Дебора Макгилливрей - В ее постели Страница 13

Хью с самодовольным видом скрестил ноги.

– Нет, сестра. Он сказал, что отправляется на север, чтобы вступить во владение каким-то поместьем, принадлежащим его деду.

– Вот видишь, и не из-за чего хмурить брови, – заключил Льюис.

Не сознавая, что хмурится, она вздохнула, сбитая с толку и обеспокоенная этой глупой ошибкой, которая, как оказалось, обходится дорого.

– Вы должны оставить его у себя, – заявил Эйнар.

Все головы резко повернулись к нему. Эйнар никогда не высказывал свое мнение, просто выполнял то, что приказывала Эйтин.

Оставить Сент-Джайлза? Она мысленно произнесла это имя, и теперь он был уже не незнакомцем, а Сент-Джайлзом, лордом Рейвенхоком. Мужчиной, который не принадлежит ей. И все равно ее воображение тут же закусило удила и понеслось, замелькало вспышками видений, показывая ей картины возможного будущего. Вот они смеются, вместе трудятся над тем, чтобы защитить людей Лайонглена и Койнлер-Вуда. Вот он предается с ней любви в темноте ночи. О, соблазн удержать его был велик. Тем не менее она не могла забыть, что этот человек любит Тамлин. Может, ее кузина и обручена с его родственником, но сердце Сент-Джайлза пылает от любви к Тамлин. Он желает ее с такой жаждой, которую никогда не сможет забыть. О, мужчины могут спать с другими, но их сердца заклеймены. Какая-нибудь женщина станет супругой Сент-Джайлза, разделит с ним жизнь, но каждый раз в постели с ним будет исходить болью, зная, что он любит другую.

Большую часть своей жизни Эйтин чувствовала себя менее привлекательной, чем Тамлин. Она слышала, как люди высказывались по поводу неудачного рыжего оттенка ее волос и веснушек на носу. «Как жаль, бедняжка Эйтин не такая красивая, как ее кузина», – шептались они, когда думали, что Эйтин не слышит. Как бы сильно ей ни хотелось, чтобы Сент-Джайлз стал частью ее жизни, она никогда не подвергнет себя этим бесконечным, разрушающим душу сравнениям. Такой путь не приведет ни к чему, кроме разбитого сердца.

– Эйнар, оставить его – не выход. Он же не кошка. – Она постаралась проговорить это легко, словно в шутку, однако не смогла заглушить сердечную боль. О да, она бы хотела оставить, удержать его, но он любит Тамлин.

– Викинги захватывают людей. – Эйнар выпятил грудь, гордый своим наследием.

Братья застонали и взмолились почти в один голос:

– Только не очередная проповедь об обычаях скандинавов.

– Эйнар, твой народ захватывает рабов. – Эйтин нетерпеливо постучала ногтями по деревянному столу. – Этот воин никогда не будет ничьим рабом.

– Ну да, – проворчал Эйнар, – я и не представляю этого воина рабом. Но вы же принцесса…

Эйтин взвыла, она не собиралась вновь выслушивать всю эту чепуху на тему: «Принцессам все дозволено».

– Для этого рыцаря это не будет иметь значения.

Эйнар упрямо набычился. Это подействовало на ее братьев, но на нее не произвело впечатления.

– Вы же колдунья. Привяжите его к себе. Направьте его желание на себя, принцесса. Свяжите себя с ним неразрывными узами.

Как заманчиво. Это правда. Она может околдовать его, путать мысли, провести сознание кругами, убеждая остаться ней. Сердце заболело еще сильнее. Управлять его чувством посредством магии было бы неправильно, Сент-Джайлз может лишь на какое-то время остаться с ней, потому что она – отражение женщины, которая украла его сердце, женщины, которую он никогда не сможет иметь.

– Он должен вернуться к своей родне. Этой же ночью, – твердо сказала она, чтобы убедить не только Эйнара, но и себя Эйтин пыталась ожесточить сердце, ко была близка к тому, чтобы сломаться и разреветься как ребенок. – Опоите его напитком забвения, перед рассветом отвезите к границе Гленроа и оставьте там.

– Нет. – Эйнар скрестил руки на своей массивной груди, чтобы подчеркнуть категоричный отказ.

Пораженная Эйтин нахмурилась. Никогда еще викинг не оспаривал ни один из ее приказов.

– Ты отказываешься подчиняться мне?

– Уна говорит, он должен быть здесь семь ночей растущей луны. Он останется. Поступить по-другому – значит, разгневать богов. Творец определил жизненный путь этого воина. Таким он и должен быть.

– Эйнар говорит правду. – Уна вышла на свет, словно возникла из тени. – Девочка, ты запустила колесо в движение. Менять его путь, значит, призывать беды на наши головы. Ты загадала свои желания и заключила сделку с Эннис, богиней воды. Если теперь отвергнешь то, что она тебе даровала, рискуешь вызвать ее ярость, – предостерегла старуха. – Ты сама постелила себе постель – с красивым мужчиной. Теперь ты должна лежать в ней с этим храбрым воином… позаботиться, чтобы дело было сделано.

– Хотела бы я…

– Больше никаких желаний! – выпалили все пятеро в один голос.

У Деймиана Сент-Джайлза болело все тело, буквально каждая клеточка. Он попытался пошевелиться. Но обнаружил, что по какой-то причине не может. Во рту был противный, кислый привкус, оставшийся от проклятой медовухи, как будто всю ночь Деймиан грыз полусгнивший пень. Ему нужна вода. Открыв глаза, Деймиан попытался сфокусировать взгляд.

Вначале испугался, что ослеп. Несколько мгновений спустя дошло, что его рука странно согнута, так что внутренний сгиб локтя закрывает глаза. Деймиан попытался сдвинуть руку, но она занемела, пробыв в таком положении слишком долго.

– Проклятие! – Он с трудом поднял руку, поморщившись от боли. Поморгал, чтобы разогнать пелену, затуманивающую глаза, затем, приподнявшись, сел, потянулся и зевнул. – Где это я, черт побери? По всей видимости, все еще жив, раз чувствую все свои мучения.

Слова отскочили от безмолвных каменных стен. Пробежав рукой по волосам, он попытался собраться с мыслями. Белтейн… праздник на холме. Вспомнив это, Деймиан оживил в памяти прекрасную ночь, зрелище, запах костра. Вспомнил свои страдания и как глупо слишком много пил в попытке утопить печаль в вине.

Тамлин. Деймиан представил ее облик, такой ослепительный, когда она танцевала вокруг костра. Она сияла, словно какая-то сказочная принцесса, о которой, бывало, рассказывала его шотландка-мать по вечерам, когда укладывала его спать.

Но Тамлин танцевала для Джулиана. Ее глаза не видели никого, кроме Джулиана.

Деймиана охватило отчаяние. Он был наделен даром – или проклятием, как он порой думал, – передавшегося ему от матери ясновидения. Знания, как она называла это, поэтому когда Деймиан приехал в Гленроа и увидел это лицо, он был убит горем, узнав, что оно принадлежит леди Тамлин, графине Гленроа.

Только дурак не увидел бы, что Джулиан желает ее больше жизни. Хуже того, Деймиану было больно признавать, что Тамлин отвечает на чувства Шеллона. Его кузен нуждается в Тамлин. Она подходит ему, она успокаивает его встревоженную душу. Она может спасти Джулиана от темноты, грозящей поглотить его. И все равно, как бы много раз ни говорил себе Деймиан, что они пара, благословленная богами, сердце не слушалось и продолжало кричать о том, что Тамлин предназначена судьбой ему.