Лариса Шкатула - Вдова живого мужа Страница 17

— Коля, может, мне с тобой пойти? — подумав, предложил Ян.

— Спасибо, конечно, — хмыкнул Крутько. — Только как на деле это будет выглядеть? Побоялся прийти один, взял с собой защитника? Да и не пропустят тебя без повестки… Не обижайся, Янек, но это уже мое дело. Вы и так мне помогли, такой груз с души сняли. И потом вот здесь, — он коснулся рукой груди, — почему-то нет никакого беспокойства. То ли потому, что Светлана вне опасности, то ли предчувствие, что со мной ничего плохого не случится… Так что спокойной ночи, мужики! Я потопал. Надо с утра ещё успеть в госпиталь заглянуть.

Ян с Федором некоторое время шли молча, потом Головин предложил:

— Может, сегодня у меня переночуешь?

— Нет, я в общежитие! Вдруг и меня там какой-нибудь сюрприз вроде повестки дожидается.

Они остановились на углу.

— У тебя номер комнаты-то какой? — спросил Федор.

— Голову готов дать на отсечение, что на языке у тебя совсем другой вопрос вертится! — внимательно посмотрел на товарища Ян. — Весь вечер ты вокруг меня ходишь, а спросить не решаешься. Не знаешь, как я к этому отнесусь?

— От тебя не скроешься!.. Думаю, на старого друга ты не станешь обижаться… Ты знаешь, что красив?

— Говорили.

— Небось, не одна девушка по тебе сохнет?

— Есть маленько.

— А ты вот уже пять лет, сам обмолвился, ни с одной не встречался… Ты ничем не болеешь?

Ян грустно улыбнулся.

— Здоров как бык, не знаю, как и быть… Ты будешь смеяться, но я боюсь. С тех пор, как убили Олесю — в день свадьбы, в глухом хуторе! — у меня в душе будто отравленная заноза застряла: стало казаться, что я другим несчастье приношу. И ещё кажется, что, не вздумай тогда её брат Григорий за меня Олесю замуж выдавать, девчонка до сих пор жива была бы… Все время думаю, что начни я за какой-нибудь девушкой ухаживать, с нею тут же несчастье приключится…

— Теперь мне все ясно, — задумчиво сказал Федор. — То-то я в тебе какое-то напряжение чувствую! Было бы странно, если бы ты такую ношу с легкостью бывалого человека нес, вот чуточку и надорвался… Ничего, как раз в этом я и смогу тебе помочь!

— Ты — мне?!

— Но-но, хвост-то не сильно поднимай. Даром, думаешь, я психиатрию изучал? Гипнозом, как ты, понятно, не обладаю, но навыки в лечении нервных расстройств кое-какие есть… Эх, мне бы лабораторию или хотя бы кабинетик соответствующий!.. Сегодня давай ни о чем таком больше не говорить. Утро вечера мудренее. Решим твою проблему. Кстати ты мне, Янек, попался: кое-что я в советском здравоохранении значу, да и знания накопленные уже на черепную коробку давят — пора работать! Спокойной ночи!

Они повернули каждый в свою сторону, и Ян, шагая по пустым улицам, молился про себя, чтобы дверь в общежитие не оказалась закрытой. Ему повезло. Дежурный, уронив голову на руки, сладко спал, а мимо, словно тени из его сна, нет-нет, да прокрадывался кто-то из студентов.

Комната, где жил Ян, тоже была объята сном. Впрочем, один индивидуум в лице Знахаря бодрствовал, и когда Ян, осторожно ступая, проходил мимо к своей кровати, ехидно сказал:

— Монах в серых штанах, в каком монастыре был так поздно, ах?!

— И не в склад, и не в лад… — грубовато ответил Ян, досадуя на свидетеля своего позднего прихода.

Но тот был настроен благодушно.

— Да ладно злиться, на злых воду возят! — проговорил он миролюбиво. — Я и сам недавно пришел… Ах, какая девушка! И представь себе, оказывается, наша деревня всего в шестидесяти верстах от ее!

— Затоковал! — сердито сказал Ян. — Опять будешь от безнадежной любви маяться, а я лечи тебя!.. Ну хоть раз рассуди по-умному: Зоя из Москвы никуда не поедет. Она и так до сих пор не может от счастья опомниться, что в столице живет… Ты же говорил, что вернуться хочешь?

— Непременно вернусь! — вздохнул Знахарь. — В наших краях уже три года врача нет. Сколько народу без медицинской помощи перемерло!

— Вот видишь!

— А ещё сестра написала — голод у нас. Я все, что в больнице на дежурствах заработал, своим передал. Куда они без меня?.. Я же единственный из семерых детей Алексеевых, кто смог учиться. Другим это и в голову не пришло, а старший брат Аверьян, кажись, и детства не видал. Как ходить начал, так и в общую лямку впрягся!

— Ну, будет! — проворчал Ян. — Ты специально себя спокойствия лишаешь? Душу разбередит, а потом лежит, вздыхает, как больная корова…

— Тогда уж, скорее, бык!

— Спи, Петька! Или забыл, что завтра зачет по хирургии? Сам декан принимать будет, а это тебе не Подорожанский!

— Знамо дело, — согласился Знахарь.

Ян улыбнулся в темноте, но больше ничего не сказал.

Вопреки предсказаниям Яна, через несколько минут их молодые организмы победили бессонницу и друзья влились в общий студенческий сон.

Между тем следователя ОГПУ Дмитрия Ильича Гапоненко служебная машина привезла к дому за полночь. Первым делом он заглянул в комнату к Пашке. Сын спал на диване в обнимку с дедом, который с отъездом Катерины переселился к ним, осведомляясь о здоровье угасающей жены по телефону. Да и делать возле неё ему было нечего. Присматривающие за Руфиной Марковной сиделка и Нюша выпроваживали его прочь через минуту после визита, считая, что ей от лицезрения его здорового цветущего вида становится только хуже…

Домработница Евдокия Петровна оставила ужин на столе, как следует укутав его, но за столько часов варево не остыло бы разве что в русской печке. Дмитрий разогревать ничего не захотел, похлебал какое было, чуть теплое, впрочем, и не замечая его вкуса.

А вывело его из равновесия дело Романова, которым он стал негласно заниматься "между делом". Началось с ерунды — брошенного вскользь женой замечания, что он ничего не знает о своем погибшем друге Флинте, работая в таком заведении, где знают все обо всех. Собственно, равнодушие Катерины было шито белыми нитками: она явно хотела подтолкнуть его к расследованию. Ей никакого дела не было до Флинта, но она хотела побольше знать о своей подруге. С чем она придет к ней, возвратившись из Берлина? За пять лет человек мог сильно измениться…

Дмитрий никогда близко не сходился с Флинтом, и друзьями они не были. Так, один добывал груз, другой его отвозил и прибытком честно делился по предварительной договоренности. На парня можно было рассчитывать в трудную минуту…

Факт странного возвращения Флинта из небытия, когда надежные источники уверяли Дмитрия, что погибла вся команда, опровергал прежние представления о молодом капитане, а женитьба на той, которую он должен был доставить Исмаил-бею, и вовсе не входила ни в какие рамки. Все это требовало выяснения, не для того чтобы что-то исправить, а прояснить, хотя бы для себя, как это получилось. Ольга оставалась, по крайней мере, в России, единственным свидетелем происшествия, но её Дмитрий решил до поры до времени не беспокоить…

Гораздо большее удивление у него вызвали материалы дела Романова, которое он затребовал к себе под благовидным предлогом: ОГПУ начало широкомасштабное расследование деятельности офицеров Реввоенсовета. Даже ему, не слишком опытному в сыске работнику, было ясно, что дело просто прикрыли, найдя стрелочника. В самом деле, упечь в Сибирь малограмотную кубанскую казачку, которую если и можно было в чем-то подозревать, так это в приготовлении невкусного борща, что дружно опровергалось не только односельчанами, но и участвовавшими в розыске клада Гойдой и Альтфатером!

Столь поспешное закрытие дела удивляло тем более, что от него за версту пахло деньгами. Деньжищами! Иначе не поплатился бы жизнью так некстати подставивший спину Флинт. Видимо, пребывание среди интеллигенции, пусть и военной, лишает бывших "джентльменов удачи" их не раз выручавшего прежде звериного чутья. Размягчает.

А ведь сведениями о кладе заинтересовался сам Лейба Троцкий. В глубине души Гапоненко не любил евреев, но свято верил: где евреи — там деньги! Почему-то как только в деле появился прокол, его вдохновитель быстро отработал задний ход, словно боясь, что его заподозрят в корысти. А кто же мог ему гарантировать быструю и легкую добычу? Впрочем, Дмитрию не раз приходилось сталкиваться с тем, как внешне героические, фанатически преданные революции большевики ломались и теряли уверенность при первом же серьезном нажиме. Или при допросе с пристрастием, которые для других сами же и санкционировали…

Вот и здесь. Пусти по горячим следам опытных сыскарей, молодых волков, натасканных на запах золота, поймали бы и таинственного Рагозина, и того, кто его прикрывал… Откуда-то же стало известно посторонним о намечавшейся экспедиции?

Расследование убийства Романова было проведено так поверхностно, что даже странным звучало утверждение, будто проводил его профессионал высокого класса…

Задержать надолго у себя бумаги Гапоненко поостерегся, боясь вызвать законный интерес товарищей по работе, которые по большей части не доверяли и друг другу, а уж новичку, который пока себя никак не проявил…