Донна Валентино - Похититель моего сердца Страница 14

Напрасно. Гибкую и легкую фигуру не могла скрыть уродливая одежда. Не красавица, но тонкая и изящная, что должно нравиться многим мужчинам. Камерон знал многих гораздо менее привлекательных женщин, которые умели выгодно подать достоинства своей внешности. Джиллиан Боуэн, по всей видимости, пренебрегала этими женскими секретами или просто не имела желания их узнать.

Не то чтобы для него это много значило – он ничего не имел против того, чтобы она оставалась серой как мышка и дрожа выслушивала его приказания. Только вот дрожала она не от страха, а от едва сдерживаемой ярости, и эта ярость была ему приятнее, чем страх, а разбираться в причинах такой странности ему не хотелось.

– Трудность в том, – вдруг громко и напористо произнес доктор Боуэн, – что в тот самый момент, когда кровь вытекает из тела, она от соприкосновения с воздухом становится ярко-красной, так что невозможно определить, венозная это кровь или артериальная, если вы не знаете… – Тут голос его затих, и доктор смутился не меньше гостя.

– Ты переутомился, папа. – Джиллиан бросила на Камерона свирепый взгляд. – Уже поздно, ты сможешь продолжить лекцию завтра…

– Продолжу завтра, – покорно согласился Уилтон. Он повернулся к Камерону и, по всей видимости, собирался спросить, кто это такой, но вдруг лицо его прояснилось. – Джиллиан, надо дать постель молодому доктору Смиту.

– Сегодня мистер Камерон может укрыться своим плащом. – Джиллиан осторожно вывела отца из-за стола. Старик стоял, покачиваясь, и казалось, что он может заснуть стоя. Камерон видел такое раньше у маленьких детей: они часто от капризного бурчания мгновенно переходили к глубокому спокойному сну. Хотя сам Камерон многие годы не имел возможности спать спокойно, он не хотел бы оказаться на месте доктора Боуэна: вряд ли крепкий ночной сон стоил того, чтобы ради него потерять накопленные за целую жизнь знания и опыт.

И все-таки ему нестерпимо хотелось испытать ощущение такого приятного пустяка – лежать перед камином, завернувшись в свой плащ.

Пока Боуэны медленно шли из кухни в прихожую, он повернулся к камину и уставился на мерцающее пламя, слушая редкие раздраженные вопросы доктора Боуэна и тихие, успокаивающие ответы Джиллиан.

Они вдвоем – там, он – здесь. Так и должно быть. И все же Камерон чувствовал себя на редкость одиноким. Странное ощущение для человека, который гордится своей склонностью к одиночеству, даже необъяснимое, учитывая то, что он едва знаком с этими людьми и собирается забыть их, как только выполнит свою задачу, если, конечно, они все к тому времени не погибнут.

– Сегодня не очень холодно, папа, – услышал он голос Джиллиан. – Кроме того, если мистер Камерон станет замерзать, он всегда сможет взять одеяло в сундуке, том, что слева от двери.

Она не захотела принести ему одеяло, но устроила так, чтобы гость легко мог его найти. Камерон почувствовал внезапную вспышку удовольствия, но тут же ее подавил. Просто она вела себя так, как от нее ожидали, и в этой равнодушной видимости заботы не было ничего личного. Кукла подчиняется ниткам, за которые он дергает, – так что с того?

Камерон долго сидел, прислушиваясь к звукам, которые она производила, готовя отца ко сну, а позднее – к стукам и шорохам в ее собственной комнате. Потом он впитывал в себя наступившую тишину и гадал, спит Джиллиан или лежит с открытыми глазами и строит планы побега.

Когда огонь в камине почти погас, Камерон нашел тюфяк и, вытащив мягкое тканое одеяло, свернул его и положил под голову вместо подушки. От сложенной в несколько раз шерсти исходил запах лаванды и мыла – Джиллиан, должно быть, постирала одеяло до того, как положить его в сундук. Она собственными руками собирала эту лаванду, сушила и перекладывала ею белье.

В конце концов, он пожалел, что взял одеяло: несмотря на то, что в комнате стало немного прохладнее, ему и так было тепло, а под голову он мог положить что-то, не столь откровенно напоминающее о ней.

Глава 5

Проходили часы, а сон все не шел, и поэтому Джиллиан никак не могла отдохнуть от будоражащих мыслей. Тогда она стала торговаться сама с собой: каждая минута, проведенная без сна, должна была стереть минуту прошлой ночи. Таким образом, если она не уснет до рассвета, вся прошлая ночь будет стерта.

Она пойдет в кухню и, как обычно, займется приготовлением незамысловатого завтрака. Джейми Меткаф будет все еще жив. Она не обнаружит спящего перед камином чужака, там не окажется хмурого мужчины, неизвестно зачем поклявшегося подчинить Джиллиан своей воле…

У этой сделки был один большой недостаток: поскольку Джиллиан не спала, она не могла все события прошлой ночи выдать за дурной сон.

Пусть это окажется дурным сном, кошмаром, молилась она, несмотря на то, что ясно представляла себе Камерона Смита. Темные, бездонные глаза, длинные густые волосы обрамляют лицо, состоящее из плоскостей и острых углов, полные губы изгибаются в улыбке и открывают ослепительно белые зубы. Вот сильная рука протягивается, чтобы помочь ее отцу. А вот легкая ласка мозолистой руки на ее плече. В груди Джиллиан вдруг зародилось что-то мягкое, тихое, наполняющее надеждой и тоской. Раньше она грезила о привлекательных мужчинах, но тогда ее не охватывала подобная слабость.

И все же она не имела права волноваться при мысли о мужчине, которому хватило четверти часа, чтобы разрушить жизнь, на отлаживание которой у нее ушли годы. Постепенно в вялом и хрупком, как ее воля, предрассветном сумраке стали проступать очертания предметов. Тогда Джиллиан осторожно, чтобы не скрипнула кровать, встала с постели и потихоньку пробралась в коридор. Облегчение, недоверие захлестнули ее, когда она увидела, что перед кухонным камином пусто: ни спящего негодяя, ни смятого одеяла…

Чтобы удержать равновесие, Джиллиан пришлось опереться о стену. Она всегда успокаивалась, дотрагиваясь до своего дома, напоминая себе, насколько крепок этот кокон из кирпича и штукатурки; однако на этот раз свободное пространство перед камином почему-то оставило у нее в душе пустоту, заполнить которую дом вряд ли сможет. Она стиснула зубы, чтобы не расплакаться.

Значит, это все же был сон. Все: крепкая рука Камерона, прижатая к ее руке, его низкий голос, беспокойно отзывающийся в глубине ее существа. Все сон: горячие заинтересованные взгляды, которые позволяли думать, что хотя бы один мужчина, да еще такой великолепный, может увидеть под неказистой внешностью женщины ее внутренний мир.

Сон. Кошмар. Так она и знала. Теперь все будет по-прежнему, подумала Джиллиан. Странно, что осознание этого не принесло ей радости. Она глубоко вдохнула воздух своего дома и немного подождала, пока дыхание успокоилось, а когда колени перестали дрожать, опустила руку. И тут на нее навалилась огромная усталость.