Марджори Фаррелл - Игра лорда Эшфорда Страница 14

– Разумеется, милорд.

Глаза Фэрхейвена превратились в щелочки, и, заглянув в лицо своему благодетелю и хозяину, Джим внутренне содрогнулся – слишком уж хищное выражение было на лице лорда. На мгновение он замешкался, но сразу же сообразил, что незачем дергать кота за хвост, не подпуская его к мышке. Он по своей воле согласился извещать родственника леди Фэрхейвен обо всех событиях в доме, чтобы уберечь эту замечательную леди от непоправимой ошибки.

– Выкладывайте, – резко и требовательно приказал Фэрхейвен.

– Лорд Эшфорд был у леди Фэрхейвен вчера, сразу же пополудни. Конечно, я не слышал всего разговора, но Уильям, старший лакей, рассказал мне, что хозяйка посылала его в банк за наличными. Она выписала требование на шестьсот гиней и велела доставить деньги лорду Эшфорду. Я уверен, что лорд Эшфорд приходил по срочной надобности – ему нужны были деньги.

– Ах, так он все-таки показал свое истинное лицо, – весьма удовлетворенно проговорил Фэрхейвен. – Я догадывался, что моя кузина в опасности, Джим. Должен признаться, сама мысль о шпионстве мне ненавистна, однако как иначе убедиться в справедливости своих подозрений? Теперь я вижу, что был прав.

– Знаете, я уже как-то прижился в доме ее светлости и… Ну, я ради нее все сделаю, – взволнованно запинаясь, разоткровенничался Джим.

Фэрхейвен полез в карман и извлек оттуда гинею.

– Вот. Это маленькая премия за ваши труды, Джим. А я постараюсь как следует воспользоваться вашей ценной информацией.

Он велел кучеру остановиться на углу, чтобы высадить Джима, и вернулся домой в бодром расположении духа.

В тот вечер ему предстояло посещение дома Девонширов, поэтому он ушел с работы пораньше, собираясь по пути заглянуть в свой клуб. День и в самом деле выдался счастливый. Кроме весточки от Джима, повсюду, где он появлялся, только и было разговору о том, что Тони Варден прошлой ночью проигрался в пух и прах, спустив в “красное и черное” почти шесть сотен гиней.

– Вы же знаете, каков Тони, – рассказывал один из приятелей Эшфорда. – Ведь его ничем не пробьешь. И по нему ничего не видно: безупречно любезен и все время ставит на черное. Поначалу ему вроде бы везло. Но даже когда он стал проигрывать, ни один мускул на его лице не дрогнул. Спустил пятьсот семьдесят гиней – и ничего. А на оставшиеся деньги поставил всем шампанского. Будто выиграл, а не проиграл. Одному Богу известно, откуда у него берутся деньги на такие выходки.

– Есть верный слух, что ссужает его молодая вдова. Правда, не такая уж она и молодая, – отвечал ему в тон собеседник, не обративший внимания, что рядом появился еще один господин.

– Уж не имеете ли вы в виду леди Фэрхейвен? – холодно спросил Марк.

– Э… – поперхнулся опешивший сплетник. – Гм… совсем необязательно… о, конечно нет.

– Ладно. Знаете, мне очень не хочется, чтобы трепали имя моей кузины.

– Боже правый, Генри, – только и смог произнести его приятель, когда Марк отошел. – Думай, что говоришь.

– Как будто никто не знает, что Эшфорд около нее увивается, а она и не думает уворачиваться. Бьюсь об заклад, что еще в этом месяце дело дойдет до помолвки.

– Отстаешь, Генри. Такой заклад в моей записной книжке недели две как записан. Но если спорить, то я поостерегся бы с пари: азарт – дело такое, что она не раз и не два подумает, прежде чем выходить за Эшфорда. Она и оглянуться не успеет, как он промотает все ее богатство.

Добравшись до дома Девонширов, Марк сразу же отыскал свою родственницу и условился с ней о вальсе, который был обещан ему, но несколько позже. Танцуя с молодыми дамами и ведя с ними любезные беседы, он, однако, внимательно следил за залом, чтобы не упустить момент, когда появится граф Эшфорд.

Когда Марк пригласил Клодию на вальс, Тони еще не было. “Он побоялся прийти”, – думал Марк, шествуя рука об руку со своей дамой по танцевальному залу.

После вальса он попросил Клодию выйти с ним на минуту в сад для небольшого разговора.

– Вы выглядите слегка усталой, дорогая, – сказал он заботливо.

Клодия долгим пристальным взглядом обвела танцевальный зал, потом поблагодарила Марка и взяла его под руку.

Из сада Марк продолжал следить за парами. Но при этом он старался не выдать своего интереса к происходящему на бальном паркете. Он не хотел, чтобы Клодия стала о чем-то догадываться. Когда она присела на скамейке, обращенной к одному из углов заросшего сада, Марк дал ей понять, что до него доходят разные слухи.

– Клодия, мне очень неудобно вновь возвращаться к этой теме, но меня беспокоят ваши отношения с Эшфордом.

– Марк, сколько можно? Мы же договаривались не трогать эту тему.

– Я помню. Но с тех пор до меня дошли слухи о его пристрастии к азартным играм. Я вижу, что вы все больше увлекаетесь им, и это, разумеется, мне небезразлично. Желая вам только счастья, я вовсе не собирался разговаривать с вами по этому поводу, однако я вынужден. Уже и до моего клуба дошли новости о картежничестве Эшфорда. Судачат о том, что он вчера ночью оставил за карточным столом шестьсот гиней. Точнее – пятьсот восемьдесят. А на остаток поил шулеров, – сухо добавил Марк.

Он видел, как у Клодии перехватило дыхание и она жадно вдохнула воздух. Марк улыбнулся про себя.

– Говорят, что букмекеры уже принимают ставки и заключаются пари о том, сумеет ли лорд Эшфорд покорить леди Ф. Мне невыносимо, что с вами обходятся столь пошлым образом, Клодия, но, если вы будете продолжать свои свидания с Эшфордом, все это так и будет продолжаться. Вряд ли можно рассчитывать на что-то другое. – Марк умолк. У него появились сомнения. – И еще. Мне непонятно, откуда у него такие деньги. Никогда прежде он не ставил на кон такую сумму. Уж не вы ли его снабжаете, дорогая?

Клодия подумала, что никогда еще ее ненависть к Марку Хейлзуорту не была так сильна, как в это самое мгновение. Она не верила в его заботу о ее репутации, но знала, что ему было не все равно, как она относится к Тони Вардену. И под всей его деланной заботой, так старательно изображаемой, она угадывала злорадство. Мол, ты видишь, что я все угадал? Деньги, вот почему он около тебя крутится. Хорошо еще, что Марку не хватает духу сказать ей об этом прямо в глаза.

Но за ее сильной неприязнью к Марку скрывалась еще и невыносимая боль. Как же Тони мог так подвести ее? Он же обещал. И сразу – за карточный стол? А что, если Марк и все сплетники лучше понимают создавшееся положение, а она – глупа? Разве не может быть правдой то, что Тони – охотник за наследством да вдобавок заядлый картежник? Дыма без огня не бывает. Неужели и в самом деле она потеряла голову и видит страсть там, где нет ничего, кроме расчета? Но Марку-то, какое дело? Помогать ему, выяснять правду она не намерена.