Патриция Райс - Дьявольски красив Страница 16

Сильно хромая, Блейк с трудом поспевал за самым маленьким карапузом, но, похоже, обошлось без сломанных ребер.

Старший мальчуган и дочурка Фица ссорились за право нести клетку, а старшая девочка держала за руку розовощекого, фальшиво поющего карапуза, когда они подходили к ступенькам заднего крыльца. Серьезный четырехлетний малыш шагал один, пока Блейку не пришлось схватить его за руку, когда тот покачнулся и чуть не упал.

При виде слезинки унижения, скатившейся по замурзанной щечке, Блейк вздохнул, посадил малыша на плечо и, морщась, стал подниматься по лестнице навстречу графине Дэнкрофт, которая ждала наверху, качая на руках нового наследника графского титула, и смотрела на него так, словно у него выросла вторая голова.

Ей–богу, если бы Фиц не был его самым близким другом, Блейк повернулся бы и дал деру в Лондон при виде этой семейной идиллии.

— Отец готов предоставить дом в Челси за девицу, но дать денег на покупку патента — ни за что на свете! — возмущался Блейк, меряя шагами обширное пространство библиотеки Дэнкрофтов позже вечером.

Все тело болело, но ему еще крупно повезло, что он не сломал шею, когда свалился с лошади.

— Это смахивает на старческое слабоумие.

Два этажа библиотечных полок были пустыми, когда Фиц только получил титул и поместье, но, несмотря на близость графских владений к банкротству, полки, похоже, медленно, но неуклонно заполнялись. Блейк подумал, что надо бы пожертвовать им свою коллекцию, прежде чем он отправится на войну, что вновь вернуло его мысли к мисс Каррингтон; Читать–то она хоть умеет? Принимая во внимание представления с хлопаньем ресницами, которые она давала на вечеринке, он в этом сомневался.

— Довольно с тебя бренди, старик, а то ты уже перешел на грубости.

Фиц откинулся в старом кожаном кресле и насмешливо воззрился на него.

— Загнанные в угол животные рычат и кусаются. Грубость — моя идея цивилизованности.

Блейк бросил взгляд на палец, за который его цапнул Перси, когда он попытался покормить паршивца. Он почти сочувствовал его положению. Попугаи, как и мужчины, должны быть вольными птицами.

Словно прочитав мысли Блейка, Перси вытянул шею, горделиво прошелся по насесту в своей клетке и запел непристойные куплеты. Блейк сунул пальцы в рот и резко свистнул. Фиц прикрыл уши, но испуганная птица притихла.

— Твой отец должен понимать, что ты возьмешь деньги мисс Каррингтон и купишь на них патент, — напомнил ему Фиц, подливая им немного бренди.

— Излюбленное занятие моего отца — добавлять всякие условия и оговорки к контрактам. Он опутает соглашение цепями, которые не позволят мне сделать то, что я хочу, — мрачно предрек Блейк. — Но я не узнаю условий, пока не сделаю предложения, а мисс Каррингтон его не примет. Надеюсь, мне удастся найти альтернативы.

— Хотел бы я помочь, но весь Лондон в курсе состояния моих финансов. Если мисс Каррингтон, как ты говоришь, тоже преследует свои цели, то она не будет убита горем, когда ты отправишься на войну.

Фиц предложил попугаю ядрышко ореха, и Перси аккуратно взял его у него из пальцев.

— Почему этот паршивец клюнул меня, когда я кормил его?

Блейк зыркнул на полуоблезлую серую голову попугая. Прямо какая–то жалкая пародия на птицу. Он не мог взять в толк, что мисс Каррингтон нашла в нем.

— Потому что ты его не любишь. Очень умное создание. Леди такая же сообразительная?

— Она меня пока еще не кусала.

Блейк снова стал ходить взад–вперед.

Фиц фыркнул, услышав такую сомнительную похвалу, но мудро воздержался от комментариев.

— Я приехал не для того, чтоб тебе о чем–то просить, — продолжал Блейк. — Ты и так мне здорово помог. Просто я…

Он нахмурился и попытался точно сформулировать, чего именно ожидает от друга.

— Ты хочешь знать, стоят ли брачные оковы того, чтобы позволить нацепить их на себя, — закончил за него Фиц. — Я представлял себе золотую цепь на своем члене до того, как произнес обеты. Но наш случай другой. Я беспредельно восхищался Эбби еще до того, как мы заговорили о браке. Ты же едва знаешь мисс Каррингтон. Я встречался с ней только однажды, когда мы навещали леди Белл несколько месяцев назад. Она показалась мне довольно приятной.

— Она выстрелила мне в ногу и украла чертова попугая! Вряд ли это можно назвать приятным. К тому же она Каррингтон! Уже одно это должно настораживать.

Блейк зло зыркнул на противного попугая, который тут же захлопал крыльями и пробормотал:

— Вот дерьмо собачье.

Фиц хмыкнул.

— Сдается мне, он уловил твое настроение, Монтегю. Взгляни на это с другой стороны: она спасла беспомощное создание от кретина. Значит, не может она быть так уж плоха.

— Правила существуют в обществе не без причины, — возразил Блейк. — Нельзя просто взять и украсть то, что принадлежит другому, только потому, что он плохо о нем заботится!

— А, быть может, следовало бы, — отозвался Фиц. — Быть может, правила надо изменить. Разве не это ты хочешь сделать с военными уставами?

— Военные уставы не прописаны в законах.

Но Блейк понял, что он имел в виду. Правила любви и общества тоже не прописаны в своде законов. Может ли он установить свои собственные правила?

— Ты уже испробовал все имеющиеся способы добиться желаемого, — стоял на своем Фиц. — Я попытался порекомендовать тебя в министерство внутренних дел, но титул Дэнкрофта производит впечатление только на несведущих, а больше у меня связей нигде нет.

— Да если бы и были, это не помогло бы. Каслри уже отверг меня. Премьер–министр тяжело болен. И ему не до того, что Каннинг и Каслри рвут друг другу глотки и ничего не делается, пока они грызутся друг с другом. Адмирал Нельсон был прав, когда назвал министерство устаревшим. В министерстве иностранных дел есть зашифрованные документы, которые лежат нераспечатанными со времен колониальной войны!

Блейк повернулся и вперил гневный взгляд в своего друга.

— Бьюсь об заклад, ты даже не догадываешься, что почтовое министерство может отсылать иностранные письма в дешифровальный отдел, где их открывают без ведома получателя. Они, черт побери, мастера декодировать любовные послания какого–нибудь олуха–иностранца, а военные донесения им побоку. Никому там наверху нет никакого дела до того, что происходит за пределами их личной вендетты!

Фиц пожал плечами.

— Хорошо, что ты предпочитаешь военную службу гражданской. Стрелять во врага благороднее, чем в правительственных чиновников.

— Я предпочитаю умереть благородно, чем быть сброшенным лошадью, — пробормотал Блейк. — Не могу себе представить, как эта заноза попала под седло. Я не имею привычки ездить через лес, где мог бы ее подцепить. До этого мой конь никогда меня не сбрасывал. Мама запрет меня в комнате из страха, что ее глупое суеверие сбудется.