груди сдавило, она не могла ни вдохнуть, ни выдохнув.

Он коснулся ее волос.

Не могла даже вскрикнуть. Страх парализовал ее.

– Мари, с тобой всевпорядке? – Он опустился на колени у изголовья кровати. – Скажи что-нибудь. Это ямакс.

Голос был хриплым. Она почти не понимала его; он, как и все остальные, говорил слишком быстро.

Он дотронулся до ее руки и – наткнулся на кожаные ремни вокруг ее запястьев.

– Черт! Что онисделали стобой?

Он принялся распутывать ремни, его длинные тонкие пальцы действовали ловко и быстро. Казалось, он очень спешит.

Мари, ошеломленная, не могла вымолвить ни слова, только судорожно глотала ртом воздух. Кто он? Зачем он здесь?

Он развязал ремни, сковывавшие ее ноги, и она тихо застонала, чувствуя, как кровь возвращается в онемевшие члены.

– Дорогая, неужели ты не помнишь меня?

Он вернулся к изголовью кровати. С ужасом смотрела она на темную мужскую фигуру, угрожающе клонившуюся к ней. Она чувствовала исходящее от него тепло, запах его кожи и еще какие-то запахи, пряные и щекочущие, названий которым не знала. Его ладонь коснулась ее щеки. Она обмерла.

Ей вряд ли удастся убежать. Или бороться с ним. В руках и ногах адская боль...

Но он, казалось, не желал причинять ей вреда.

Прикосновение его было мягким, рука теплой, сильной и... нежной. Именно эта нежность и заставила ее вздрогнуть. Неизъяснимый трепет охватил ее.

– Это я, Макс. Твой муж.

– М-муж? – запинаясь, выговорила она. – Что такое муж?

– Значит, это правда? Скажи, – с жаром зашептал он, убирая волосы с ее лба, – ты правда ничего не помнишь! Не помнишь меня? А имя свое имя ты помнишь?

Имя. Сестры настойчиво добивались от нее ее имени. Может, они решили испробовать новый метод допроса? И вместо того чтобы осыпать ее бранью и оскорблениями...

– Мне сказали, что меня зовут... – Она замолчала, силясь вспомнить это длинное, нелепое имя. – Мариниколълебон. А кто...

Она почувствовала его руки раньше, чем успела спросить, кто он такой. Он сидел на кровати и притягивал ее к себе. От удивления она оцепенела; даже доктор, осматривавший ее, не дотрагивался до нее так!

Она была настолько потрясена, что даже не могла протестовать. Его ладонь скользила по ее спине, и сквозь холст рубашки она ощущала его горячие пальцы. Его шершавая полотняная сорочка терла ей щеку, а под ней, она чувствовала, было крепкое мускулистое тело. Он притягивал ее все ближе и ближе, и когда ее груди коснулись его – тысячи крошечных искр вспыхнули в каждой клеточке ее тела.

Она задрожала. Хотела отстраниться... но почему-то не могла. Никогда прежде не испытывала она ничего подобного. Как странно кружится голова..

И как это приятно...

– П-пожалуйста, пустите меня, – прошептала она. Сердце ее билось учащенно. Но не столько от страха, сколько от того странного, покалывающего и обжигающего ощущения, что поднималось откуда-то из самых ее глубин.

Он ослабил объятия, и она поспешно отодвинулась.

– Тебе не сказали, что у тебя есть муж! – Его голос прозвучал напряженно и резко. Он нащупал в темноте ее руку. Левую. – Мерзавцы! Они забрали твое обручальное кольцо – Он встал. – Ну да ладно Мари. Это ничего. Как только мы доберемся...

– Вы... вы... – Она никак не могла справиться с дыханием, хотя теперь он уже не обнимал ее. – Вы так быстро говорите... Я ничего не понимаю!

Он нежно погладил ее по щеке.

– Извини. Тебе рассказали, как ты попала сюда? – мед ленно, с расстановкой, спросил он.

Она молчала. В голове туманилось, но как-то иначе, не так, как прежде. Ей было трудно сосредоточиться на его словах, хотя сейчас она уловила их.

Она не могла думать ни о чем, кроме как о том ощущении, какое испытала в его объятиях. Оно было... совершенно незнакомым.

Она не понимала, откуда оно возникло.

– Мари! – окликнул он.

– Они сказали только, что был «несчастный случай». Еще говорили что-то про «экипаж». И все. – Она облизнула пересохшие губы. – Кто вы?

– Твой муж, – мягко сказал он.

Муж. Это слово ничего не значило для нее.

– Ты в самом деле не помнишь меня? – Он стирал пальцем слезы, катившиеся у нее по лицу – Вообще ничего не помнишь?

Казалось, для него очень важно было услышать ее ответ, и ей почему-то не хотелось огорчать его. Но она не помнила, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так обнимал ее. Ощущение, возникшее от прикосновения его теплых и шероховатых ладоней, было таким захватывающим и сильным, что ей хотелось верить, что она уже знала его когда-то.

Но почему же она не помнит?

– Нет... Мне очень жаль... Извините.

– Тебе не за что извиняться. – Он ничуть не рассердился. Не в пример сестрам, которые только и делали, что злились, когда она не могла ответить на их вопросы. Наклонившись, он поцеловал ее – сначала в щеки, потом в лоб. – Я обязательно расскажу тебе все. Но сейчас нам нужно бежать.

Все в ней затрепетало в ответ на прикосновение его губ, но мысли ее зацепились за последнее слово. Бежать. Конечно, бежать!

– Вы хотите сказать... бежать отсюда? – неуверенно выговорила она, не в силах поверить этому. – Вы хотите забрать меня отсюда?

– Да, и как можно скорее.

– Мы поедем домой?

Он бросил на кровать какой-то узелок.

– Да. Накинь вот это и пойдем.

Она взяла плащ, еще хранивший тепло его тела, не осмеливаясь спросить, для чего ей надевать плащ, если ей и так тепло. Кто бы он ни был, но он отвезет ее домой.

– Одевайся. Скорее, – торопил он. – Не можешь ты ходить по Парижу... м-м... в таком виде.

Он отвернулся.

– Да я готова надеть на голову даже белый колпак Крысы, если это поможет мне выбраться отсюда! – засмеялась она.