Дебора Макгилливрей - В ее постели Страница 15

Глаза Эйтин изумленно расширились.

– Лорд Шеллон? Длинноногий послал его, и тем не менее Шейн верил, что он предназначен Тамлин судьбой?

– Эвелинор видела его в видениях. Одетый в цвета ворона, он явился в тумане, верхом на черном боевом коне. Вначале она была сбита с толку предсказаниями. Было отражение – двое, похожие друг на друга почти как один. Постепенно она разглядела одного воина, одетого в цвета ворона. На другом были цвета тумана. Один нес эмблему Дракона на своем щите, а другой двуликую птицу – ворона и сокола. Двое мужчин, не один. Первый – лорд Шеллон, тот, что одет в черное. Мужчина, который пришел за нашей Тамлин.

– Святая Эннис! – Эйтин хлопнула себя ладонью по лбу. – Что мальчишки навлекли на наши головы, похитив Сент-Джайлза из Гленроа?

– Быть может, это наша Эннис дарует тебе шанс изменить свою судьбу. Длинноногий отправил Шеллона завладеть Глен-Шейном? Кого англичанин пошлет завладеть Глен-Эллахом? В прошлом Комины пользовались расположением короля. Эдуард без твоего согласия мог отдать Глен-Эллах и тебя Филану, и ты ничего не смогла бы сделать, чтобы изменить его решение. Теперь король Джон Баллиоль поднял шотландское знамя, призвав всех шотландцев сражаться против английского завоевания. Комины глупо ответили на призыв. Они утратили благосклонность Длинноногого. Поэтому куда обратит свой взор Эдуард, чтобы найти хозяина для Глен-Эллаха? Он понимает, что Гилкрист слишком стар, чтобы защитить Лайонглен и твое поместье Койнлер-Вуд. Он захочет, чтобы это был молодой воин, сильный, способный устоять и против Коминов, и против Кэмпбеллов.

Эйтин села, когда старая знахарка начала расчесывать ее волосы.

– Для того-то вся эта ложь и обман. Если я рожу ребенка для Эдуарда Длинноногого, наследника – наследника Гилкриста, тогда…

– Да, возможно. Он может решить, что младенец слишком мал и что тебе и ребенку нужен защитник. Умная женщина могла бы сама найти себе мужчину до того, как англичанин решит это за тебя. Мужчину, который уже пользуется благосклонностью короля.

Зелье ударило в кровь, отчего стало трудно сосредоточиться на словах Уны. Эйтин пыталась сообразить, что нужно делать, искала выход из этого затруднительного положения. Но в ее мозгу эхом звучали слова Эйнара: «Удержи его».

Сейчас казалось, будто и Уна подталкивает ее сделать то же самое. Это было бы так легко. Осмелится ли она?

Но какой ценой для своего сердца?

Как женщина, она хотела, чтобы муж любил ее, делил с ней радости и горести жизни. Как хозяйка Койнлер-Вуда – а теперь и Лайонглена – она должна была принимать в расчет еще очень многое. Тут главным было не ее счастье, а то, чтобы оба владения выжили в приближающейся войне. А еще – будущее ее братьев.

Несколько дней назад пришло сообщение о поражении шотландцев при Данбаре. Почти вся шотландская знать была взята в плен английским королем или убита. Свято место пусто не бывает, и Эдуард не замедлит воспользоваться этим. Если шотландская знать не склонится перед ним, он позаботится, чтобы их места заняли англичане, в этом нет ни малейших сомнений.

Ее судьбой не должны управлять чувства. Эйтин должна руководствоваться тем, что хорошо для всего Глен-Эллаха.

Если бы только Сент-Джайлз не назвал ее Тамлин.

Эйтин сделала глубокий вдох и вошла в комнату, пока не передумала. Запах торфа ударил ей в ноздри, значит, Эйнар недавно был здесь. На кровать была брошена волчья шкура; в очаге горел огонь, разгоняя прохладу. Прошлой ночью Эйтин не осмелилась разжечь огонь. Этой ночью – боль стрелой пронзила ее – он, вероятно, снова подумает, что она Тамлин.

Эйтин сглотнула ком, подкативший к горлу, и подавила желание убежать.

Слабый аромат трав смешивался с запахом дыма. Уна постаралась. Изысканное благоухание яблоневых лепестков насыщало воздух, цветы Майского праздника создавали устойчивую атмосферу колдовского любовного ритуала. Эйтин едва ли нуждалась в эликсире Уны, чтобы разогреть тело для любовного соития с Сент-Джайлзом. Весь день напролет Эйтин только и делала, что предавалась воспоминаниям, воскрешая в памяти образы прошедшей ночи, и все возвращалось, жар затоплял тело настолько, что было настоящей пыткой оставаться вдали от Сент-Джайлза. Он уже оставил на ее теле невидимое клеймо, и Эйтин трепетала от одной лишь мысли о нем.

– Когда я сказала, что мне не нужно зелье, я не изображала из себя скромницу. Мне оно не требуется. Он сам – волшебство, – прошептала она отчаянное признание. – Может, он и прикован к моей постели, но это я – истинная пленница в его власти.

Ее терзала совесть. Этой ночью она будет с ним, прекрасно зная, что он любит Тамлин. О, Эйтин боролась с собой, сопротивлялась своему приходу сюда, но все-таки не стала заставлять Эйнара везти пленника обратно в Гленроа. Тело одержало верх над разумом. Древние как мир инстинкты пробудились внутри нее, и не было никакой возможности заглушить их настойчивый зов.

Он как будто оплел ее невидимыми путами, околдовал и с их слиянием стал частью ее. Сент-Джайлз был у нее в крови, в сердце, завладел душой. И Эйтин ничего не могла сделать, чтобы защитить себя от его чар.

Никогда прежде она не понимала, как телесные желания могут иметь такое влияние на живое существо. О, она видела свою кошку, когда у той начиналась течка. Та выглядела довольно забавно, выла и ползала на животе, изогнув хвост. Эйтин теперь сочувствовала бедняжке, радуясь, что у женщины желание не выражается подобным образом.

Ее глаза обратились на кровать, жадно ища Сент-Джайлза. Он лежал в тени, плед небрежно наброшен на бедра. Благодаря жару тела он, очевидно, не ощущал прохлады комнаты. Левая его рука была согнута в локте и прикрывала глаза.

Несколько мгновений она любовалась его прекрасный телом. Он был таким крепким, таким твердым. Спящий принц, ожидающий, когда сказочная принцесса своим поцелуем разбудит его. Не в силах устоять, Эйтин протянула руку и коснулась его, погладив мускулы сильного бедра. В нем было все, что она хотела, словно Эннис создала Сент-Джайлза из ее самых потаенных желаний.

«Используй эти ночи растущей луны, призови волшебный огонь, чтобы выжечь Тамлин из его памяти». Слова Уны эхом звучали у нее в голове вместе с советом Эйнара не отпускать его.

– Если бы все было так просто, да, я бы удержала его. – Сожаление пронизывало ее голос.

Проснулось благоразумие, пытаясь поколебать сердце, напомнив о том, с какой мукой, с какой тоской он шептал имя Тамлин. Как нелепо даже помыслить о том, что он может захотеть остаться, подвергнуть себя страданиям, которые последуют. Воистину глупо.

Эйтин понурилась, зажмурившись, чтобы преградить дорогу подступившим слезам. Почему она так внезапно опечалилась, охваченная неизбывной, всепоглощающей скорбью, Эйтин не могла сказать. Ей следовало отослать его не мешкая, этой же ночью, прежде чем она еще крепче привяжет свое сердце и душу к этому прекрасному воину.