Филиппа Карр - Случайная встреча Страница 16

— Но изнасилование — это незаконное деяние!

— Разве это относится к цыганкам?

— Это относится ко всем! — подтвердила я. — племянник совершил преступление! Ли дала бы свои показания!

— Ее никто не стал бы слушать! Нет, я чувствовал, что для меня уже готовится петля, — улыбнувшись, он потер шею, словно ощущая прикосновение к ней веревки. — мне еще очень хочется пожить!

— И что же случилось?

— Перед тем как меня увели, Пенфолд, отец Ли, поклялся в том, что цыгане никогда не допустят того, чтобы меня повесили. Они узнали, в какой тюрьме меня содержат, и приготовили коня, который ждал меня поблизости на случай, если я сумею бежать. Они были уверены, что, если я предстану перед судом, со мной все будет кончено. Мне представился шанс: пьяный охранник, небольшая взятка. В общем, я выбрался, меня поджидал конь, и я убежал. Я хочу выбраться из этой страны! Здесь я никогда не буду в безопасности! Я пробирался к побережью мимо вас специально, поскольку решил, что Долли сможет мне помочь, но обнаружил, что дом пуст…

Помолчав, я сказала:

— До утра вы здесь будете в безопасности, а завтра придут слуги. А как вы собираетесь выбраться из Англии? В лодочном сарае есть лодка, я видела ее совсем недавно, но вряд ли вы сможете пересечь на ней пролив. А иначе как вы сможете добраться до Франции?

— Придется попытаться!

— Французы, должно быть, наблюдают за побережьем. Вы же знаете, мы с ними воюем!

— Придется рискнуть!

— Если бы вы могли попасть в Бельгию… Но туда гораздо дольше добираться!

— Для начала мне нужна лодка!

— Лодка там, но вам придется грести в одиночку…

— Ничего не поделаешь: я предпочту все, что угодно, судилищу этих людей, которые признали меня виновным еще до того, как начнется суд. — Он взял меня за руки и пристально посмотрел в глаза. — Вы меня не выдадите, маленькая Джессика?

— Никогда! — с жаром воскликнула я. — Я бы в любом случае помогла вам!

Джейк нежно поцеловал меня.

— Вы чудесная девочка! — сказал он. — Я никогда не знал таких, как вы!

Он меня просто околдовал: я забыла про Долли и про то, что он соблазнил ее, я забыла о том, что он убил человека. Солдаты в бою гоже убивают людей: они называют их врагами, хотя между ними нет личной неприязни. Этот человек убил другого человека, который хотел обесчестить юную девушку: он защищал невинного от зла. Он имел право использовать любые средства, которые были необходимы для спасения этой девочки. Я была на его стороне, и у меня было такое чувство, что в любом случае я была бы на его стороне.

— Вам надо покинуть этот дом до утра, — напомнила я.

Джейк кивнул:

— Когда стемнеет, я спущусь к побережью и найду этот лодочный сарай. Возможно, я пойду на лодке вдоль побережья и встречу какой-нибудь корабль.

— Вам бы лучше отправиться в Рэмсгейт или Харвич. Оттуда вы могли бы попасть в Голландию. У вас есть деньги?

— Вместе с лошадью Пенфолд доставил мне и деньги.

— Вам бы лучше с самого начала отправиться на восточное побережье!

— Я не выбирал дорогу, за мной охотились.

— Если вы попадете за границу, то вы никогда не вернетесь сюда?

— С годами все забывается… Скажите, а когда Долли собирается рожать?

— Теперь уже скоро.

— Как она?..

— Счастлива! Она очень ждет этого ребенка, и, я думаю, что если бы вы вернулись, она была бы на верху блаженства!

— Милым окончанием ночных плясок вокруг костра было бы такое возвращение!

— Это для вас ничего не значило? — Он помолчал, а затем сказал:

— Пожалуйста, не думайте обо мне слишком дурно! Вы же были там, не так ли? Вы помните?

— Да, я все помню.

— Вы сидели в карете вместе со своими родителями. Я все время думал о вас…

Некоторое время мы оба молчали. Я представила себе, как его привозят на площадь, заполненную толпой зевак. Я никогда не видела публичной казни, но одна из служанок приехала из Лондона и рассказала, как это делают в Тайберне. Она очень живо и ярко это описала!

Цыган Джейк не заслуживал такой судьбы. Я резко повернулась к нему:

— Вы должны уходить отсюда, как только стемнеет! Я принесу вам какой-нибудь еды. Отправляйтесь на восточное побережье…

— В здешних кладовых есть еда. Я уверен, Долли меня за это не осудит. А где же старая леди? Она тоже уехала с Долли?

— Она умерла! Она была в ужасе от того, что Долли собирается родить ребенка, вышла ночью, в снегопад, и заблудилась. Так она и погибла!

Джейк схватился за голову:

— Значит, на мне лежит еще один грех, за который придется ответить?

— У всех есть грехи, за которые придется ответить!

— Как вы умны, и как мне повезло, что я сумел завоевать вашу дружбу! Странная история: знатная леди, подружившаяся с цыганом, которого преследует закон!

— Есть и более странные истории. Об одной из них рассказывалось в песне про леди, которая покинула дом, чтобы жить вместе с цыганами! Помните?

— Ну, вы еще не зашли столь далеко!

Холл неожиданно осветила молния, вслед за которой сразу же ударил гром.

— Я уж подумал, что она была предназначена для нас, — сказал он.

— Как только гроза закончится, мне нужно возвращаться. Обо мне будут беспокоиться.

— Они же не ждут, что вы пойдете домой во время грозы?

— Нет.

— Значит, у нас есть немножко времени?

— Расскажите мне что-нибудь про цыган, — попросила я. — Мне кажется, что для такого человека, как вы, это не совсем подходящий образ жизни?

— Я открою вам секрет: я не цыган — по рождению, ни по воспитанию! Я присоединился к ним два года назад, потому что мне хотелось жить свободной жизнью. Мне никогда не нравились условности. Я хотел жить свободно, хотя у меня была возможность жить легкой жизнью, спать на перине из гусиного пуха и иметь обеды, как у лорда! Ну вот, не такая уж из ряда вон выходящая история! Вся разница в том, что не знатная, леди покинула свой дом и ушла к цыганам, а мужчина!

— Зачем вы это сделали?

— Я поссорился с братом: он на пятнадцать лет старше меня. Когда наши родители умерли, он стал в некотором смысле моим воспитателем, а я был бунтовщиком! Я убегал из школы, водился со слугами, вникал в их заботы, а после серьезной семейной ссоры понял, что мне не хочется так больше жить только потому, что мои предки сотни лет жили именно так. Я хотел быть свободным, сам себе хозяином. Я не желал подчиняться всевозможным абсурдным правилам хорошего тона и прочим обычаям и поэтому присоединился к цыганам. Они приняли меня, среди них я нашел самых верных друзей. Я полностью покончил со старой жизнью! Полагаю, с той стороны тоже не было особых сожалений: мой брат был рад избавиться от человека, не доставлявшего ему ничего, кроме неприятностей. Дело в том, что я не люблю сидеть взаперти — ни за железной решеткой, ни за решеткой предрассудков!