Лариса Шкатула - Крепостная маркиза Страница 14

— Ты смотри, как стала рассуждать! — вслух удивилась Соня.

— Думаю теперь помногу. Аристократы, я еще в Петербурге нагляделась, часто сидят и думают. Что же им еще делать, когда всю работу слуги исполняют?

Надо и мне привыкать… Так вот, я подумала: ежели этот нарушитель чужих владений что-то на наших землях прячет, то и накинуться может, от страху-то…

И место выбрал, негодяй, — лучше некуда. Нам и из окна не видно, что он делает, — деревья загораживают, и с дороги его никому не заметно — там низинка.

Юркнул в нее, и нет тебя! Сейчас небось ваше сиятельство скажет, что я, как всегда, издалека начинаю.

— Не скажу, — покачала головой Соня. — Даже поощрю тебя. Ту коробку, мной привезенную, что ты отнесла не глядя, можешь принести и распаковать.

Я же помню, как ты пирожные, что ела в Петербурге у Григорьевой, расхваливала. Вот я тебе и привезла таких же. Те, что я брала в кондитерской на Невском, французскими назывались. Авось эти не хуже, самими-то французами испеченные!

Агриппина обрадовалась, опять захлопотала насчет чаю, пирожные выложила. А Соне было вовсе не до пирожных. Она себе вроде как перерыв устроила, потому что от рассказа новоявленной маркизы ее стали одолевать самые нехорошие предчувствия.

Теперь, запивая чаем шедевры французского кондитерского искусства, Агриппина не спешила поведать начатую было историю, но Соней овладело нетерпение.

— Рассказывай, — поторопила она, — мне интересно, что там было с тем нарушителем границ чужих владений. Вы хоть в лицо его видели?

— Какое там! Ездил хоть и белым днем, в жару, а все в черной шляпе, на глаза надвинутой. Лица было не разглядеть. Сбежал он, — проговорила Агриппина с набитым ртом. — Завидел нас, с топором да со шпагой, и дал деру. За повозкой так и не вернулся. Мы потом ее к себе поставили. Думали, придет назад требовать, но он так и не пришел. Видно, опасную контрабанду в той яме прятал.

— Какой яме?

— Там в земле яма была вырыта. Этак аккуратно камнями выложенная. Мы с Эмилем не успели ее как следует рассмотреть. Тот человек, кажется, только открывать ее стал. Бревно, значит, подложил, чтобы крышка не захлопнулась. Эмиль сдуру-то возьми и это бревно вытащи. Крышка — щелк, и будто ямы и не было. На совесть сделано. Маркиз Антуан давно делами не занимался, вот и стали появляться в его землях чужие люди…

— И что, вы даже не попробовали в том месте копать?

— Пробовали поковыряться, да что со шпагой и топором сделаешь? Хотели попозже туда сходить с лопатами, до самой ямы добраться, посмотреть, да тут как раз маркиз Антуан заболел, времени совсем не стало… А еще ко мне с курорта приходили, Эмиля попросили… Нет-нет, не для тех дел, что я говорила!

Там праздник большой намечался, а лакеев не хватало. Вот мы и решили, что лишняя копейка нам не помешает. А тот человек в шляпе больше тут не появлялся. Как я его, у окна стоя, ни караулила, ни разу не видела больше. Испугался, должно… Может, потом как-нибудь сходим, разведаем, что за яма там у него была. Понятное дело, можно и слугам поручить. Не самой же с лопатой бегать, людей смешить…

— Ты же говорила, у тебя других слуг нет.

— Нет. Дак наймем…

Агриппина помолчала, а потом смущенно призналась:

— Я-то все забываю, что сама теперь госпожа. Все норовлю схватиться то за тряпку, то за топор, как тогда… Нет, копейка какая появится, я в деревне девчонку подберу, чтобы мне прислуживала или хоть за больным маркизом ходила… А то что ж я за маркиза, коли все сама…

— Не горюй, будут у тебя слуги, — успокоила ее Соня. — И деньги появятся. Господь награждает терпеливых.

— Так-то оно так…

— А повозка — ну та, на которой контрабанду мужик возил, — открытая была или закрытая?

— Я же и говорю, что закрытая. Эмиль тоже подумал, что у него там контрабанда была. А что еще можно прятать в земле, тем более на краю чужих владений?

«Золото можно прятать, — мысленно ответила на ее вопрос Соня. — А если точнее, вывозить его. То, что вы с Эмилем посчитали обычной ямой, было не иначе как люком подземного хода, не будь я Софья Астахова!»

— Думали мы с Эмилем, гадали — чего это он свою яму именно на землях маркиза устроил? Ведь лес поблизости, там бы никто ничего не увидел, не нашел.

Да потом так и бросили гадать. Ни до чего путного все равно не додумались… — продолжала говорить Агриппина, которую Соня, по привычке уходить глубоко в свои мысли, слушала вполуха.

«Скорее всего, это был Флоримон. Вот только…

О господи! Выдернув бревно, которым молодой маркиз подпирал крышку люка, Эмиль запер его в подземелье! Но прежде-то Флоримон люк как-то открыл…

Может, когда крышка упала, в потайном механизме что-то соскочило, потому люк и заклинило? Иначе откуда появилось завывающее привидение…»

— Скажи, Агриппина, — осторожно поинтересовалась Соня, — а как долго вы слышали вопли вашего привидения?

— Дня три-четыре выло, а потом… Вот уж три дня, как его не слышно, — добросовестно припомнила та. — Может, это не наше привидение?

— Как не ваше? — удивилась Соня.

Нет, от этой девчонки можно ожидать чего угодно! Просто голова кругом. Хоть и маркиза, а до сих пор в голове каша по-российски. Оказывается, привидения бывают «наши» и «не наши»!

— Ну, из какого другого замка. Заблудилось в чужом месте, вот с перепугу и выло. А потом ночью как-нибудь нашло выход. Или за ним пришел кто из своих…

— Ну и выдумщица ты! — не выдержав, прыснула Соня, но заставила себя собраться с мыслями. Если Агриппина не понимает серьезности случившегося, то придется Софье заняться расследованием. — Уж если что и нужно проверить, так это подземелье под вашим замком.

— Как это, проверить? — всполошилась Агриппина. — Я и наверху-то не во всех комнатах была — не по себе мне в них. Какие-то цветы засохшие, картины со страшными лицами, ровно вурдалаки какие… Так и мнится, где-то мертвец забытый остался. А уж куда-то в подземелье спускаться… Да я со страху помру!

К тому же мосье Антуан так в себя и не приходит…

Ох, чего это я, совсем о муже забыла. Надо пойти посмотреть, как он, может, в сознание пришел.

— Я с тобой, — сказала Соня.

— И правда, пойдемте вместе, Софья Николаевна, мне одной нынче не по себе. Все-таки, когда Эмиль дома, чувствуешь себя куда спокойнее.

«Как, однако, странно порой поворачивается жизнь, — думала Соня, идя вслед за Агриппиной к комнате маркиза де Барраса. — Слуга-насильник, который совсем недавно был для несчастной девушки воплощением ужаса, теперь не только ее любовник и друг, но вообще единственная опора в этом огромном неухоженном замке. Понятное дело, она совсем еще девчонка. Очутилась в незнакомом месте, среди чужих людей, языка почти не знает. Тем более что до сей поры за нее все время думал кто-то, разве что за исключением хозяйственных мелочей, а она лишь чужие указания исполняла… Ах, неужто мое сиятельство лучше! Обе мы с нею нежданно-негаданно в переплет попали, хоть и каждая по-своему. Тут с самим чертом подружишься. Да и я тоже хороша, оставила Агриппину одну. Думала, под присмотром маркиза, такого на вид крепкого старичка, а оно вон как повернулось…»