Меж двух орлов - Оксана Зиентек Страница 12

– То, что орденцы чужое добро пограбить не прочь, – начал пан Януш неспешно, – так это всем давно известно. Не в добрый час позвал их пращур нашего князя на помощь, вот уже столько лет, как нам та помощь дорого стала.

Но в последние годы что-то они совсем распоясались. Раньше их наш король худо-бедно в узде держал. А как старого короля не стало, начали наши князья судить да рядить, кто из них родом старше, кто богаче, у кого родня в чужих краях повыше сидит. Вот тут-то орденцы и дали о себе знать.

Мирослава слушала внимательно. О таких вещах отец обычно разговаривал только с Гжесем. Ну, еще Лукашику позволял рядом посидеть, рот не открывая. Мирося с сестрами только мельком что услышать могла, пока мать обратно в девичью светелку за работу не загоняла. А теперь отец ей, как взрослой, страшные вещи рассказывает. Пан Януш, между тем, продолжал.

– Понимаешь, дочка, скотину угнать, холопа увести, напакостить там, по-мелочи – это одно. Но шляхтычей бить и святыни жечь – это уже не шутки. Это уже почти война. И не хочу я, чтобы семья наша пропала так, как Ясновские.

Мне старый Ясновский не только соседом был, друг это был мой. Он жизнь мне спас, через все княжество на своей телеге домой вез. А все говорили, что я уже и не встану, что лучше сразу помереть. А теперь видишь, как вышло, я живу, а Ясновский в могиле.

И такая горечь звучала в отцовских словах, что Мирося сидела, закусив губу, и невольно сжимала кулаки. Борясь с поднимающейся в ней злостью на неведомых орденцев, творящих непотребства именем доброго и справедливого Творца.

Выговорившись, отец замолчал. Мирослава некоторое время терпеливо ждала, а потом не выдержала.

– Так а причем тут ядзвины? Неужто тата задумали орденцам за пана Ясновского мстить?  – Это звучало, словно в старинных легендах, но отчего-то Миросе было жутко от одной мысли о таком.

– Где уж мне! – махнул рукой пан Януш. – Одному шляхтычу против орденцев идти, это все равно, что против целого княжества. Нет, где уж мне… А вот сговориться с ядзвинами, чтобы в беде друг друга не бросать – это можно. Чтобы Марыльку с мужем через свою часть Пущи пропустили, а лучше, тайными тропами провели, если беда приключится. Чтобы Гжесю вовремя весточку кинули. Впрочем, ты, дочка, вот о чем подумай. Старший сын Сколомендов – Скирмут – он вояка хороший, но Борута умен, намного умнее брата. – Заметив наконец-то потрясение дочери мужчина рассмеялся. – Да не смотри ты на меня так перепугано. Да, я с ядзвинами не только хорошо знаюсь и приторговываю по-случаю. На ярмарку-то не наездишься. А с добрым соседом иной раз и выпить не грех.

– Тата, они ж погане, нечистые! – Ахнула Мирослава.

– Да где там нечистые?! – Беспечно отмахнулся пан Януш. – Впрочем, если тебе так надо… Вот выйдешь замуж за Боруту, отмоешь, как захочешь. Будет почище любого шляхтыча.

Мирося только покачала головой, удивляясь отцовской вере в лучшее. Поэтому решилась задать еще один вопрос.

– Тато, а что же теперь будет. Если храмовник узнает? И все…

– Да знает он. – Пан Януш недовольно поморщился, вспоминая непростой разговор. – Знает, и все отлично понимает. Ему, знаешь ли, тоже не в радость, когда уже почти готовую святыню в головешки превращают. А на остальных не смотри. Самым говорливым храмовник обещал напомнить, сколько поган увидело свет Творца вслед за святыми женами. А самым непонятливым растолкуем мы с Гжесем.

В общем, Миросько, ты поменьше о таких делах думай, без тебя кому подумать есть. – Закончил пан Януш беседу, которая стала принимать очень уж непростой оборот. – Твое дело – приданое готовить да о женихе вздыхать. Марш к матери!

Мирослава спорить не стала. Она понимала, что отец и так рассказал ей больше, чем пояснил бы той же Марыле или любой другой из сестер. Видно, ему и правда было очень-очень нужно, чтобы она поладила со своим ядзвинским женихом.

– А как ты с ним поладишь, когда его нет? – Ворчала Мирося, направляясь по тропинке ко входу в поместье. – Я его хоть раз до свадьбы увижу, или так и будем друг про друга сказки слушать?

Во дворе ее тут же подхватила пани Малгожата, потерявшая дочку. Услышав, что та была с отцом, не стала ругать, но все же отправила обратно в светелку.

– Хватит уже, набегалась. – Ворчала пани Малгожата, придирчиво оглядывая Миросю и вынимая из волос случайно зацепившийся листик. – Шляхетная панна, а бегаешь по лесам, словно ядзвинка… – Пани Малгожата осеклась, поняв, что сказала глупость. Но виниться перед враз побледневшей дочерью не спешила. – Значит так, нечего бездельничать. Приданое еще не все дошито.

Следующие две недели прошли почти спокойно. Прослышав о двойном сватовстве, несколько соседей приезжали поздравить (заодно, и сплетни свежие узнать). Но усадьба пана Януша всегда славилась своей хлебосольностью, так что врасплох никто никого не застал. И сплетен особых не услышал.

Пани Малгожата только качала головой: «Воля мужа в доме, что воля Творца». А сам пан Януш и подавно не давал сбить себя с толку.

– Просватали? Да, просватали. А чего ж не просватать, если дом богатый и род старинный?

– Погане? Ну, наши пращуры, говорят, тоже поганами были. Пока князь на королевишне с южных земель не женился. А вот сын уже их поганином не был. Так что вера, она такое дело… наживное.

– С чего они вообще во двор заявились, ядзвины эти? Дак, говорил же, жеребчиками-однолетками хотели с соседом сменяться. Орденцы, песиголовцы, полтабуна разокрали и разогнали. Все заново начинать надо.

– Чего пана Ахрима не спросил? А ты знаешь, сколько он за случку со своим фризским дерет? Видит Творец, у орденцев свой табун обратно выкупить, и то дешевле будет…

То, что пан Януш, за словом в карман не лез никогда, новостью не было. Но то, что он и не собирался ни отнекиваться, ни темнить, любителей свежих сплетен очень огорчило. Ну  какое, скажите, удовольствие, пересказывать под большим секретом новости соседям, если завтра или послезавтра они обо всем узнают из первых уст?

Ни Миросю, ни Марысю, понятное дело, гостям не показывали. Просватанные панны сидели в светелке и старательно шили приданое. Тем более, до Марылиной свадьбы оставалось всего-ничего.

– Соколувский –