Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини Страница 14

— Саша, послушай! — Алёна обошла вокруг стола, выдвинула стул и села напротив. — Это такой шанс для нас! Это то, о чём я всегда мечтала! Богатство, почёт, любящий, щедрый муж! Вы с ним подружитесь, если только ты перестанешь быть такой колючкой!

— О, это вряд ли. Я не имею ни малейшего желания дружить с человеком, доведшим до самоубийства свою жену, святую, между прочим, женщину!

— Не надо так о нём. — Попросила Алёна. — Он хороший. Ты же видишь, как он относится к нам. Ко мне, к Сене. И тебе он тоже пытался угодить, а ты так бесцеремонно вернула его подарки! Неужели ты не понимаешь, как обидела его этим?

— Предлагаешь извиниться? — Изогнув бровь, спросила Александра. Взгляд её был преисполнен безграничного презрения, и Алёна поняла, что к делу нужно подходить с другой стороны. Переубедить её было бесполезно, доводы она использовала не те. И, вздохнув украдкой, она сказала тихо:

— Я говорила с Викентием…

— М-м, просила его уволить меня? — Тотчас же спросила Сашенька, не дав ей договорить.

— Нет. — Покачала головой Алёна. — Просила его устроить тебе практику в Басманной больнице, в Москве.

Поначалу Александра не поверила собственным ушам. О практике в одной из самых известных Московских больниц она и мечтать не могла! И откуда, интересно, мать узнала о том, что она мечтала туда попасть? Ах, нет, не тот вопрос Саша задавала себе — гораздо уместнее было бы спросить: а с чего это вдруг такая щедрость? Помнится, Алёну никогда особо не интересовали её успехи на медицинском поприще. И, разумеется, дорогая матушка никогда не делала ничего просто так.

Тут-то всё и стало на свои места — Сашенька натянуто улыбнулась, перехватив взгляд матери. Всё с вами понятно, драгоценная Алёна Александровна!

— Пытаешься меня купить? — Полным презрения голосом, поинтересовалась она.

— Я из последних сил стараюсь не отдаляться от тебя, Саша! А ты по-прежнему не хочешь слушать. Если ты хочешь учиться, если хочешь быть врачом — пожалуйста, делай, как пожелаешь! Ты не представляешь, с какой охотой Воробьёв возьмёт тебя под свою опеку там, в городе. Он и сам сказал, что для тебя это будет следующим шагом, а здесь, в этом захолустье, пропадёшь и ты сама, и твой талант.

— С каких это пор тебя стал волновать мой талант? Помнится, раньше тебя это совсем не заботило, и первые три года ты и вовсе была уверена, что я состою нянечкой при больных, меняю пелёнки и выношу помои! Странно, откуда ты вообще узнала, что я медсестра?

— Саша, перестань! Воробьёв обещал устроить тебя туда в конце следующей недели. А Иван Кириллович пообещал позаботиться о твоём дальнейшем образовании и определить тебя в институт.

— Бог ты мой, какие привилегии!

— Перестань иронизировать. — Резко сказала Алёна. С каждой секундой у неё оставалось всё меньше и меньше сил на то, чтобы вести себя непринуждённо, и не сорваться на крик. — И на твоём месте я не стала бы разбрасываться такими возможностями. Если не хочешь по-хорошему, ты знаешь, что может быть в противном случае! Церемониться с тобой никто не станет, если уж ты хочешь войны.

— Да неужели? — С усмешкой спросила Александра. — Брось, мама, не пытайся меня запугать. Ты же знаешь, что силой ты меня не заставишь. Я сбегу, если будет нужно. Одной мне и то будет лучше, чем с вами. С тобой, и с этим твоим… министром.

— Одной, или всё же с Авдеевым? — Спросила Алёна, надавив на больное. — Забудь на время про свою строптивость, Саша, пока решается твоя судьба! В наших силах сделать так, чтобы вы с Сергеем никогда больше не увиделись. Иван Кириллович — очень влиятельный человек, и одного его слова будет достаточно…

Александра слушала её с тем же презрительным выражением на лице. Слушала, и пыталась понять, где здесь правда, а где блеф. Убежать с Сергеем было бы и впрямь заманчиво, но он пока не звал, а сама она ни за что бы ему такое не предложила. Запретить им общаться? А как, простите, он может им помешать? А, впрочем, если все те слухи, что она знала о министре Гордееве правда, то, наверное, и впрямь может.

Подставлять под удар Сергея ей ужасно не хотелось, но ехать в Москву… жить под одной крышей с ним, с этим отвратительным человеком! Она всерьёз задумалась, а не сбежать ли и впрямь? — одной. Но куда? К отцу, медсестрой на фронт?

— Подумай, Саша, это твой шанс, — приговаривала тем временем Алёна, точно дьявол нашёптывая с левого плеча. Соблазнительно, но, увы, слишком подло и грязно. — Жить в роскоши, в роскошных апартаментах, иметь свою личную горничную, наряды новые каждый день, и даже работать в престижной Московской больнице, как ты и хотела!

— Увы, мама, я не продаюсь. — Категорично сказала Александра. — И тебе не советую.

Этого Алёна стерпеть уже не могла, и наградила дочь звонкой пощёчиной. Александра дёрнулась на своём месте, но взгляда не отвела, и, потирая ладонью ушибленную щёку, сказала:

— Я запомню это, мама. Твои уроки, определённо, жизненны, и, наверное, пригодятся мне, когда я решу стать такой же продажной, как и ты. — После этой фразы, разумеется, предполагалась вторая пощёчина, слишком наивно было бы предполагать, что Алёна спустит ей подобную дерзость вот так запросто. Но Александра просто не могла смолчать, уж очень ей хотелось высказать матери всё то, что она о ней думала.

На этот раз правую щёку обдало жаром, но девушка и тогда не отвернулась. И, вскинув голову, посмотрела на мать с невесёлой улыбкой. И сказала:

— А папа никогда в жизни не поднимал на меня руки!

Алёна резко встала со своего места, ненавидя себя за этот порыв, за то, что посмела ударить её, за то, что перешла все границы и вышла из себя, и, самое главное, за то, что Александра кругом была права, с какой стороны не посмотри. И, остановившись у дверей, прежде чем уйти, она отчеканила ледяным голосом:

— Больницу закроют завтра же, если ты не захочешь по-хорошему. Иван Кириллович уже пообещал наслать на твоего Воробьёва санитарную инспекцию, а уж она-то найдёт, к чему придраться. Вот и выбирай, Саша. И подумай, будет ли счастлив бедный Викентий получить от тебя такую благодарность взамен того, что заботился о тебе столько лет!

— Я всё равно никуда не уеду. — Сказала Александра ей вслед. Будь что будет, но терпеть это унижение она не могла. Купить они её хотели, подумать только! А когда поняли, что не выйдет — решили взять шантажом! Чёрт возьми, ну до чего мерзкие люди! — Добровольно я и шагу из города не сделаю, чем хочешь мне урожай, хоть геенной огненной. Мне всё равно!

— Значит, придётся увозить тебя силой. — Просто заключила Алёна Александровна, и на этой славной ноте покинула кабинет, оставив за собой витать в воздухе аромат дорогих духов и отчаяния.