Миранда Невилл - Опасный виконт Страница 14

Тот сразу направился к ним.

— Диана, — воскликнул он, — вы сегодня прекрасно выглядите.

Он быстро взял ее руку и, что, по мнению Себастьяна, было совершенно не обязательно, поднес к губам. К его радости, на ее лице появилась растерянность, и она быстро отняла руку.

— Ваш кузен как раз рассказывал, как вы провели утро, — сказала Диана, и у нее на губах снова появилась улыбка, от которой у Себастьяна закружилась голова.

Себастьян уже привык, что при каждом ее взгляде у него начинает бешено биться сердце, но на этот раз он отреагировал несколько иначе: он ощутил внутри тепло и почувствовал, будто стал сильнее. Он знал, что Блейкни всегда нравился женщинам, но вот нашлась одна, может быть, самая прекрасная из всех ему встречавшихся, которая явно предпочитала его общество обществу будущего герцога, красивого и известного.

И снова в ушах Себастьяна прозвучало это слово, которое ему нашептывал сам дьявол: брак.

Пробормотав извинения, он стремительно направился в библиотеку.

— Это глупо, — недовольно произнесла Диана час спустя. — Я иду к мистеру Айверли в библиотеку, а вы идете за мной. Как он сможет поцеловать меня, если вы все время будете рядом?

Она была бы рада, если бы Блейк прервал эту лекцию о венецианских первопечатниках, прервал их свидание тет-а-тет и увел Себастьяна из комнаты.

— У меня осталось всего несколько часов, — продолжала она. — Вы ведете нечестную игру.

— Может, я не хочу, чтобы он вас поцеловал.

— Разумеется, ведь в этом случае вы потеряете пятьсот фунтов.

— Может, это не единственная причина. Может, это вовсе не причина.

Блейк оперся о библиотечный стол, слегка согнув руки в локтях, — истинное воплощение элегантности и уверенности в себе. Его костюм как нельзя лучше подходил к обстановке. Он прекрасно сидел, но был не таким официальным, как те, что Блейк носил в городе. Он был человеком безупречного вкуса и для деревни выбрал наряд, совершенный в своем несовершенстве. Однако его галстук был ослепительно бел, накрахмален и завязан замысловатым узлом.

Блейк всегда носил безукоризненно чистые галстуки. Диана иногда думала, что именно поэтому она влюбилась в него, когда была четырнадцатилетней школьницей, а он — новоиспеченным студентом Оксфорда, приехавшим в отчий дом после семестра на Михайлов день.

В то время она считала его самым красивым мужчиной и сейчас не изменила своего мнения. Когда уже в Лондоне она в знак приветствия кивнула ему, ожидая ответного поклона, он едва заметил ее и, конечно, не узнал. Ей пришлось смириться и довольствоваться браком с Фэншоу. И хотя со своим пожилым нежным мужем Диана была довольно счастлива, но в самой глубине души, почти бессознательно, она продолжала любить Блейкни безнадежной нежной любовью. Эта любовь была как любимая книга, которую в любой момент можно взять, перечитать и получить от этого удовольствие за неимением лучшего.

Сейчас Диана внимательно осматривала его: твердый подбородок, выбритый до глянцевого блеска, высокие скулы, прямой нос, глаза цвета незабудок, золотистые волосы, которые выглядели тщательно уложенными и в то же время растрепанными, дуги бровей, чуть тем нее волос, рот, недовольно скривившийся в эту минуту, — и он ничуть не портил его красоты.

Бедный Себастьян. Он не выдерживал никакого сравнения. И тем не менее этому странному, но чем-то привлекательному человеку удалось вызвать ревность Блейка. Только за это Диана должна его отблагодарить. И еще до окончания вечера он будет награжден поцелуем. Хотя Диана испытывала легкое чувство вины, используя его для своих целей, ей не составило труда вернуть себе самое светлое настроение.

Что, в конце концов, принесет легкий поцелуй? Удовольствие для него.

— Почему же все-таки вы хотите его поцеловать? — раздраженно спросил Блейк.

Ради всех святых, ведь это он предложил пари.

— У мужчин есть масса причин целоваться, — спокойно ответила она. — Как, впрочем, и у женщин.

— Надеюсь у вас всего одна причина поцеловать моего дорогого кузена Себастьяна.

Диана пожала плечами.

— Очень хорошо. После обеда я предложу всем удалиться. Но я буду следить за вами. И за кузеном.

Жена. Себастьян знал, что это такое.

Не по собственному опыту. Его воспитание и образование прошли, слава Богу, без женского вмешательства. Но ему случалось слышать рассказы многих знакомых о чертах женского характера, которые большинству из них приходилось терпеть.

Жены капризны, требовательны. Они транжирят деньги и ударяются в слезы, когда что-либо не по ним.

Жена — это беда. Но жена — это и нечто иное. Она делит с тобой ложе.

Себастьян испытывал физическую боль, как только представлял Диану, лежащую рядом с ним под одеялом.

Брак. Он не мог отбросить эту мысль, которая родилась из единственного слова, прогрохотавшего в его мозгу, а потом разрослась до таких размеров, что вытеснила из головы все остальное. Видение приняло форму. Днем все оставалось бы почти по-прежнему. Он продолжал бы ходить по книжным лавкам, посещал бы аукционы, встречался бы с друзьями, развлекался, делая вид, что участвует в беседах на интеллектуальные или политические темы в мужской компании лондонцев. А она тем временем совершала бы загадочные и подчас бессмысленные поступки, которые совершают женщины.

Но ночи. Ночи! Он возвращался бы домой, где бы она ждала его, теплая, мягкая, приятно пахнущая. Может, даже раздетая. Представляя себе обнаженную Диану, он едва не терял сознание. И всю ночь она принадлежала бы ему. Он бы проделывал с ней все, что только можно вообразить, и еще много всего. У него было ощущение, что он даже не представлял размеров своей фантазии, пока не вообразил, как спит с Дианой Фэншоу.

Дианой Айверли, поправился он. Она будет Дианой Айверли.

Она будет его. Не Блейка, а его.

Как и обещал, после обеда Блейк увлек всех в сад полюбоваться на луну, которая становилась все ярче, пока компания двигалась по дорожке, проходила вдоль аллеи, мимо озера, через мост, мимо часовен и гротов тщательно спланированного Мэндевиллского сада.

Диана хотела быть поближе к Себастьяну и была уверена, что и он хочет быть поближе к ней. Призывная улыбка, обращенная к нему, заставила Себастьяна подойти. Диана взяла его под руку, и они миновали крутой каменный мост, который находился в самом начале пути, соединяя берега озера. Через сотню футов от основной дороги отходила тропинка.

— Не пойти ли нам…

— …к храму Афродиты?

— Вы хорошо знаете парк, — удивился Себастьян.

— Я пользовалась любой возможностью, чтобы обследовать его.