Анна-Мария Зелинко - Дезире Страница 15

Наконец, мама показалась на пороге и сказала дрожащим голосом:

— Жюли, войди, прошу тебя!

Жюли вошла в гостиную. Она едва владела собой. Дверь за ними захлопнулась.

А я… Я обвила руками шею Наполеона и смеялась, смеялась не в силах остановиться.

— Перестаньте целовать меня, — сказала я, наконец, задыхаясь, потому что Наполеон, конечно же, использовал создавшееся положение. Я откинулась к спинке дивана и оглядела Наполеона. Он был в своем старом мундире с лоснящейся спиной.

— Вы могли бы надеть сегодня свою парадную форму, дорогой мой генерал, — заметила я.

— У меня ее нет, Эжени, — ответил он. — У меня нет пока денег, чтобы купить новую форму, а Республика нас не одевает. У меня просто нет денег.

— Ну конечно, вам ведь нужно содержать мать и младших братьев и сестер, — начала я.

— Дети мои, я хочу сообщить вам огромную новость… — мама стояла перед нами, смеясь и плача одновременно.

— Жюли и Жозеф… — ее голос задрожал. Потом она продолжала: — Эжени, позови скорее Сюзан и посмотри, вернулся ли уже Этьен. Он обещал мне вернуться сегодня в пять часов.

Я поднялась по лестнице и привела обоих. Потом мы пили шампанское. В саду темнело, но Жюли и Жозеф не спешили в беседку. Они обсуждали вопрос будущего жилища, которое они хотят купить в предместье. Часть приданого Жюли пойдет на покупку хорошенькой виллы.

Наполеон ушел, чтобы рассказать матери. А я пишу свой дневник. Мое приятное опьянение выветрилось. Теперь я чувствую лишь усталость и немного грусть. Потому что скоро я останусь одна в нашей белой комнате и не смогу пользоваться румянами Жюли, и не буду читать потихоньку те романы, которые лежат на ее ночном столике…

Я не хочу грустить. Лучше буду думать о чем-нибудь веселом. Нужно узнать дату рождения Наполеона. У меня есть немного сбережений, и я могла бы купить ему новую форму. Но где они продаются, генеральские мундиры?

Глава 4

Марсель, середина термидора

(Начало августа, если верить маме)

Наполеон арестован! Со вчерашнего вечера я живу как в дурном сне. А в это время город охвачен неистовой радостью, на улицах пляшут, оркестры играют, и мэр города предлагает дать бал, первый за два года. Девятого термидора Робеспьер и его младший брат были изгнаны другими депутатами, арестованы и на другой день казнены на гильотине.

Все, кто был с ними близок или подчинен им, со страхом ждут, что и они подвергнутся аресту.

Жозефа выгнали с места, так как он был назначен комиссаром по протекции младшего Робеспьера. Девяносто якобинцев казнены в Париже.

Этьен заявил, что он никогда мне не простит того, что я ввела в наш дом Буонапартов. Мама требует, чтобы мы с Жюли пошли на бал в мэрию. Я не могу танцевать и улыбаться, когда я не знаю, куда отправили Наполеона.

До девятого термидора, нет, даже до десятого, мы с Жюли были так счастливы! Жюли со страстью занималась своим приданым и сотню раз вышивала букву «Б» на наволочках, простынях, скатертях и носовых платках. Свадьба назначена через шесть недель.

Жозеф приходил каждый вечер, и зачастую с матерью, братьями и сестрами. Если Наполеон не выезжал на осмотр фортов, он также приходил к нам. Обычно его сопровождали два красивых офицера — его адъютанты: лейтенант Жюно и капитан Мармон. Разговоры о политике меня совершенно не интересовали, однако только теперь я поняла, что два месяца назад Робеспьер издал новый закон. Он разъяснял, что впредь даже депутаты могут быть арестованы по указанию любого члена Комитета Республики. Многие депутаты потеряли совесть и дали себя подкупить. Они нажили целые состояния. Депутаты Тальен и Баррас стали миллионерами.

Кроме того, Робеспьер отдал приказ об аресте прекрасной маркизы де Фонтеней, которую депутат Тальен однажды уже освободил из тюрьмы и которая уже давно была его любовницей. Никто не знал, за что ее арестовали. Может быть просто так, чтобы позлить Тальена. Но одно дело — арест Фонтеней, и совсем другое, что Тальен и Баррас были под угрозой ареста из-за своего морального разложения, а также потому, что они составили тайный заговор вместе с неким Фуше.

Сначала у нас не придавали этому никакого значения, но когда пришли парижские газеты, весь город изменился, как по мановению волшебной палочки. Во всех окнах появились флаги, лавочки и магазины закрылись, и все вышли на улицы. Мэр, не дожидаясь указания из Парижа, приказал выпустить из тюрьмы всех политических заключенных. Жена мэра составила список всех уважаемых граждан города, чтобы пригласить их на бал.

Наполеон и Жозеф, наоборот, были страшно подавлены и заперлись с Этьеном в гостиной. После их визита Этьен был в очень плохом настроении и сказал маме, что из-за знакомства с этими «корсиканскими авантюристами» мы все можем угодить в тюрьму.

Наполеон подолгу сидел в нашей беседке и однажды сказал мне, что ему придется искать другую работу.

— Не думаешь ли ты, что в армии оставят офицера, которому покровительствовал Робеспьер?

Впервые я заметила, что он подавлен. Жюно и Мармон приходили к нам каждый день для тайных встреч с Наполеоном. Они совершенно не представляли себе, что за ними может быть слежка.

Когда я попыталась утешить Наполеона, повторив обнадеживающие слова Мармона и Жюно, Наполеон пожал плечами:

— Жюно — простак, преданный и верный, но простак.

— Но вы же говорили, что он — ваш лучший друг!

— Конечно. Со своей простотой и верностью он пойдет на смерть за меня, но в части сообразительности он — нуль, дурачок!

— А Мармон?

— Мармон — это другое. Мармон держится за меня потому, что мои планы захвата Италии непременно будут иметь успех. Непременно, понимаешь?

Но все произошло совсем по-другому, чем мы ожидали. Вчера вечером Наполеон ужинал у нас. Послышались размеренные шаги. Наполеон встал и подбежал к окну, потому что он не может равнодушно слышать солдатские шаги и обязательно должен рассказать, в каком полку служат солдаты, откуда они идут, куда и даже как зовут их сержанта.

Стук сапог прекратился у нашего дома, мы услышали голоса, потом гравий на дорожке заскрипел под тяжелыми шагами, потом мы услышали громкий стук в дверь.

Мы сидели не двигаясь, как парализованные. Наполеон отвернулся от окна и смотрел на дверь. Он скрестил руки на груди и был очень бледен.

Дверь распахнулась. Мари и солдат вошли в комнату.

— Мадам Клари… — начала Мари. Солдат перебил ее:

— Генерал Наполеон Буонапарт у вас? — казалось, он выучил эту фразу наизусть.

Наполеон спокойно вышел из ниши и подошел к солдату. Солдат по всем правилам отдал честь.

— У меня ордер на арест гражданина генерала Буонапарта. — Он протянул Наполеону бумагу.