Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя Страница 14

А Реджинальд между тем продолжал:

— Хелена очаровала английское общество. И она пыталась получить в Англии поддержку ее собратьям грекам. Но… Одиннадцать лет назад пневмония унесла ее.

Тяжко вздохнув, сэр Реджинальд умолк, и глаза его потухли.

— А когда вы вернулись в Константинополь?

— В том же году. После ее смерти. Мари тогда было двенадцать. Но я отправил девочку сюда пораньше — когда заболела Хелена. И я все еще не уверен, что она простила меня за то, что ее не было рядом, когда умирала ее мать. Они с матерью были… как две стороны одной вазы. — Сэр Реджинальд взял со стола графин с бренди и дрожащей рукой добавил бренди в чай. — Мари — это все, что осталось мне от Хелены. К счастью, она сумела перенести потерю, если так можно выразиться. Справилась, как мне казалось. Однако…

Старик умолк.

Беннет молча кивнул. Было ясно, что Мари отнюдь не глупа, хотя и вела себя слишком вызывающе. Так почему же она согласилась делать чертежи даже после того, как в нее стреляли? Неужели ее отец и впрямь своей привычкой к опиуму вконец истощил семейные сундуки?

— Времена, должно быть, настали тяжелые, когда вы сюда вернулись, — заметил майор.

Сэр Реджинальд посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Ну, не такие уж тяжелые. Константинополь довольно приятный город, а мои раскопки расположены неподалеку…

— Но здесь жизнь дороже по сравнению с Лондоном, верно?

Сэр Реджинальд усмехнулся:

— У нее есть приданое, если вас это интересует. Я не богат, но могу обеспечить свою дочь.

— Так почему же ваша дочь так настойчиво рискует своей жизнью?

Дверь кабинета скрипнула и заметно приоткрылась. Беннет нахмурился, а старик с улыбкой сказал:

— По-моему, Мари хочет присоединиться к нам.

Переступив порог, она проворчала какое-то турецкое слово, которое, как подозревал майор, было не вполне приличным.

Мари вдруг расплылась в улыбке и проговорила:

— Добрый день, отец. Добрый день, Беннет.

Мужчины встали, и Беннет, приблизившись к девушке, поднес к губам ее руку. Она попыталась высвободить руку, но майор сказал:

— Не беспокойтесь. Ваш отец знает, что у нас роман.

Старик снова улыбнулся:

— Мари, он совершенно прав. Нет необходимости смущаться. Я тоже был когда-то влюблен. Но где же ты пряталась? Я уже несколько дней тебя не видел.

Мари пожала плечами и тут же спросила:

— Отец, как ваша работа?

— Перевод идет хорошо, а как твои рисунки?

— Я еще не нашла синекрылых бабочек, которых искала.

— Найдешь, я уверен. От тебя никому не скрыться, даже бабочкам. — Старик погрозил дочери пальцем. — Ведь мы с тобой оба знаем, зачем ты зашла сюда. Так вот, я даю разрешение твоему майору…

— Он не мой… — перебила Мари. И закашлялась. — Ну… Ты ведь не возражаешь, правда, папа?

— Нет, разумеется. Так что не беспокойся, дорогая.

Мари с улыбкой заметила:

— Майор знает, как получить желаемое. Так что ничего удивительного…

Тут Беннет встал и поклонился хозяевам.

— Весьма сожалею, но у меня… еще одно дело.

Когда он вышел на улицу, толпа уже разошлась — все скрылись от дневной жары. И теперь из окон вторых этажей выглядывали женщины с лицами, прикрытыми вуалью; они громко перекликались. А на вершинах вечнозеленых кипарисов нежно ворковали голуби. И виднелись за домами манящие воды Босфора.

Достав из кармана записную книжку и обломок карандаша, Беннет коротко записал то, что видел. Правда, ни одну строку нельзя было назвать поэзией, но некоторые из них казались весьма многообещающими…

Когда он прибыл в посольство, его тотчас перехватил дворецкий и повел к кабинету посла. Беннет ожидал, что отдохнет в английской обстановке, но, оказавшись в узких душных коридорах, почувствовал, что задыхается.

Перед тем как войти, майор ослабил узел шейного платка. Абингтон, все еще в грязных лохмотьях, сидел в кресле напротив посла. Что ж, отлично! Он сможет расспросить сразу обоих. Даллер жестом предложил ему сесть.

— Безупречная точность, кузен. Абингтон только что закончил свой рапорт.

Майор Прествуд опустился в кресло. Посол же улыбнулся и протянул ему запечатанное письмо.

— Тут дополнительные указания, — пояснил он.

Беннет сломал печать и просмотрел документ. Мисс Синклер должна была сделать схему военных укреплений в Вурте, а он, майор Прествуд, обязан был обеспечить ее безопасность.

Молча кивнув, Беннет положил бумагу в карман. А Даллер, разложив на столе карту, проговорил:

— Конечно, и другие чертежи, сделанные мисс Синклер, были полезны, но этот будет самый главный.

Абингтон выпрямился в кресле.

— А где она должна рисовать?

Даллер нахмурился и ответил:

— В Вурте. Я же сказал…

Абингтон вскочил на ноги.

— Нет, она не будет!..

Посол поморщился и проворчал:

— Помолчите. Все это вас больше не касается.

Абингтон повернулся к Беннету.

— Майор, последние наши агенты, посланные в ту местность, не вернулись. Там смертельная ловушка. Ее убьют!

Лист бумаги в кармане Беннета, казалось, превратился в свинец.

— Я уверен, что Прествуд способен на большее, чем просто охранять мисс Синклер, — заявил Даллер.

Абингтон выразительно посмотрел на майора.

— Поймите, Прествуд, что это — ловушка. Сам султан потерял полк солдат в схватке с бандитами в этих горах.

Посол со вздохом кивнул:

— Да, риск есть. Но это — последнее, что мы просим ее сделать.

Беннет пожал плечами:

— Как бы то ни было, я имею приказ.

И он не станет нарушать его. Если бы британские солдаты не исполняли любой приказ, — пусть даже они сами не были с ним согласны, — то на троне в Лондоне сейчас сидел бы Наполеон. Что же касается именно этого приказа… Он обязан защитить Мари, вот и все.

Абингтон направился к двери. Обернувшись, сказал:

— Я был лучшего мнения о вас, Прествуд.

Беннет невольно сжал кулаки, однако промолчал. А Абингтон добавил:

— До сих пор риск для нее был минимальным. Иначе я не остановил бы ее, когда…

— Довольно! — перебил Беннет. — Лучше скажите, как давно вам стало известно, что мисс Синклер — автор этих рисунков?

— Видите ли, я… — Абингтон умолк, ухватившись за ручку двери. Наконец, вздохнув, пробормотал: — Как будто я мог остановить ее. — Он поджал губы. — Но вы хотя бы сообщите ей, на какой риск она идет?

Беннет тут же кивнул:

— Да, разумеется. И она пойдет на это дело с открытыми глазами — или не пойдет совсем.

Абингтон тяжко вздохнул и вышел.

Беннет проводил его пристальным взглядом. Во время войны, когда он приказывал своим людям выполнять задания, он часто знал, что они не вернутся. Картер и Джонсон… Поттер и Девис… И еще — Блэрни. Он знал имена всех своих людей, приговоренных им к смерти. Он знал каждого из них в лицо и видел перед собой эти лица каждую ночь перед тем, как уснуть и погрузиться в ночные кошмары.