Трагикомедия бродяги любви - Людмила Вячеславовна Федорова Страница 16

родители были любящими порядочными добрыми людьми из одной деревни, но там началась чума. Они, спасая мою жизнь, быстро привезли меня в Венецию и отдали в сиротский приют. Через три месяца пришла из их деревни записка от соседей, что мои родители скончались от чумы. Так что я о них только слышал. В приюте меня дорастили в спартанских условиях до семнадцати лет и просто указали на дверь. Ну, я тоже пытался найти работу то слугой, то ещё по мелочам подзаработать, но никакого образования или особого навыка у меня не было, и я маялся с места на место два года, пока в девятнадцать лет не стал работать и жить здесь, в борделе. Сначала тоже стыдился и стеснялся, но потом понял, что это не так уж ужасно, как кажется на первый взгляд, и привык. Просто такие богатые и избалованные люди, как этот Гоцци или господин Бруни, а таких людей хватает в жизни, никогда не поймут нас, сытый голодного не разумеет. Ну, так что, будешь всё равно настаивать на своём, или я прошу хозяина борделя взять тебя на работу, дать комнату и рубиновый перстень, мы перетаскиваем туда твой этот сундук с вещами, что оставил под тем мостом, да завтра отдохнёшь, а потом совести, я тебе знаешь, что скажу? Быть может, наведём тебе марафет и пойдём пассий искать?

… Джовано с тяжёлым камнем на душе, горя от стыда, тяжело вздохнул, закрыл карие глаза с мыслью: «Ромео, как это ни цинично, прав, я так долго не протяну, да и в тюрьму больше не хочется, а здесь всё-таки заработок и жильё, пусть даже таким постыдным путём, но мне сейчас не приходится, увы, выбирать, у меня нет альтернативы на данный момент. Всё, придётся попрощаться с отроческими мечтами о профессии врача, юриста или писателя, и просто начать зарабатывать. Ужас, до чего докатился, но не вижу иного выхода…».

– Ладно, – с явным стеснением и слезами в огромных карих глазах протянул Казанова – Иди, Ромео, поговори с хозяином борделя, чтобы меня взяли на работу, перетащим мой сундук на новое место жительства, да буду привыкать как-то к своему новому статусу куртизана. Да хоть не скажи, что мне ещё шестнадцать, кажи семнадцать или восемнадцать….

… Ромео печально вздохнул, но с добродушной улыбкой на грубоватом лице ответил, желая подбодрить друга:

– Ну, ладно, Джовано, не смущайся, вот увидишь, что всё не так грустно, привыкнешь, а если совет нужен, так у тебя же теперь есть я, твой старший друг. Понимаю, больно и унизительно, и, поверь мне, как человеку, прошедшему в воё время через это, пройдёт…

Ромео ушёл куда-то на полчаса, а пришёл радостный и с порога объявил:

– Всё, хозяин согласился взять тебя в бордель, и комнату выделил, очень уютную и тёплую, с камином, сейчас сам увидишь, и твой рубиновый перстень дал, с которым ты будешь работать. Давай, пошли, в первую очередь, показывай, чумазый дружок мой, под каким мостом ты вещи свои оставил, перетащим к тебе в комнату, да начнём отмывать и переодевать тебя…

… Скоро тот самый сундук Джовано с книгами и ещё кое-какими вещами, на котором он ночевал, уже стоял в его новой комнате. Комната оказалась очень уютной, с мягкой большой кроватью балдахином, с резным комодом и камином. Джовано аккуратно расставил кругом свои многочисленные книги, разложил вещички, а Ромео удивился:

– Ничего себе сколько книг! А ты, оказывается, любитель читать! Я ещё не встречал такого! И все такие разные книги! И по истории, и по химии, физике, и Вольер, и Мольер, и Гомер, что только нет! А по медицине аж пять книг!

Юноша со слабенькой улыбочкой протянул:

– Да, я любить почитать, мечтал врачом стать, и сам кое-что сочинял, хотел своё творчество послать письмом Вольтеру в надежде, что он меня, как начинающего одарённого юношу, как-то поддержит и советами, и деньгами, но не решился, всё-таки Вольтер такой знаменитый почитаемый человек, ему явно уж не до меня…

Тут Джованни кончил работу с обживанием комнаты, и Ромео скомандовал:

– Так, друг ты мой, а сейчас бегом мыться и чистое переодевать, а я пока подготовлю тебе какой-нибудь красивый наряд для свиданий с пассиями! Тебя нужно соответственно нарядить!

Джовано натаскал себе воды, и, впрямь вымылся хорошенько и переоделся во всё чистое: белоснежные чулки, зелёные кюлоты и бежевую с кружевами рубашку. Вдобавок, красиво завил свой русый хвост и перевязал яркой малиновой лентой.

– О, вот так намного лучше! – воскликнул Ромео – Теперь держи сам рубиновый перстень, да отдыхай, а я тут тебе такой нарядный кафтан-жюстокор нашёл и камзол, и парик, если поедешь к даме! В, общем, отдыхай, послезавтра утром на работу пойдём, два бродяги любви! Буду тебя там по ходу всему учить…

… Собственно, этот вечер и весь следующий день юный Казанова отдыхал, набирался сил, стараясь подержать бодрость духа и не в падать в уныние, лишь изредка со скорбью вздыхал, глядя на рубиновый перстень с мыслями путный не вырастит!».

… Утром в назначенный день Ромео пришёл за Джовано. Тот был красиво расчёсан, одет в ту же идеально чистую опрятную одежду, как тогда после умывания и с рубиновым перстнем на руке.

: «Эх, до чего всё-таки докатился, стыдоба! Прости, Господи! Правы были, наверное, родители, когда смеялись, что из меня никто

– О, а я гляжу, ты бодрячком и готов идти работать! Просто отменно! Пошли, покажу, где будем своих дам искать…

Юноша, со стыдливым румянцем опустив взгляд больших карих глаз в пол, пошёл за другом…

… Скоро Ромео и Джовано пришли в подворотню старых, покрытых гипсом и украшенных гипсовыми скульптурами и скамейками домов, на этих скамейках возле одного здания расположились куртизаны, а возле противоположного дома – куртизанки. Всем было тяжело стоять, так как погода выдалась жаркой…

Ромео сам взял красивую венецианскую маску с ярким пером, и такую же дал Джованни, а потом широким шагами подошёл к двум куртизанам, что сидели вальяжно на гипсовой скамейке, и прикрикнул на них:

– Так, что развалились? Вы тут не одни заработать пришли, дайте нам место!

Тот из молодых людей, что был в простом опрятном кафтане-жюстокоре и в треуголке спокойно встал и просто оперся на белокаменную стену здания. Второй, что был в дорогом напудренном парике, золотой маске, в камзоле и кафтане-жюстокоре с дорогой вышивкой золотой нитью и камнями, а на белоснежной манишке сверкала топазовая брошь, ядовито ухмыльнулся и съязвил:

– О, Ромео, это что за мелкое недоразумение с тобой? Разве этот потешный мальчишка может привлечь женщину? Ха, даже забавно!

Ромео скривил недовольно лицо и прикрикнул:

– Так, быстро замолчал, и чтобы в адрес моего