Адель Эшуорт - Герцог-обольститель Страница 17

Она озадачивала его своим смелым поведением. Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, чтобы она избавилась от своей дерзкой уверенности. Больше всего его бесило то, что такая красивая женщина вышла замуж за его брата. Просто бесило. Самым ярким воспоминанием детства оставался тот факт, что Эдмунд всегда побеждал в любой ситуации, в которой они оба оказывались. Умом Сэмсон понимал, что многие победы Эдмунда были связаны с тем, что титул был не у него, а у старшего брата. Сэмсону все время напоминали о его ответственности, а Эдмунд всегда делал что хотел. Сэмсон иногда ему даже завидовал. У Сэмсона были обязанности, а у Эдмунда – деньги, время, возможность выбора. От него требовалось жениться на подходящей девушке, независимо от ее ума и внешности, а Эдмунд мог жениться на ком пожелает. Ревность вспыхнула с новой силой теперь, когда он узнал, что Эдмунд не только женился на умной и необыкновенно красивой женщине, но и очень удачно – леди Оливия Шей, дочь покойного герцога Элмсборо, была прекрасной партией.

Но были ли они женаты? Пока они не найдут его брата и не узнают правду о его обмане, это будет последняя большая тайна. Единственное, в чем был уверен Сэмсон, – это то, что Оливия свято верит в то, что она замужем за Эдмундом. За те несколько дней, что они были знакомы, она сумела убедить его в этом. Именно это его раздражало больше всего остального, потому что подавляло его все растущее желание сделать ее своей.

Сэмсон вздохнул, крепко зажмурил глаза и, перевернувшись на спину, босыми ногами затолкал простыню на край постели. Ему вдруг стало жарко. Он представил себе Оливию обнаженной, возлежащей на ложе из белых перьев и лепестков роз, с рассыпавшимися по плечам темными волосами, концы которых обвились вокруг призывно торчащих розовых сосков. Она гладила себя по стройным бедрам тонкими белыми пальцами, которые то и дело нежно касались густых темных завитков между ног, и, раздвинув колени, приглашала его...

Сэмсон напрягся. Неужели он так давно не был с женщиной, что уже не может отличить тех, кого он мог бы иметь, от тех, кого не может иметь никогда?

Нет, дело не в этом, не в вожделении. Сейчас речь шла только б ней самой. Это она с ним такое сотворила, хотя этого даже не понимает. Но это возбуждало его еще больше. Бог мой, он отдал бы что угодно за то, чтобы она сейчас открыла дверь, подошла к нему и, протянув руки, дотронулась до его горячей твердой плоти своей нежной мягкой рукой. Какое это было бы блаженство!

О, Оливия...

Вдруг его глаза словно сами собой открылись, и он приподнялся на локте. Он уловил еле различимые звуки, доносившиеся из соседней комнаты. Он прислушался. Заскрипел пол, и ему показалось, что был подвинут стул.

Она не спала, так же как он. И может быть, думает о нем, как он о ней? Вряд ли. Он не знал ни одной женщины, которая предавалась бы фантазиям по поводу мужчины или призналась бы в похотливых мыслях. И хотя все его организованное существо и ум предписывали ему оставаться в постели, закрыть глаза и прекратить мучить себя эротическими видениями, природные инстинкты взяли верх.

Он спустил ноги с кровати и, подождав, пока исчезли мучительные признаки его возбуждения, потянулся за брюками и рубашкой, решив, что для них обоих лучше, если он будет по крайней мере одет. Впрочем, он надеялся, что на ней будет лишь прозрачная шелковая сорочка.

Он немного постоял у двери, прислушиваясь. Было тихо, поэтому он осторожно открыл дверь и вышел в слабо освещенный коридор.

Поскольку он объявил, что не будет ужинать и сразу же отправится спать, он не обратил внимания на расположение комнат. Он узнал только гостиную, которая была прямо перед ним, и предположил, что слева должны быть столовая и кухня – из-под двери пробивалась тонкая полоска света.

Сэмсон тихо подошел к двери и толкнул ее.

Он, видимо, застал ее врасплох, потому что она тихо вскрикнула.

Она сидела в конце стола и держала в руке чашку с чаем.

– Ваша светлость...

– Сэмсон, – поправил он ее, недовольный тем, что она отказывается называть его по имени. Впрочем, это было естественно и с точки зрения ее воспитания, и ситуации, в которой они оказались. – Я вам помешал?

– Нет, конечно. Входите, пожалуйста, – вежливо ответила она, ставя чашку на стол. Ее двойственное к нему отношение, вызванное недавней ссорой, было написано на ее лице. Однако ей удалось быстро избавиться от этого выражения.

Сэмсон огляделся и отметил, что кухня была не похожа на другие комнаты ее квартиры. Она была небольшой и соответствовала своему назначению. Все, что касалось Оливии Шей, говорило о ее практичности. Ведь кухня не была предназначена для приема гостей, так что незачем было тратиться на украшательство. Кроме небольшой плиты, в кухне были лишь таз для мытья посуды и несколько шкафчиков. Все было выкрашено в белый цвет. Единственным красочным пятном была большая ваза с яблоками и сливами, стоявшая в центре стола рядом с масляной лампой. Если бы не темные блестящие волосы Оливии, распущенные по плечам и спине, и ее потрясающие синие глаза, даже она потерялась бы на фоне этой белизны.

Она выглядела совсем не таким эротическим существом, какое представлялось ему в его фантазиях всего несколько минут назад. На ней, к сожалению, была не прозрачная сорочка, а белая хлопчатобумажная ночная рубашка, застегнутая до самого подбородка и покрывавшая ее руки до запястий. Однако Сэмсону пришлось признать, что даже в этом невинном одеянии она была очень соблазнительна.

– Вы, кажется, меня рассматриваете? – Она улыбнулась, склонив голову набок.

Он тоже улыбнулся и сел на стул напротив нее, вытянув ноги.

– Вовсе нет.

Он понимал, что она ждет от него объяснения, но не проявила любопытства. Для этого она была слишком хорошо воспитана. Но ему все же показалось, что в ее глазах промелькнула тень раздражения.

– Я вас разбудила? – спросила она, помолчав, и отпила глоток из чашки.

Он сложил руки на животе.

– Я все никак не мог заснуть.

Она внимательно его оглядела, и он слегка поежился. Он выглядел не слишком прилично – волосы растрепаны, рубашка не заправлена, ноги босые.

– Мне очень жаль. Я знаю, что человеку, не привыкшему к шуму и огням города, трудно уснуть, даже если он очень устал.

– Проблема не в городе. Хотя я и провожу много времени в своем поместье в Корнуолле, я часть года живу в Лондоне. – Он улыбнулся. – Нет, если я устал, мне никакой шум не может помешать.

– Понятно. – Она отпила еще глоток чая. – Так если вы не устали, почему вы решили пойти спать так рано?

Вполне разумный вопрос застал его врасплох и даже почему-то обеспокоил. Если они хотели добиться успеха в том деле, которое они задумали, надо было, чтобы они ладили друг с другом. И ладили даже в некоторых интимных вопросах, несмотря на его недоверие к ней. Она была достаточно умна, чтобы понять, когда он не был с ней честен.