Джо и Лори - Мелисса де ла Круз Страница 12

Поэтому она с улыбкой подала ему руку.

– Думала, ты так и не предложишь.

Вода оказалась освежающей и холодной, разве что медуз нигде не наблюдалось. Не Адриатическое море, конечно, но у обоих, тем не менее, перехватило дух и побледнели лица. Здесь, – в окружении мха и пышной растительности и в той же самой темной зеленоватой воде, в которой они плескались в детстве, – все становилось и оставалось привычным, каким было и будет всегда.

Эта заводь – место для секретов. Их секретов. На веки вечные.

Следовало признать, что мало кто из дам согласился бы отправиться купаться с соседом в нижнем белье, но эти девушки не были богемными писательницами, намеренными прославиться как голос поколения, а их соседом не был Лори.

К тому же, Джо и Лори связывала не только крепкая дружба, но и полное взаимное доверие: они бы точно никому не проболтались.

– Мне нужно дописать эту книгу, – наконец заговорила Джо, бултыхаясь в воде.

– Допишешь, – отозвался плавающий рядом Лори.

– Но я ее ненавижу.

– Пройдет.

– Быть может, я хочу писать совсем другое. – Она чувствовала, как под водой развевались ее панталоны.

– Тогда почему не бросишь?

– Не могу! Из-за денег, Тедди. Я подписала контракт. На «Хороших жен». В издательстве говорят, что первому роману не хватает заключительного аккорда.

– Да? И чем же все заканчивается? Ты должна знать, ты же автор.

– Похоже на то.

– Так что? – спросил он, набрав в рот воды.

– Не хочу ее дописывать, – прямо сказала Джо. – У меня не получится сделать это… прилично. Связать все нити в красивый бант. Это же нити наших судеб. Я не могу поступить так с сестрами. Отправить их под венец вот так просто.

– Тогда… не делай. – Лори смотрел на нее как-то необычно, будто никогда раньше не видел. Она могла представить себе, как сейчас выглядит: две измокшие насквозь сорочки, наверняка еще пара веток зацепилось в волосах. Не то чтобы ее это заботило, хотя, возможно, совсем чуть-чуть – да, и осознание этого не давало покоя.

– Просто не писать и все? – Она перебирала ногами под водой.

– Не писать и все, – повторил Лори.

– Но так мы не разбогатеем, – задумчиво продолжала Джо. – Моя семья, я имею в виду.

– Разбогатеть? От книги? Надо же! – Юноша скрылся под водой, а затем с плеском вынырнул на поверхность, разбрызгивая вокруг себя капли и отряхиваясь, мотая головой, подобно псу. – А тебе это нужно?

– Слова истинного представителя рода Лоренсов. – Джо откинула голову назад, пока ее растрепавшиеся каштановые волосы не пропитались холодной водой. Она оттолкнулась посильнее, случайно задев его ногой.

– Это означает «да»? – На его лице отразилось недоумение.

Она резко дернула головой, и вода с волос залила ей глаза.

– Не все мы Лоренсы, Тедди.

– Но ты же Марч. – Он ухватился за растущие из воды стебли, что позволило ему держаться на поверхности, не болтая при этом ногами. – Марчей не заботят такие вещи. Это часть их – твоей – магической…

Джо оперлась на его плечо, и он уткнулся подбородком ей в макушку, приобнимая так, чтобы ей было удобнее держать голову на поверхности.

– …твоего волшебства.

– Вот как? – Джо улыбнулась, немного отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. Они сияли.

– Ты истинный писатель.

Она ощущала, как его сморщенные пальцы касаются ее руки, поддерживая наплаву невесомое тело.

– Жизнь стала бы проще. То, что мы это не обсуждаем, не значит, что матушке наше положение не в тягость… как и нам. Но и не превращает его в достоинство. Не для нашей семьи. Не для меня.

Лори забросил ее руку себе на плечи, чтобы служить ей опорой.

– Ты и твоя семья, Джо. Вот что делает Орчард-хаус таким замечательным.

– Не хватало еще слушать твою проповедь в нижнем белье в пруду. – Она закатила глаза, имитируя раздражение. – Достойное продолжение нашего пригожего пикника.

Он рассмеялся.

– Никто не запрещает мне считать тебя удивительной, Джо. Я никогда этого не отрицал.

Она положила подбородок на его холодное плечо. Рубашка прилипла к его мускулистому телу словно вторая кожа, и Джо поймала себя на мысли, что отводит глаза в сторону.

– Бедность никого не делает удивительным. Как и богатство.

– Я не это хотел сказать, – шепотом ответил он, позволяя своей руке соскользнуть ей на талию, как будто желая придержать ее еще больше. – Я имею в виду, что вам не нужно переживать из-за этого. Мы с дедом… никогда не позволим, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое. Ни с кем из вас.

Она знала, что он говорит сущую правду. Сама стала свидетельницей – все они стали свидетелями этого, – когда Бет нуждалась в лучших докторах, лучших лекарствах, лучшем лечении.

Джо охватила дрожь.

– В этом-то все и дело. Я не хочу позволять кому-либо – ни тебе, ни твоему дедушке – что-либо мне позволять. Я хочу… сама себе позволять… раз уж на то пошло.

«Даже если ради этого придется дописать проклятую книгу».

Она ведь до сих пор справлялась, правда же? Они с сестрами прекрасно обойдутся без богатеньких женихов и удачных браков. И писать она об этом не станет. Ни за что!

– Ты истинный писатель, – повторил Лори, не отнимая руки. Как странно было чувствовать это нарастающее тепло в холодной, почти ледяной воде. Такое уютное, такое знакомое, такое приятное, и все-таки… все-таки…

– Нам пора, – сказала Джо, выскользнув из его объятий. Переплыла пруд и вылезла на берег, где натянула одежду прямо на мокрые сорочки. – Кто быстрее до дома?

Они мчались до самого Орчард-хауса, обгоняя друг друга, крича и спотыкаясь, распугивая сорок на своем пути, пока не повалились в саду без сил, – два запыхавшихся больших ребенка.

6. Черновик с приключениями

На первый черновой набросок у Джо ушло три недели.

С конца мая до середины июня она практически не спускалась с чердака, питаясь в основном хлебом, яблоками и остывшей вареной картошкой, и проводила за работой дни и ночи, сжигая последние остатки воска. Она не виделась даже с Теодором Лоренсом, который ни с того, ни с сего куда-то запропастился.

Мать и сестры, к счастью, уже привыкли к подобному поведению, как и домашняя кошка, которая составляла ей компанию на чердаке, но к восходу солнца неминуемо засыпала, свернувшись калачиком на заляпанных бумажных листах.

За три недели на бедном животном появилось столько чернильных пятен, что Джо дала кошке прозвище Полночь. А чердак стал ее бестиарием.

Когда однажды за завтраком Эми спросила сестру, о чем она пишет,