Джулия Лейтем - Честь рыцаря Страница 14

Она отщипнула от куска вареной говядины и стала есть, отметив, что только тогда он взял остальное. Прожевав, она спросила:

— Даже если вы не хотели стать священником, наверное, было трудно оставить все в прошлом и начать другую жизнь?

Он рассматривал ее сузившимися глазами, его челюсть медленно двигалась. Она чувствовала себя неуверенно, понимая, что перед ней умный человек. Ее вопросы явно не походили на те, что могла бы задать простая служанка.

Он отпил вина и только потом сказал:

— Не могу найти слов, чтобы описать, как мне хотелось забыть, что я был священнослужителем, и поскорее стать таким, как все остальные. Но большинство мужчин проводят половину жизни на арене для состязаний, а я боялся даже взяться за меч.

Она молчала, просто смотрела на него широко открытыми глазами, как бы удивляясь таким откровениям.

— Я понимал, что не смогу командовать своими людьми, если не завоюю их уважение, и весь ушел в тренировки. Хотя мне было всего восемнадцать лет, я начинал как оруженосец, которыми обычно бывают мальчишки, только что оторвавшиеся от материнских юбок.

— Но вы были виконтом, — сказала она, искренне восхищаясь его стойкостью.

— Мне необходимо было стать рыцарем. Я тренировался больше, чем все другие, днями напролет, пока не становилось совсем темно. И постепенно стал пользоваться уважением.

«Но вам не удалось завоевать уважение других пэров», — думала Диана, зная, что отчасти виновата в этом она сама. Что, если подозрения, которые она навлекла на него, и привели его к необдуманным поступкам?

— И вас посвятили в рыцари? — спросила она.

— Именно этого я твердо решил добиться. — Он посмотрел на нее и улыбнулся, — И вот когда я был уже близок к очень важной цели, вы с вашим господином встали на моем пути.

Она смотрела, как он вгрызается в сочную грушу.

— И что это за цель, милорд?

— Вы уже знаете. Откуда-то вашему господину стало известно, что я отправился на север искать расположения благородной дамы.

Ей не следовало давать ему понять, что она знает это, но сожалеть было поздно.

— Господину нетрудно было догадаться. Одежда, которую вы взяли с собой, подарок, то, как далеко вы отъехали от дома в это время года…

— Так он знает, откуда я. — Баннастер кивнул, как если бы это подтверждало его соображения.

Он уже догадался, что похищение было совершено по личным мотивам, а не из корыстных расчетов неведомого «хозяина».

— Я только повторила вам, что он сказал, — чуть слышно пробормотала Диана неуверенным голосом, будто она боялась, что будет наказана.

Баннастер постарался улыбнуться ей, как бы желая заслужить прощение за многочисленные проступки.

— Да, это из-за женщины я пустился в путь в ваш Богом забытый край.

Она склонила голову, как бы в растерянности.

— Простите мою смелость, но меня удивляет, что вы не женаты.

Что-то изменилось в его глазах, они потемнели.

— Я пытался, — сказал он беспечно. — Но все попытки кончались ничем.

По большей части из-за собственных ошибок, подумала она с сарказмом.

— Но, как и положено мужчине, я не теряю надежды, — добавил он.

— Кто она?

Его улыбка стала шире.

— Думаю, это не та информация, которую я хотел бы сообщить вашему господину. Но поймите, мне необходимо поехать к ней, вам нужно освободить меня.

Диана поднялась, оставив ему поднос.

— Милорд…

Помрачнев, он вскочил на ноги. Она слышала, как загремела, натянувшись, цепь, видела, как сжались в кулаки его руки, но лицо его выразило только озабоченность.

— Я не позволю ему обидеть вас, если вы освободите меня, — произнес Баннастер приглушенным настойчивым голосом. — Если вы захотите, я увезу вас далеко отсюда, обеспечу вам лучшую жизнь. Я смогу найти вам мужа.

Она подняла голову.

— А почему вы решили, что у меня его нет?

— Догадался, — сказал он мягко, с ребячливой бравадой.

Она не смогла не покраснеть, вспомнив, как уставилась на него, когда он мылся почти голый.

Отступив к двери, она заговорила почти умоляюще:

— Не просите у меня помощи, милорд. Я… привязана к этому месту. Это мой дом.

Она повернулась спиной к нему, не реагируя на его слова: «Но, хозяйка, пожалуйста, выслушайте меня».

Оставив принесенные припасы там, где он мог достать их, она вышла, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Ключ плохо поворачивался, каждый раз после возни с замком у нее болели пальцы. Она дошла до лестницы, после чего неслышно повернула обратно, желая узнать, чем он занялся после ее ухода. Может быть, в отчаянии выкрикивает проклятия? Швыряет поднос в стену? Выходит из себя?

Ничего подобного. Она слышала только то, что он двигается. Что же он делает? У самых дверей она опустилась на корточки, радуясь, что на ней головной убор, скрывающий светлые волосы. Она осторожно приподнялась и заглянула через забранное решеткой окошко. К ее удивлению, он двигался по своей камере, совершая движения, как будто в руке у него был меч, нанося удары, парируя их, прыгая над невидимым клинком воображаемого противника. На его лице застыло выражение свирепой сосредоточенности, как если бы энергичными движениями он перебарывал свое состояние, крах своих планов.

Он не сдался, думала она, ощущая легкую слабость внутри, когда в ее воображении возникала пробегающая по его мышцам волна, уходящая в низ живота. Он тяжким трудом приобретал умения, необходимые лорду, чтобы вести за собой своих вассалов и обучать их военному делу. Он мог бы просто принять наследство как должное, тратить деньги и жить в свое удовольствие, но он хотел, чтобы его люди знали, что он достоин быть их вожаком.

Еще один день прошел. Диана теперь собиралась с духом каждый раз, когда она входила в подземелье. Доброта и терпение Баннастера подавляли ее, заставляли все сильнее ощущать свою вину. Поскольку он не нашел способа вырваться на свободу, она стала его единственной надеждой. Он прибегнет к помощи своего обаяния — большинство женщин поддались бы на такую уловку. Она не могла понять, как этот же самый человек мог запереть женщину в башне и отправиться просить позволения жениться на ней.

Но… таков ли истинный виконт Баннастер? Он, конечно же, притворяется, чтобы завоевать ее доверие. Ей надо научиться видеть то, что скрыто, докопаться до сущности, прячущейся за шелухой любезных слов.

И как ее угораздило сделать такую глупость?

К ночи люди Баннастера воротились, напрасно обыскав все вокруг. Они пребывали все в большей тревоге, опасаясь за жизнь своего господина. Сесили то впадала в злобную подавленность, то жаловалась на свою горькую судьбу, и Диана чувствовала себя в ловушке.