Рене Бернард - Экстаз в изумрудах Страница 14

— Как ни удивительно, нет. Хотя там есть фраза: «Не давать людям яд».

— Уже кое-что. — Эш криво улыбнулся. — Думаю, вы мне больше нравитесь таким сердитым и грозным, доктор Уэст. Кэролайн удивится, когда узнает, что ты зашел, чтобы поворчать на женщину.

— Я не… — Роуэн не договорил, отказываясь проглотить наживку целиком. — Ты останешься в городе на зиму?

— Нет, мы сразу после Михайлова дня[2] поедем в Беллвуд, к моему деду. Кэролайн настояла на этом, и я, кажется, впервые собираюсь насладиться пребыванием в деревне. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как старый монстр будет млеть и лебезить перед милой девушкой. Она, кажется, до сегодня так и не осознала, что мы были всего лишь пешками в игре старикана. Но я не сетую.

— Он отлично справился с ролью сводника.

Эш кивнул.

— Жаль, что ты не нуждаешься в его услугах. Я мог бы попросить его устроить и твою жизнь, но, поскольку ты и без того находишься на пути к счастью, не смею вмешиваться.

— К черту, Эш! Я отделаюсь от мисс Реншоу уже через неделю, и вы, сэр, будете передо мной извиняться!

Роуэн вышел из комнаты, выхватив в холле пальто из услужливых рук Годвина. Гнев сделал его уход несколько более эмоциональным, чем Роуэну хотелось бы.

Он с силой рванул на себя дверь, испугав этим хозяйку дома. Кэролайн стояла на пороге вместе со своей горничной Дейзи. От прогулки по магазинам обе раскраснелись и выглядели счастливыми.

— С Эшем все в порядке? — тотчас осведомилась Кэролайн.

— Я заходил к нему в гости, миссис Блэкуэлл.

— Тогда почему у вас такой вид, словно у вас в кармане дикобраз? — спросила она, ставя коробки в сторону.

Роуэн улыбнулся. Американская жена Эша обладала живительной искренностью, что заставляло его радоваться за друга. С женщиной, подобной Кэролайн, жизнь Эша Блэкуэлла никогда не будет скучной.

— Мадам, вы, как никто другой, умеете точно использовать слова. Я приходил… чтобы поделиться с вашим мужем новостями.

— Надеюсь, хорошими?

— Я взял ассистента, — коротко бросил он и почти поморщился от доверительного тона, которым произнес это, но ее радостный ответ заставил его застонать.

— Слава Богу! Вам нужно три!

Что за несчастье!

Она повела себя с ним как настоящая ведьма. После того как он в ярости вылетел из комнаты, она целый час пролежала на кровати лицом вниз, рыдая. Что было в нем такое, что вызывало у нее непреодолимое желание шипеть и царапаться, подобно кошке? Он ничего не сказал в свою защиту, оставив Гейл наедине с противоречивостью печальных, прекрасных глаз, взглянувших на нее, когда от колкости обвинений, брошенных в лицо, спокойствие выдержки изменило ему, поколебав самообладание. Он выглядел скорее как человек оскорбленный, чем равнодушный к своим грехам.

«У него, как у красавца Яго в «Отелло», внешность джентльмена, достойного веры, но если я забуду то, что знаю о нем, то погибну. Я устала, но каждый раз, когда вижу его, с трудом вспоминаю, что нужно помнить. Стэндиш-Кроссинг за миллион миль отсюда и кажется нереальным. Что сказала тетя Джейн? Я ничего не выдумала! Она сказала, что Шарлотта была бы жива и здорова, если бы не встретила доктора Роуэна Уэста и не попала во власть его чар. Она сказала, что он в такой же степени в ответе за смерть ее дочери, как если бы задушил ее своими руками. И что, признав это, он повернулся к ней спиной и в Стэндиш-Кроссинге больше не появлялся. И я в ответ за все, что он сделал для меня, обозвала его злодеем и лжецом. Он открыл свой дом и практику, учил меня, хоть я и вынудила его на это. Он был добр и благороден».

С Питером Джеймсом она была едва знакома. Но все же чувствовала себя с ним непринужденно. Он улыбался и, казалось, одобрял ее стремления, в то время как Роуэн во время их первого разговора назвал их абсурдными и сделал все, что было в его силах, чтобы разубедить ее.

«Я ничего не говорю Роуэну о себе не потому, что боюсь его, а потому, что слишком легко могу проникнуться к нему симпатией. Похоже, он и так слишком мне нравится. Неужели мне, как и Шарлотте, угрожает опасность попасть во власть его чар? Но какую опасность он может в себе таить? Разве я уже не потеряла свою репутацию и место в приличном обществе? Пути назад нет! Мне нужно загладить вину и убедить его продолжить обучение. Я должна доказать ему, что искренне раскаиваюсь».

И это было правдой.

Глава 6

День клонился к вечеру, когда наконец зазвонил колокольчик, возвещая о его возвращении. Гейл быстро взглянула в зеркало — тщеславная привычка — и, пригладив волосы, убрала с лица выбившуюся черную прядь. Она нарочно выбрала одно из своих лучших рабочих платьев с набивным рисунком, которое так шло к ее цвету лица и фигуре. Жест незначительный, но она боялась, что нанесла их странным отношениям столь серьезный урон, что даже самое малое старание могло помочь делу.

Гейл так быстро спустилась вниз, что застала его с Картером еще в прихожей.

— У вас усталый вид, доктор. — Картер взглянул на остатки растерзанной шляпы Роуэна. — Что-то случилось, сэр?

— Пусть миссис Эванс посмотрит, что можно сделать с проклятой штуковиной. Должно быть, я случайно сел на нее в карете.

Картер посмотрел на шляпу с сомнением, поскольку тулья висела на одной ниточке, и кивнул:

— Мы сделаем все, что в наших силах.

Картер хотел идти, но Роуэн тронул его за локоть:

— Постойте, Картер. Не беспокойте миссис Эванс. Думаю, что в таком состоянии на шляпу не польстится даже бездомный. Не лучше ли попросить миссис Эванс купить мне новую? У меня открыт счет в галантерейной лавке на Драммонд-стрит. Тео может отвезти туда миссис Эванс. Возможно, она даже обрадуется прогулке.

Картер просиял:

— Ей это понравится, доктор. Но не удивляйтесь только, если она начнет советовать вам купить заодно и новое пальто.

— Не все сразу, Картер. Не все сразу.

— Доктор Уэст, — обратилась к нему Гейл, пока спускалась по лестнице, желая привлечь его внимание до того, как он объявит, что уходит к себе отдыхать.

Картер со шляпой доктора удалился на поиски миссис Эванс. А взгляд Роуэна оставался ясным и выражение лица нейтральным.

— Мисс Реншоу?

— Прошу… прощения.

Она собиралась завязать светскую беседу о теплой не по сезону погоде, но слова извинения вырвались у нее помимо воли.

Стоя на второй ступеньке снизу, она оказалась с ним практически на одном уровне и впервые заметила, что у него глаза цвета английского леса: впечатляющая смесь темно-зеленого с коричневым.

— Я тоже, — отозвался он, наконец, и поднял с пола свой кожаный саквояж. — Если вы не возражаете, я оставлю это в своем кабинете по пути наверх.