Дженнифер Эшли - Спасенный любовью Страница 14

Когда Харт поднимался по ступенькам, по которым легко взлетал, когда был совсем юным, ему казалось, что он слышит тихий смех, тонкий аромат вина, низкие голоса друзей и оживленную болтовню женщин.

Дом этот первоначально предназначался для Анджелины Палмер. Тогда Харт гордился, что в свои двадцать лет сумел поймать такую даму, и это место стало его прибежищем. Здесь, вдали от своего строгого отца, юный Харт стал полноправным хозяином. А старый герцог даже не знал о существовании этого дома, служившего также и местом деловых встреч в период роста политической карьеры Харта Маккензи. Именно здесь он устраивал собрания, на которых создавались альянсы и строились планы, в результате чего Харт и возглавил свою коалиционную партию. И здесь же он отпраздновал свое первое избрание в палату общин в возрасте двадцати двух лет — не хотел ждать, когда унаследует место в палате лордов.

Кроме того, здесь обитала Анджелина Палмер, доставлявшая Харту удовольствие. Когда же друзья его уезжали, он, остававшись наедине с миссис Палмер, исследовал темные стороны своих потребностей. И он не боялся экспериментировать, а Анджелина не боялась позволять ему это.

Поначалу она решила, что Харт еще очень молод и неопытен — он тогда еще учился в университете, — потому и встречалась и с другими джентльменами. Когда же Харт узнал о ее изменах, Анджелина впервые увидела, как он превратился из веселого и беспечного озорника в жесткого и деспотичного мужчину. Харт тогда посмотрел ей в глаза и сказал: «Ты со мной — и больше ни с кем. Независимо от того, будем ли мы видеться каждую ночь или раз в году. А если ты не можешь подчиниться этому простому правилу, то уходи. И я объявлю это место свободным».

Харт помнил, как она испугалась, когда поняла, что он говорит серьезно. Анджелина смирилась и умоляла его простить ее, но он не торопился с прощением. Он обладал властью, и Анджелина, хотя и была старше, больше об этом не забывала.

Позже, когда Анджелина увидела, что Харт начинает скучать, она стала приводить в дом других женщин для его развлечения. Как теперь понял Харт, она была готова на все — лишь бы не потерять его.

Держась за перила, герцог наконец поднялся на второй этаж. В тот день, когда из-за Анджелины расстроилась его помолвка с Элинор, он покинул этот дом и никогда больше в нем не жил. Он продал его Анджелине — через свое доверенное лицо, — сказав, что она может делать с ним все, что ей вздумается.

Она превратила дом в шикарный бордель, где принимали богатых клиентов, и очень хорошо на этом наживалась. Харт впервые вернулся сюда уже после смерти Сары, чтобы найти хоть какое-то утешение.

А сейчас герцог шел к спальне, где умерла одна из девушек Анджелины. Внезапно его шаги замедлились. Ведь за этой дверью он когда-то нашел спящего Йена, вымазанного кровью молодой женщины. Харт помнил, как похолодел от ужаса. И помнил свой страх — он подумал, что Йен совершил убийство. Харт тогда сделал все, что было в его силах, чтобы укрыть брата от полиции. И он лишь через много лет понял, что произошло в этой комнате на самом деле.

Наверное, ему не следовало сюда приходить. Слишком много воспоминаний таил в себе этот дом.

Герцог наконец-то открыл дверь и замер в изумлении.

На середине ковра, глазея в потолок, расписанный нимфами и скачущими божками, стоял Йен Маккензи. На потолке же, прямо над тем местом, где когда-то стояла кровать, висело зеркало.

И Йен смотрел в зеркало, изучая свое отражение. Должно быть, он услышал, как вошел Харт, потому что сказал:

— Ненавижу эту комнату.

— Тогда какого дьявола ты тут стоишь? — спросил Харт.

Йен прямо не ответил, но он никогда прямо не отвечал.

— Она причинила боль моей Бет.

Герцог прошел в комнату и положил руку на плечо брата. Он помнил, как нашел Анджелину с Бет. Бет была едва жива. Анджелина, уже умирая, рассказала ему, что сделала, и сказала, что сделала это ради него, Харта. Вспоминая об этом ее признании, он до сих пор вздрагивал.

— Мне очень жаль, Йен. Ты ведь знаешь, что мне искренне жаль, — пробормотал Харт.

Тут Йен наконец-то оторвал взгляд от зеркала и посмотрел на брата. Харт сжал его плечо и проговорил:

— Но ведь с Бет теперь все в порядке. Она в твоем доме, в Шотландии, целая и невредимая. Она с твоим сыном и крошкой-дочерью.

Изабелла — Элизабет Маккензи — родилась в конце прошлого лета. Все они звали ее Белл.

Йен вынырнул из-под руки брата и с гордостью за сына сказал:

— Джейми теперь топает повсюду. И разговаривает. Он знает очень много слов, не то что я.

— Тогда почему ты не в Шотландии, почему не с любимой женой и детьми? — спросил Харт.

Взгляд Йена снова переместился на потолок.

— Бет посчитала, что я должен сюда приехать.

— Зачем? Потому что здесь Элинор?

— Да.

Господи, что за семейка!

— Бьюсь об заклад, что Мак, как только тут объявилась Элинор, тотчас бросился давать Бет телеграмму, — проворчал герцог.

Брат не ответил, но Харт и так знал, как обстояли дела.

— Йен, но почему ты сегодня приехал сюда? — спросил он. — Что ты делаешь в этом доме?

Йена порой влекло в те места, где он испытал страх или огорчение. Как, например, влекло в кабинет отца в Килморгане, где отец в приступе гнева убил их мать. После освобождения Йена из лечебницы для душевнобольных Харт много раз находил его в том кабинете. Йен сидел, съежившись, под столом, где спрятался в тот роковой день.

А сейчас брат не сводил глаз с зеркала — как будто оно его гипнотизировало. И он не отвечал на вопрос. Что ж, Йен лгать не умел, но зато научился просто не отвечать на вопросы.

— Послушай, Йен!.. — Харт чувствовал, что начинает злиться. — Йен, скажи, что ты не привез ее сюда.

Йен наконец-то оторвался от зеркала, но, так и не взглянув на брата, прошел через комнату к окну. Решительно повернувшись в Харту спиной, он уставился в туман за окном.

Харт выскочил в коридор и, сложив руки рупором, крикнул:

— Элинор!

Глава 5

Крик эхом разнесся по коридору и замер где-то под крышей дома.

А затем воцарилась тишина.

Но тишина ничего не означала.

Перескакивая через ступеньки, герцог поднялся этажом выше. Одна из дверей тут была приоткрыта, и Харт с такой силой распахнул ее, что она врезалась в массивное бюро, частично закрывавшее вход. Кто-то перетащил сюда излишки мебели, и комната теперь являлась нагромождением книжных шкафов, туалетных столиков, комодов и шифоньеров. А бархатный диван, покрытый слоем пыли, стоял посреди комнаты, наклонившись под странным углом.

Элинор Рамзи, окруженная пыльным облаком, подняла взгляд от диванных подушек, которые осматривала.