Бертрис Смолл - Снова любить Страница 12

– Она влюблена в него, – ответила Каина.

– Я думаю, кому-то очень выгодно, что оба сына Секстуса Сципио исчезли, – тихо заметила Кейлин. Каину поразили эти слова:

– Кейлин! Что ты говоришь? Неужели ты обвиняешь Квинта Друзаса в таком противоестественном поступке? Он любил этих маленьких мальчиков и был хорошим отчимом для них обоих.

– Я никого ни в чем не обвиняю, мама! – отрезала Кейлин, – Я просто заметила, что отсутствие малышей Антонии выгодно. Ты должна признать. Квинта очень устраивает, что остался только его ребенок, который однажды унаследует все им приобретенное.

– Почему, когда ты говоришь о Квинте, – спросила Каина, – у тебя всегда такие мрачные мысли, Кейлин? Девушка покачала головой.

– Не знаю, – честно призналась она. – Мой внутренний голос предостерегает меня, он шепчет мне о какой-то опасности, еще не знаю какой. Я думала, что после его женитьбы на Антонии этот голос замолчит, но нет, с каждым разом он становится еще громче в присутствии Квинта.

– Может быть, ты завидуешь браку Квинта? – допытывалась Каина. – Может, ты сожалеешь о своем решении не выходить замуж за него?

– Ты с ума сошла, мама! – Отвращение на прелестном личике Кейлин красноречиво говорило Каине, что она ошибается.

– Извини, я только спросила, – пробормотала Каина. – Иногда мы сожалеем о том, от чего отказываемся или что сами бросаем.

Их позвали в атрий, где был установлен семейный алтарь. С гордостью Квинт назвал сына своим именем. Осторожно надел на шею младенца красивую золотую буллу. В медальон с крышкой, соединенной пружинкой, между двух створок он вложил талисман, который будет защищать его сына до совершеннолетия. С достоинством патриарха большой семьи Квинт Друзас вознес молитву богам, особенно богу Марсу, так как это был месяц Марса. Он молился о том, чтобы младший Квинт Друзас прожил долгую, счастливую жизнь. Затем он принес в жертву ягненка, который родился в тот же день, что и его сын, и двух белоснежных голубей в честь богов, чтобы они благосклонно приняли его молитвы.

Когда религиозный обряд закончился, началось празднование и застолье. Все члены семьи Гая Друзаса преподнесли младенцу маленькие игрушки: сделанные из золота и серебра фигурки зверей, рыб, цветов, миниатюрные мечи, плуги. Это были традиционные подарки новорожденному в день очищения и объявления его имени.

Квинт Друзас расслабился, пребывая в хорошем настроении. Распивая вино со своими двоюродными братьями Титом и Флавием, он пристал к ним:

– Я слышал, что есть какая-то девчонка-рабыня на вилле вашего отца, которая созрела, как летняя дыня. Кто из вас виноват, а?.. – Он шутливо ткнул пальцем в их сторону и усмехнулся.

Близнецы покраснели и виновато засмеялись.

– Точно не знаем, – признался Флавий. – С детства мы всем делились.

– Мать очень рассердилась на нас. Она говорит, мы должны найти себе пару и жениться до окончания лета, иначе станем причиной скандала, – сказал Тит своему старшему кузену. – У девушки случился выкидыш, поэтому мы никогда не узнаем, кто был отцом, хотя нам и не хотелось это знать.

– А отец говорит, мы не должны опускать свои ведра в колодцы, не зная, свежая ли там вода, – добавил Флавий.

– А вы выбрали себе невест, братья? – спросил Квинт.

– Нет еще, – ответил Флавий. – Отец собирается поискать их немного подальше Кориниума. Он говорит, пора освежить кровь в семье. Я думаю, ему не нравятся девушки, которые окружают нас здесь.

– Выбор не особенно велик, – заметил Квинт. – Мне повезло с моей любимой Антонией. Пусть боги пошлют вам обоим такую же удачу, мои юные братья, и пусть я доживу до празднования дня присвоения имени всем вашим детям. – Он поднял свой кубок и выпил.

Они, в свою очередь, приветствовали его.

– А что Кейлин? – спросил Квинт. – Скоро ли она найдет себе мужа? С каждым днем она становится все красивее. – Он посмотрел через комнату, туда, где сидела Кейлин со своей матерью. – Если бы я не влюбился в Антонию с первого взгляда, я был бы в отчаянии от потери вашей прелестной сестры. Кого бы она ни выбрала, ее избранник станет счастливым человеком.

– Кажется, нет человека, который бы увлек нашу сестру, – сказал Флавий. – Я буду очень удивлен, если отыщется такой. Иногда наша сестра ведет себя очень странно. Мы говорим, в ней больше кельтской, чем римской крови. Жаль, если она помрет девственницей.

– Еще вина, хозяин? – Высокий раб стоял рядом с Квинтом.

– Да, Като, благодарю. И наполни кубки моим братьям тоже, – весело приказал он.

В праздничную ночь на каждом холме пылали костры. Кельтский праздник в честь нового сезона земледелия отмечался всеми. Казалось, стирались барьеры между мужчинами и женщинами, свободными гражданами и рабами – все дружно плясали вокруг костров и распивали огромные чаши сладкого медового вина.

Гай Друзас Кориниум только что оторвался от своей жены в уединенной спальне пустого дома, когда ему показалось, что послышался шум. Поднявшись, он вышел в атрий узнать, в чем дело. Он так и не увидел двоих злоумышленников, которые появились сзади и мгновенно задушили его.

Каина не поняла, что происходит, услышав глухой стук от падения какого-то тяжелого предмета. Она поднялась, чтобы посмотреть, в чем дело, но дошла лишь до середины спальни, когда в комнату ворвались двое мужчин.

– Я говорил тебе, она красавица, – сказал высокий. Нетрудно было угадать их намерения. В ужасе Каина начала отступать.

– Я дочь Берикоса, вождя добунни, – сумела выговорить она, хотя ее горло сжималось от страха.

Высокий схватил Каину, прижался губами к ее рту, который только что принимал нежные поцелуи мужа. Каина боролась с нападавшим как львица, царапаясь и плюясь. Засмеявшись, мужчина бросил ее на супружеское ложе и навалился сверху; его руки задрали ночную тунику. Другой мгновенно оказался у ее головы, заглушив рукой пронзительные крики. Каина молила богов о скорейшей смерти.

Бренна вернулась на виллу рано. Она сопровождала Кейлин на праздник, но ее внучка вовсе не нуждалась в ней. Никто не мог выдержать капризы Кейлин, и, кроме того, девушка не хотела уединяться в темноте с каким-либо мужчиной. Она просто присоединилась к тем, кто танцует и поет.

Бренна споткнулась обо что-то в полутемном атрии. Нагнувшись, она с ужасом узнала своего зятя. Он был мертв. Ее затрясло. С огромным усилием она поднялась на ноги и с бьющимся сердцем побежала в спальню дочери. Каина лежала обнаженная, раскинувшись среди скомканных окровавленных простыней. Бренна рухнула на пол, даже не поняв, что ей нанесли удар.

– Со старухой намного проще, – заметил Като небрежно.