На острове любви - Шерил Сойер Страница 15

— Вы давно могли бы сказать мне правду.

— Я надеялся, что вы не услышите эту поэму. Я также подумал, что, даже если вы услышите ее, она понравится вам и вы простите меня.

Айша сердито взглянула на него:

— Вы часто испытываете своих друзей подобным образом?

— Боже, да нет же. Я больше так не поступлю. Мне стало страшно, когда я увидел, что вы слушаете поэму. Если бы мне грозило заключение в Бастилию, я не чувствовал бы себя так скверно.

Она с тревогой взглянула на него:

— Значит, шевалье только что открыл мне правду, сказав, что много лет назад вы сидели в тюрьме?

Ги кивнул:

— Когда я был юн и беспечен, у меня нашли кое-какие рукописи. С тех пор я стал осторожнее. И получаю более высокое вознаграждение. Совсем недавно вы могли убедиться в этом.

— Жаль, что вы раньше не сказали мне об этой поэме.

— Извините, все случилось неожиданно. Мои сочинения скучны, и я много работаю над ними. Но вот эта идея сразу пришла мне в голову, а на следующий день я уже писал. Я быстро закончил сочинение. Боюсь, что люди так же быстро читают его. Все делалось в спешке. Вот почему сегодня кое-кто решил, что это сочинение Вольтера. — Ги рассмеялся. — А он не опроверг это подозрение! Вольтер оказал мне неоценимую услугу, спутав карты. Чем туманнее писатели говорят о современных произведениях, тем труднее догадаться, кто их автор. Насколько мне известно, Вольтер намерен сочинить нечто похожее на эту поэму.

— Мой друг, вы затеяли опасную игру.

— Если бы речь шла только об игре, я давно остановился бы, но упрямство заставляет меня.

— Разве нельзя писать вещи, которые цензор не отвергнет? Такие, как ваши статьи для «Энциклопедии».

— Вы кое-что забыли — нередко запрещали саму «Энциклопедию». Я не обязан писать под давлением сборища идиотов, которые… — Маркиз умолк и насмешливо улыбнулся. — Я пытался. Честное слово. Я сочиняю эссе, и мне кажется, что к нему никто не придерется, показываю его другу, а тот говорит, будто в нем полно крамольных мыслей. Друг объясняет, что мне следует вычеркнуть, и я убеждаюсь: он обнаружил саму суть моих аргументов. Тогда я понимаю, что написал вещь, за которую наказать нельзя, разве что тайно.

Айша подумала, что чтение поэмы, как ни странно, наконец-то заставило его заговорить о своей работе.

Внезапно Ги спросил:

— Вы всегда берете с собой слугу вместо служанки, когда едете без сопровождения?

— Да, так надежнее. Иногда слуга полезен: недавно я подбила его завести дружбу с весьма миловидной горничной баронессы. Мне хотелось разузнать, не уговорил ли Лораге нашу хозяйку поменяться с ним колодами карт. Полагали, что ее дом станет для нас нейтральным местом, однако Гидо выяснил: дело обстоит совсем не так. Вот почему перед началом игры я потребовала новые колоды карт. Лораге пришел в ярость, но у него не осталось выбора. Как мне повезло, что Гидо такой обольститель.

— Это действительно так?

— По его словам — да. Он пользуется успехом у работниц Парижа. Пока Гидо не покорил только мою горничную. Она рассказывала, что когда-то любила такого, как Гидо, а тот оказался негодяем. Гидо разозлился не на шутку. Я велела ему проявить к ней доброту. Возможно, Гидо добьется своего, но сейчас он лишь закатывает глаза.

Эти слова почему-то развеселили маркиза, и весь оставшийся путь до отеля «Люксембург» оба оживленно беседовали.

Карета остановилась у главного входа. Взглянув на крыльцо, Айша ахнула и чуть не выкрикнула имя. Флорус! Он затаился в тени. Значит, Флорус все-таки был в Версале, получил ее сообщение и, улучив момент, явился сюда. Айшу очень взволновала мысль, что Флорус нашел Ясмин, а при этом он все еще на свободе — ведь рабу ни в коем случае не позволят покинуть дворец и разгуливать по Парижу. Айша напряженно думала о том, как бы дать знак Флорусу, чтобы он оставался на своем месте. Маркиз заметил направление ее взгляда.

— Боже милостивый, кто это?

— Никто. Не обращайте внимания.

Гидо легко спрыгнул с кареты и галантно опустил лесенку.

— Какой гигант! Кого он здесь высматривает? Позвольте мне проводить вас наверх.

— Не надо. Прошу вас. — Айша вышла из кареты и повернулась к маркизу, опасаясь, как бы к ней не приблизился Флорус. Тогда Ги поймет, с кем она водит знакомство и какую расу называет своей: самых презренных рабов. — Поверьте, для беспокойства нет причин. Уезжайте и не задавайте вопросов. До свидания.

Айша велела кучеру ехать дальше.

Экипаж тронулся, а Ги де Ришмон растерянно глядел на нее.

— Мне не хочется оставлять вас при таких обстоятельствах.

— Будьте моим другом и слушайтесь меня.

Лошади свернули, и маркиз уже не видел Айшу. Раскрыв объятия, она бросилась к Флорусу. Он притянул ее к себе, затем слегка отстранил.

— Флорус! Сюда!

— Ты изменилась, — сказал Флорус. — Я узнал тебя только по голосу.

— Не прячься здесь. Пойдем наверх. Гидо, посвети фонарем.

Айша взяла Флоруса за руку и повела за собой по лестнице. Оглядываясь, она смотрела на него сквозь пелену слез. Свет фонаря временами падал на Флоруса. Он остался таким же, как прежде, однако в ливрее, видимо, сшитой специально для него.

Когда горничная открыла дверь, Айша отпустила Гидо и отослала служанку, наказав обоим:

— Об этом никому ни слова.

Айша заперла дверь и зажгла все свечи в гостиной. Флорус стоял и наблюдал за ней. Сняв верхнюю одежду, она бросила ее на кресло.

— Флорус, мы здесь в безопасности. Я не изменилась. Я все еще свободна. Скажи, ты тоже свободен?

— Да. Где ты пропадала всю ночь. Я ждал и ждал. Мне скоро придется уходить. К рассвету я должен вернуться во дворец.

— Если бы я только знала! — Она заставила его сесть. — А мне нечем угостить тебя, кроме вина и печенья.

Флорус покачал головой:

— На это нет времени. — Видно было, что ему не по себе в ее элегантном кресле. — Ты стала белой.

— Как ты смеешь говорить мне такое? — Айша чуть не задохнулась от возмущения.

— Взгляни на себя в зеркало.

Айша взглянула. За месяцы, проведенные в гостиных, ее кожа посветлела. Даже ладони, по которым прежде было видно, что она занята тяжелым трудом на плантации, стали мягкими, ведь перед каждой игрой в карты приходилось ухаживать за ними.

— Все принимают меня за белую. Но ты не смей так думать. Я выдаю себя за итальянку, и мне удалось обмануть всех. Я также обманом вытягиваю у них деньги. Я занимаюсь тем, что ты велел мне