Лесли О`Грейди - Музыка страсти Страница 17

Секретарша растерялась:

– Предпочитаю не обсуждать личные качества людей, с которыми работаю.

– О, ну что вы, я не жду от вас ничего подобного, – успокоила ее Лалла. – Просто вы знаете Тодда достаточно хорошо, поскольку работаете у Грея не первый месяц. Не пойму, чем я так раздражаю его? Мне так хочется подружиться со всеми обитателями Диких Ветров!

Миллисент ничего не ответила. Она молча вглядывалась в лицо Лаллы, подбирая слова. Наконец, вздохнув, девушка шепотом произнесла:

– Я могу, конечно, поделиться собственными догадками…

– Обещаю быть самым внимательным слушателем, – улыбнулась Лалла.

Миллисент привстала из-за стола и посмотрела по сторонам, будто в приемной могли быть посторонние:

– Вы слышали когда-нибудь о прошлом Тодда О’Коннора?

– Да, Дейзи кое-что рассказывала.

– Я уверена, он так и служил бы скромным клерком в своем банке, никогда не получив приличного места, если бы Грей не предоставил ему возможность отличиться. Тодд всем ему обязан! Поэтому он так верен семье Четвинов.

– Впрочем, как и вы, Миллисент! – добавила Лалла. – Ваша преданность тоже очевидна.

Смутившись, секретарша покраснела.

– Так вот: поскольку Тодд в долгу перед Греем, то старается во всем ему угождать.

Теперь для Лаллы все встало на свои места.

– Наверное, он осуждает меня за то, как я поступила с Греем пять лет назад, отказавшись выйти за него замуж?

– По крайней мере так мне кажется, – с неохотой призналась Миллисент.

– Ну что ж, пожалуй, нам есть о чем поговорить с мистером О’Коннором! – воскликнула Лалла.

Миллисент в испуге выскочила из-за стола. Ее лицо пылало.

– Не надо! Прошу вас, не надо! – зарыдала она, машинально сжимая руку Лаллы и пытаясь удержать ее, но в порыве нечаянно толкнула стопку бумаг, аккуратно сложенную на столе, и листки закружились по комнате, медленно падая на пол.

– О Боже! – воскликнула Миллисент. – Ну вот, посмотрите, что мы натворили!

Лалла быстро опустилась на колени, пытаясь навести порядок в бумагах.

– Ах, это я во всем виновата, – сказала она.

– Ничего страшного. – Миллисент присоединилась к ней, ползая по полу на коленях.

Между тем внимание Лаллы привлекла выцветшая от времени газетная вырезка. На фотографии был запечатлен отец Грея – Лалла сразу узнала его. Точно таким же он был на портрете в кабинете Грея. Скучная статья рассказывала о городских зданиях, построенных при его участии. Ничего интересного, подумала Лалла, пробежав газетную заметку глазами, и положила ее в стопку вместе с остальными бумагами.

– Наверное, я немного переборщила. – Миллисент скривила губы в глуповатой улыбке.

– О, зато вы не пустили меня в кабинет! – заметила Лалла. – Не думала, что вы такая проворная.

Миллисент, казалось, не обратила внимания на ее слова. Она была озабочена чем-то другим.

– Надеюсь, вы никому не расскажете о нашем разговоре? Если Грей узнает, что я сплетничаю, мне несдобровать. И тогда прощай место секретаря!

– Полно, Миллисент! Я никому ничего не скажу, – успокоила ее Лалла.

– Буду очень признательна! – Казалось, Миллисент очень переживала.

Лалла пожелала секретарше удачного рабочего дня, неслышно пересекла приемную и направилась к себе.

Сегодня же вечером она непременно переговорит с Тоддом О’Коннором.

После обеда все собрались в музыкальной комнате послушать фортепиано. Дейзи прекрасно владела инструментом, поражая Лаллу глубиной понимания музыки. Она подошла к инструменту, открыла ноты и тут же преобразилась. Дейзи обожала музыку: она жила ею, погружаясь в прекрасный мир звуков. Тодд О’Коннор встал рядом, приготовившись переворачивать листы нотной тетради. От Лаллы не ускользнуло, что он смотрит на ее подругу с обожанием.

Зазвучали первые аккорды, и комнату наполнили фантастические звуки «Лунной сонаты» Бетховена. Лалла переводила взгляд с одного лица на другое и видела, какими одухотворенными они становились. Грей в задумчивой печали застыл у камина; Миллисент, присевшая рядом с Лаллой на диване, наоборот, вся светилась от восторга.

– Всегда мечтала научиться играть, как Дейзи, – прошептала она, вздохнув.

Лалла с пониманием кивнула, но мысли ее унеслись далеко-далеко. «Боже, какие слепцы, – думала она. – Неужели они не видят, как Тодд любит ее! Да он просто сияет от счастья, находясь рядом с ней». Только почему ее подруга не хочет замечать его пылких взглядов? Значит, что-то в поведении Тодда ей не по душе? Надо непременно поговорить с ним!

Дейзи была всецело поглощена музыкой. Она лишь быстро переводила взгляд с нотной бумаги на кончики пальцев, проворно бегавших по белым и черным клавишам. О чем она думала сейчас? Почему никто никогда не видел хотя бы искорки в ее взгляде в ответ на пламя страсти, горевшее в глазах Тодда О’Коннора? На эти вопросы Лалла хотела найти ответ.

Исполнив несколько пьес Шопена и Шумана, Дейзи встала, приняв трость из рук Тодда, и раскраснелась от смущения, услышав аплодисменты благодарной публики.

Постепенно все покинули комнату, расходясь по своим делам. Тодд направился в сторону кабинета Грея, и Лалла тихонько пошла следом. Она наблюдала за ним, пока он не исчез за дверью приемной, оставив ее приоткрытой. О’Коннор прошел в кабинет и зажег свет. Немного повременив, Лалла тихонько постучала.

– Войдите!

Он оторвал глаза от папки с бумагами и посмотрел на дверь. Кажется, Тодд не ожидал увидеть ее в кабинете в такое время, и Лалла невольно поежилась от пристального взгляда его зеленых глаз.

Она прошла в кабинет, шурша пышной атласной юбкой.

– Тодд, – начала Лалла, – я хотела поговорить с вами. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

– О, я бы с удовольствием, но Грей поручил подготовить к завтрашнему дню несколько официальных писем, а потому… – замялся он.

– Но это касается Дейзи.

Ее слова наконец дошли до его сознания, ибо он оставил бумаги и спросил:

– С ней что-то случилось?

– Да нет, слава Богу. Ведь вы любите ее, Тодд, не правда ли? – Вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Он посмотрел на Лаллу с выражением крайней заинтересованности:

– Почему вы решили спросить об этом? Мои чувства – мое личное дело!

– Видите ли, Дейзи – моя лучшая подруга, – начала Лалла. – Я знаю ее очень давно. Мы всегда делили с ней радости и горести.

– Так же, как с Греем? – попытался съязвить Тодд, но вовремя осекся. – Извините, я не хотел вас обидеть.

Лалла сжалась: ей было неприятно, что посторонний человек посмел обсуждать ее частную жизнь. Но она не стала выдавать своих истинных чувств. Ведь, в конце концов, она пришла сюда не за этим!