Моника Маккарти - В огне страсти Страница 13

Ее груди трепетали в ожидании. Дункан скользнул языком под тонкую ткань, лизнул пышный холмик груди, а потом медленно начал лизать сосок.

Джинни снова замерла, и только ее прерывистое дыхание нарушало тишину этой ночи. Дункан почти желал, чтобы она остановила его. Самообладание стремительно покидало его. Но она отдавалась ему так полно, что любопытство и природная чувственность подавили девическое смущение. Он, конечно, остановится, но сначала подарит ей наслаждение.

Дункан снова лизнул очаровательный сосок, а потом нежно втянул его в рот.

Ее стон почти лишил его рассудка. Он пососал сильнее, обвел упругий бугорок языком, и Джинни снова выгнулась, словно вдавливая себя в его жаждущий рот.

Ее бедра настойчиво прижимались к его восставшему естеству. Дункана пронзила пульсирующая боль. Каждый дюйм его тела напрягался, чтобы сдержаться.

Он знал, чего она хочет. Его рука скользнула под подол сорочки, задрав ее на бедра.

Под его загрубевшими пальцами ее кожа казалась бархатной. Он провел рукой у нее между ног. Наверное, Дункан действовал слишком поспешно, обгоняя собственный опыт.

Как и Джинни, он поступал скорее инстинктивно, чем обдуманно, и сейчас мог помышлять только о том, чтобы подарить ей наслаждение, какого она себе до сих пор не представляла.

Он нежно провел пальцем между девичьих ног. Промежность была такой влажной!

Дункан понял, что исчерпал все запасы самообладания.

Джинни ахнула, почувствовав столь интимное прикосновение, тело ее выгнулось и замерло на миг в потрясении и предвкушении.

Дункан, не дав ей ни мгновения на раздумья, втянул сосок глубоко в рот и скользнул пальцем внутрь.

Джинни вскрикнула, не в силах сдержать растущее удовольствие.

Боже, она такая страстная, упругая и чувствительная. Джинни просто не представляет себе, как она прекрасна и неотразима с пылающими щеками, сладко приоткрытыми губами, распухшими от его поцелуев, и сверкающими глазами, затуманившимися от желания.

Он хотел ее больше всего на свете. Хотел так сильно, что впервые в жизни не доверял самому себе.

Джинни знала, что должна остановить Дункана. Но не могла. Ведь ощущения были просто невероятными!

Она знала, что происходит между мужчиной и женщиной — жизнь в замке, где почти не имелось возможностей уединиться, поневоле учила основам физических отношений, — но не представляла, что прикосновения мужчины могут вызывать такие ощущения, такое ни с чем не сравнимое удовольствие. Стоны и вздохи, которые ей так часто доводилось слышать среди ночи, теперь обрели естественный смысл.

Не представляла она себе и того, какая интимная связь возникает при поцелуях и ласках. Джинни чувствовала себя навеки соединенной с Дунканом. Частью его. Она обладала — и одновременно понимала, что и ею обладают.

Когда Дункан обнимал ее, целовал, ласкал, ей казалось, что им уже ничто и никогда не помешает. Она чувствовала себя любимой. Он принадлежал ей, а она ему.

Джинни понимала, что происходит, знала, к чему все идет, но ей было все равно. Дункан будет ее мужем. Все инстинкты, все клеточки ее тела кричали, что она права; то, что приносит такое наслаждение, должно совершиться. Все сомнения рассеялись, остался только пылкий восторг.

Его губы на ее груди. Он посасывает соски, и от них расходятся волны жаркого наслаждения, но все это ничто по сравнению с ощущениями, которые вызывает его рука у нее между ног.

Приятное чувство, которое она уже испытывала до этого, сконцентрировалось и превратилось в сильную, настойчивую пульсацию.

Необычность и потрясение быстро растаяли, осталось только тепло, расходящееся от его пальца. Джинни чувствовала себя желанной, любимой и отчаянно хотела все новых прикосновений. Бедра ее раздвинулись, впуская его чуть глубже. Доверяя ему.

Джинни казалось, что ее телом завладела какая-то высшая сила. Словно ее перенесли в волшебное место, где имело значение только одно — те невероятные ощущения, что возникали и усиливались в ее теле. Да только теперь командовало не ее тело, а его.

Господи, что же он с ней делает? Это немыслимо! Палец описывал внутри круги, ласкал, то входил, то выходил наружу, и ее бедра сами приподнимались ему навстречу.

Внезапно внутри возник какой-то теплый трепет. Джинни заерзала, выгнула спину, прижалась грудью к его губам, бедра ее сжали его руку, усиливая трение.

Ее руки впились в плечи Дункана, в его спину — она хотела почувствовать его силу, его тепло. Ее телом завладела страсть, которой она не могла сопротивляться.

— О Господи! — закричала девушка.

Дункан оторвался от ее груди и посмотрел в полуприкрытые глаза.

— Не сопротивляйся этому, любовь моя. Пусть все случится.

Джинни замотала головой. Она знала, что это не все. Она хотела, чтобы Дункан разделил с ней наслаждение. Она хотела его. Всего, целиком. Возбужденное естество упиралось прямо ей в бедро.

— Я хочу тебя, — простонала она. — Пожалуйста.

Джинни ощутила, как что-то изменилось. Дункан полностью утратил самообладание. Она почувствовала, что его страсть взяла над ним верх. Он просто излучал чувственную энергию, тело его напряглось.

Дункан знал, чего она хочет.

Ее нежная мольба оказалась последней каплей. Кровь бурлила в жилах. В голове шумело, восставшее естество пульсировало. Ему казалось, что он вот-вот взорвется.

Был момент, когда он не мог остановиться, но сумел справиться с собой. Дункан жестко стиснул зубы, жилка у него на шее пульсировала — он изо всех сил сдерживался, пытаясь не торопиться.

Джинни была такой маленькой, а он слишком крупным, но она была такой влажной и совсем готовой. Дункан поднял ее ногу к себе на бедро.

Глядя ей в глаза, он медленно продвигался внутрь дюйм за дюймом. Это был самый важный миг в его жизни. Дункан не знал, что способен испытывать такие чувства. Речь шла не о сладострастии, а о слиянии двух душ воедино. Господи, как он ее любил! Так сильно, что это даже пугало.

Со лба Дункана капал пот, так он пытался сдержаться и не ворваться в Джинни одним мощным толчком. Ей будет больно, а он хотел сделать этот миг приятным.

Не следовало ему смотреть вниз. При виде розовой плоти, охватившей его естество, каждый мускул в его теле сжался. Дункан не мог дышать, не мог думать, его пронзило невыносимо пылкое желание. Последняя ниточка самообладания лопнула.

Он посмотрел Джинни в глаза.

— Прости, — произнес Дункан сквозь стиснутые зубы. — Господи, я слишком сильно тебя люблю. — И одним сильным толчком он вошел в нее. Джинни показалось, что сердце ее остановилось.

— Я тоже тебя… — «Люблю», хотела сказать она, но не успела, потому что он вонзился в нее, и острая боль заставила громко вскрикнуть.