Луиза Аллен - Невеста авантюриста Страница 13

«Где же ты? – вопрошала она, обращая в никуда свою безмолвную мольбу, ответа на которую получить ей было не суждено. – Надеюсь, у вас все хорошо, вы в безопасности и счастливы». Выбегая из-под сводчатого прохода, она клялась себе, что если когда-нибудь ей удастся выбраться из этой переделки, то она потратит свою часть наследства на то, чтобы отыскать своих сестер и поскорее покинуть общество этих мужчин и убежать подальше от их ветреной, беспечной дружбы.

Она шла все быстрее, затем побежала и остановилась, только чтобы открыть чугунные ворота в парк, потом, замедлив шаг, пошла по густо заросшей тропе, что вела вверх по горной гряде, отделявшей парк от моря и укрывавшей его поросшие лесом склоны от бесконечных холодных ветров.

Лина взбиралась вверх, почти не замечая ни встревоженных криков галок и ворон, ни промелькнувшей сойки, что пролетела ей наперерез, блеснув ярким оперением. Если она так и не сумеет дождаться, когда с нее снимут обвинения в подлом воровстве, то что же ей делать тогда? Тетушка Клара была к ней так добра, так великодушна, что теперь казалась предательством даже мысль о том, чтобы оставить «Голубую дверь», но в то же время она едва ли сможет провести остаток жизни в стенах борделя.

Быть может, тетя Клара мечтала, что однажды она передаст Лине свои полномочия и та возьмет в свои руки управление ее заведением. Лина не смогла сдержать улыбку при мысли о девственнице в роли хозяйки подобного заведения. Нужно было признать, что, как бы Лина ни любила свою тетушку, как ни дружна была с девушками, работавшими у нее, она и представить себе не могла подобной жизни, ведь, даже став временным пристанищем, это место могло уничтожить ее репутацию.

Тяжело дыша, она наконец достигла вершины холма. Прямо перед ней, опираясь на прочные деревянные колонны, стоял величественный бельведер, когда-то построенный лишь для того, чтобы добавить к территории поместья еще двести футов, а также обозначить живописное место, откуда открывался обзор для тех, кому хватило сил взойти так высоко. Одной рукой Лина подобрала юбки, чтобы не мешали движению, а другой крепко взялась за шаткие перила и стала подниматься по ступеням.

Дойдя до вершины, она облокотилась о поручни и обратила свой взор в сторону моря. Дул сильный свежий ветер. Он овевал лицо и приносил с собой солоноватый запах океана, и Лина стянула с головы тугую повязку, освободила волосы от шпилек и распустила, их тотчас взметнуло дуновение бриза.

Нет, она не могла ни оставаться в борделе вечно, ни бежать прочь в одиночестве, для этого у нее было слишком мало жизненного опыта. И ей совсем не хотелось приобретать подобный опыт, тем более после того кошмара, что она пережила с сэром Хамфри Толхерстом. Лине становилось страшно и дурно при мысли, что мужчина прикасается к ней и делает то, что ему хочется, а ей приходится изображать удовольствие и притворяться, будто ей приятно, скрывая нежелание и отвращение.

Но теперь, если ей удастся выбраться из своего тайного укрытия, у нее будут средства на то, чтобы найти для себя маленький домик на то время, пока она будет искать своих сестер.

– Забавно, я искал маленькую скромную монашку, а когда наконец нашел, она сорвала с себя монашеский платок.

Лина обернулась и увидела Квина Эшли, который поднимался на верхние ступени лестницы.

Затем до нее вдруг дошел смысл его слов.

– Да как вы смеете! Как смеете вы называть меня монашкой!

Но ведь она не сопротивлялась и даже не отдернула руки, когда этот человек целовал ее пальцы, она лишь стояла замерев и, исполненная трепетного страха и блаженства, наслаждалась этими мгновениями. Мысль о собственной недостойной слабости разозлила ее еще сильнее. Ее длинные распущенные волосы развевались вокруг плеч светлым блестящим облаком, отчасти застилая глаза, и она решительным движением отбросила их назад.

– Вы… вы распутник и негодяй…

Но он схватил ее за запястья прежде, чем она успела ударить его.

– Вы действительно хотите оскорбить меня, Селина? Тогда вам придется как следует постараться, так как я охотно соглашусь с тем, что я распутник, а негодяй… что ж, если это слово срывается с таких прелестных губ, как ваши, то я готов принять и его. А теперь идите ко мне, боюсь, вам придется расширить свой словарный запас. – И он притянул ее к себе, склонился и прильнул поцелуем к ее устам.

Глава 5

Никогда прежде мужчина не целовал Селину в губы. Сэр Хамфри был слишком занят неудержимым желанием поскорее раздеть ее, чтобы тратить время на излишние прелюдии, а потому ей не с чем было сравнить этот поцелуй. Не было у нее и каких-либо ожиданий, которые могли бы оправдаться или, напротив, опечалить разочарованием. Она старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие, чтобы высвободиться, как только Эшли ослабит хватку, но ей вдруг отказал здравый смысл, а руки и все тело перестали слушаться в тот самый миг, когда его жаркие уста коснулись ее губ.

Тепло и настойчивость мягких губ Эшли безмерно взволновали ее, но его неожиданный поступок без ее согласия вызвал гнев, и все же она чувствовала его близость и прикосновения языка к влажным краешкам ее рта, она даже разгадала отчаянные попытки заставить ее разомкнуть губы. Впрочем, она была непреклонна, стараясь не сделать этого, даже когда уже вдыхала пряный аромат его дыхания, смешанный со свежими запахами весеннего леса, окружавшего их, и терпким привкусом морского бриза. К стыду своему, Лина поняла, что сопротивляться ей вовсе и не хотелось.

Наконец Эшли отпустил ее запястья и одну ладонь прижал к ее спине, другую руку запустил в ее густые волосы и с наслаждением ощутил, как пальцы утонули в мягком шелке локонов. Потом у него вдруг вырвался тихий, хрипловатый стон удовольствия, оттого что ему удалось удачно изменить положение и повернуться спиной к перилам, Селина же тотчас оказалась в его крепких объятиях и снова почувствовала настойчивые движения его языка, старающегося проникнуть меж сомкнутых губ.

Она испытывала странное, новое для себя ощущение. Ее пронзала дрожь, переполняло томление и неодолимое желание, и зов внутреннего голоса «Остановись!» терялся в шумном и частом биении сердца и в тумане, который обволакивал все ее существо. Лина чуть разжала губы, и язык Квина в тот же миг ворвался в тепло ее рта. Ее охватил жар от столь непристойного, как ей казалось, вторжения, и на мгновение она замерла, не в силах ответить ему. Впрочем, ее тело прекрасно знало, как действовать; ее собственный язык стал двигаться, сплетаясь с его языком, и вкус Эшли вдруг стал острее всех прочих чувств.

Он был охвачен возбуждением; она чувствовала, как к ней прижимается его твердая плоть, жаждущая нежности и тепла ее тела. Приступ тревоги и даже испуга вдруг вспыхнул в ней, но тотчас утонул в потоке новых ощущений. Руки Эшли скользили по ее телу, одна медленно спускалась, все сильнее прижимая ее к себе, другая пробиралась между их телами, чтобы обнять ладонью его грудь.