Принцессы оазиса - Лора Бекитт Страница 15

Конечно, мне больно и горько, что она оставила меня в столь раннем возрасте, но я могу ее понять. Мой отец был солдафоном в полном смысле этого слова, грубым человеком, не признающим мораль. Полагаю, мать покончила с собой, случайно увидев среди его трофеев какой-нибудь мешок с отрезанными головами или конечностями! Не знаю, как теперь, но тогда это было в порядке вещей. Кстати, это я нашла мою мать повесившейся. Сначала я не поняла, почему между ее ногами и полом — пустота, а потом подняла голову и увидела ее лицо.

Фернан похолодел.

— Это правда?

— Да, — ответила Франсуаза и принялась рассказывать: — Мама была утонченной женщиной, ее заставили приехать сюда и выйти за него, потому что ее семья разорилась. Несмотря на то, что у нее появилась я, она сочла свою жизнь пустой и бесцельной. Каким бы черствым ни был отец, наверное, он ощущал свою вину, потому что после случившегося баловал меня свыше всякой меры, хотя это уже не могло ничего спасти. К тому же я быстро почуяла безнаказанность и свободу. Говори, что считаешь нужным, делай, что хочешь, и все падет к твоим ногам! Со мной опасались связываться, а все сказанное мной, что называется, брали в толк. Если б кто-то скакал верхом так, как это делала я, он бы давно убился, но я ни разу даже не упала с лошади. Если б другой человек вел себя так, как вела я, он бы непременно нарвался на неприятности, а мне все сходило с рук. Моей натуре претило все обычное, пресное, тем более — корыстное, и в результате, будучи совсем юной, я влюбилась в араба. Не смотри на меня так, я не лгу! Ты знаешь, как сильно мой отец ценил лошадей, и этот юноша служил у нас конюхом. Он был прекрасен, в нем жили дикость и жар пустыни. Я верила в то, что Бог одарит меня всем, что соответствует моей дерзости, уму и красоте, и считала, что этот мальчик создан едва ли не по моей прихоти. Я прокрадывалась в конюшню каждый день во время сиесты и отдавалась ему на охапке сена. Мы не разговаривали, потому что не нуждались в словах, и, несмотря на происходящее, нами владели самые чистые и безгрешные в мире чувства. Меня пронзало ощущение блаженства, счастья и некоей первозданности, близости к чему-то сокровенному. Надеюсь, он чувствовал то же самое. Это я его соблазнила, потому только я была виновата в том, что случилось в дальнейшем. Я погубила нечто искреннее, прекрасное, то, что было самым дорогим для меня.

Фернан вздрогнул: прежде Франсуаза ни в чем себя не винила и не говорила, что ей кто-то дорог.

История о связи араба и белой девушки показалась майору на редкость неправдоподобной. Такого не случалось никогда и нигде! К тому же Франсуаза могла выдумать что угодно.

А женщина продолжала, не замечая его реакции:

— Наверное, я где-то проявила неосторожность, и меня кто-то выследил. Так или иначе отец обо всем узнал. Он решил, что я растоптала свою нравственность, связавшись с человеком низшей расы. Меня заперли, моего юного любовника приказали повесить. Выглянув из окна, я увидела его на заднем дворе: вывалившийся багровый язык, выпученные глаза, синее лицо, по которому ползали мухи. От его красоты ничего не осталось, как в свое время ничего не осталось от красоты моей матери. — Она замолчала, сделала глоток вина и снова заговорила: — Я была беременна. Ребенок родился раньше времени, мертвым. Я едва не истекла кровью и навсегда лишилась возможности стать матерью. Мой отец был рад. Он не мог допустить рождения незаконного младенца смешанной крови. А я… Ты не представляешь, что значит существовать между реальными мучениями и — грезами, снами, которые никогда не сбудутся!

— Я не видел в твоем отце мужчины, портрет которого ты только что нарисовала, — заметил Фернан и добавил: — Он тебя любил.

— Я не отрицаю этого. И потом у каждого человека есть много оболочек. Ты видишь одно, другой — другое. Я хотела сбежать из дома, но куда? У меня ничего не было. Ничего и никого. Я ненавидела отца, и он это знал.

Фернан не сводил с нее острого, жесткого взгляда.

— Почему ты вышла за меня?

— На том памятном и для меня, и для тебя вечере ты не был похож на других. Не тщеславный, не пустой. Одинокий. Я сразу это почувствовала. Я знала, что ты будешь мне хорошим мужем. Так и вышло.

— Но ты меня не любила! Ты использовала меня, причем всю свою жизнь!

Женщина подалась вперед.

— Я выбрала тебя, Фернан, хотя за мной увивались многие. А ты выбрал меня, причем тоже не по любви. Ты просто считал такую женщину, как я, недосягаемой для себя. А еще тебя привлекали деньги моего отца и возможность сделать карьеру.

Майор молчал, сознавая, что и вправду не может сказать, что любил Франсуазу. Он восхищался ее красотой и был полон страсти, но любая красота рано или поздно увянет, а страсти свойственно затухать.

— Ты не была мне верна, — наконец произнес он.

— Но ты ни разу не обвинил меня в этом! Значит, это неправда, — рассмеялась Франсуаза и уверенно заявила: — Наша жизнь была пустой из-за отсутствия детей. Теперь все изменится.

— Пусть так, — терпеливо промолвил Фернан, — но нам нельзя было брать арабку. Да, она ничего не помнит, и все же нам никогда не избавить ее от того, что она впитала с молоком матери. К тому же, мне кажется, бедуины не хотели отдавать свою дочь: просто они попали в некую безвыходную ситуацию. Наверняка сейчас они не находят себе места. Так что я все-таки съезжу в тот оазис. Если родители пожелают забрать Жаклин, мы ее отдадим. А деньги пусть останутся им. Они слишком бедны.

Франсуаза восприняла слова мужа с поразительным спокойствием.

— А если они откажутся взять ее назад после того, как она побывала у нас? А если она так ничего и не вспомнит?

— Любой ребенок обретет память при виде своей настоящей матери!

Франсуаза молчала. Ее губы были загадочно сомкнуты, а взгляд полон скрытого торжества.

Майор отправился в оазис со смешанными чувствами. Поведение жены оставалось для него непонятным. Фернан знал, что она не пожелает расстаться с девочкой, даже если бедуины (а как еще могли поступить родители!) захотят ее вернуть, и все-таки она не возразила против этой поездки ни единым словом.

Рассказанная Франсуазой история потрясла майора. Он колебался, верить или не верить.