Джулия Грайс - Дикие розы Страница 17

Сьюзен решительным движением открыла дверь. В комнате был полумрак. Развешенные по стенам фотографии, казалось, насмехались над траурным видом Сьюзен. Корри лежала на кровати. Ее золотистые волосы, заботливо расчесанные Ли Хуа, разметались по подушке. Мертвенная бледность разлилась по всему лицу… Грудь еле заметно вздымалась – только это говорило о том, что Корри все еще жива. Сине-фиолетовая ссадина около правого виска постепенно светлела. Трудно было представить, что именно она стала причиной того, что Корри так долго была без сознания.

– Ли Хуа, уже почти шесть. Пойди на кухню, пусть миссис Парсонс даст тебе поужинать. А я пока побуду с Корри.

Девушка взглянула на Сьюзен. Ее лицо было серым от недосыпания:

– Я не голодна и останусь здесь.

Служанка и ее госпожа обменялись долгими взглядами. Затем Сьюзен взяла стул и села на другую сторону кровати.

– Хорошо. Мы обе останемся здесь. Мне, как и тебе, нет другого места в этом доме теперь.

Наступили сумерки, и Сьюзен поднялась, чтобы зажечь свет, поправить подушку, на которой лежала Корри, и принять у миссис Парсонс поднос с ужином, который она сама принесла им наверх.

– Как себя чувствует наша девочка сегодня? Боже мой, кажется, еще вчера она прибегала ко мне на кухню узнать, не осталось ли пирожных после ужина.

Миссис Парсонс всхлипнула и уткнулась в передник, сотрясаясь всем телом, рыхлым и сдобным, как те сладкие булочки, которые только она одна умела выпекать.

– Все по-прежнему. Мне, правда, кажется, что я слышала ее стон, но я так устала, что не могу поручиться за это. Боже, как я устала…

– Вы можете рассчитывать на меня, миссис Ралей. Я готова с радостью сделать все, что могу.

– Я знаю. Спасибо. Потом, может быть…

– Хорошо.

Миссис Парсонс ушла, оставив после себя теплый аромат свежеиспеченного хлеба.

Ли Хуа заснула, сидя на стуле, и Сьюзен жалко было ее будить. Эта легкомысленная девочка оказалась на удивление выносливой сиделкой и, не смыкая глаз, провела у постели Корри все эти пять суток. Сьюзен подумала, что со временем, как только повзрослеет и остепенится, Ли Хуа сможет стать надежной, преданной служанкой.

Сьюзен тоже задремала. Ей приснилась златокудрая тринадцатилетняя девочка в белом платьице, которая бежала по улице наперегонки со своей любимой собакой Бигги. Ее вприпрыжку догоняла Ли Хуа. Кордел высунулся из окна и кричал девочкам что-то веселое и озорное. Такую картину застала Сьюзен, когда впервые подъехала в коляске к этому дому…

Ее разбудил осторожный стук в дверь. Она вскочила и, еще не проснувшись окончательно, пошла к двери.

– Что случилось? Кто там?

– Мэм, вы заснули?

За дверью снова стояла миссис Парсонс, запыхавшаяся, после подъема по крутой лестнице.

– Там опять пришел мистер Ирль. Уже в третий раз сегодня. Он говорит, что хочет видеть мисс Корделию, чтобы самолично убедиться, что с ней все в порядке.

– Я же сказала ему, что ее состояние не изменилось.

– Вот и я говорю, но он ничего не хочет слушать. Если уж этот человек вобьет себе что-нибудь в голову, то ни за что не отступится. Он хочет убедиться, что она жива.

– Ну что ж. Я думаю, это не причинит ей вреда. Проводи его сюда. Пусть, если хочет, увидит все своими глазами.

Дональд Ирль ворвался в комнату и остановился как вкопанный. Вид девушки потряс его.

– Почему она у вас лежит пластом? Ее нужно приподнять, чтобы кровь могла циркулировать по всему телу. К тому же здесь очень душно. Не удивительно, что она до сих пор не поправилась! Я надеюсь, вы догадались пригласить специалиста?

– Да, он должен приехать сегодня или завтра. – Сьюзен даже не пыталась скрыть своего негодования, в которое ее привели слова Дональда. – Как вы смеете врываться сюда и обвинять меня в том, что я плохо ухаживаю за Корри!

Но Дональд не слушал её. Он склонился над Корри, взял ее за руку и резко тряхнул.

– Корри! Корри, не притворяйся! Я знаю, что ты слышишь меня. Я хочу, чтобы ты услышала меня и очнулась.

Он говорил громко и настойчиво. Потом снова сжал руку Корри так, что на ней выступили красные пятна.

– Она не слышит вас! А вы совершенно напрасно причиняете ей боль!

Сьюзен готова была наброситься на Дональда и вытолкать его вон.

– Легкая встряска ей не повредит! Она заслуживает ее, раз считает возможным пугать всех до смерти и заставлять ждать…

Тетя Сьюзен выпрямилась во весь рост.

– Ах, простите, пожалуйста! Вам причиняют беспокойство и заставляют ждать! Чего, позвольте узнать? Выздоровления Корри или наследства моего брата?

Глаза Дональда вспыхнули. Он внимательно посмотрел ей в лицо, потом неторопливо оглядел затянутую в корсет грудь и наконец оценил ее все еще стройную талию. Она не могла ошибиться – он смотрел на нее с вожделением! На нее, Сьюзен Ралей, почти пятидесятилетнюю женщину! И где! В спальне Корри, у ложа несчастной, умирающей девушки!

Их глаза встретились.

– Я жду, когда моя невеста придет в себя. А как только это произойдет…

Сьюзен набросилась на него:

– Вон! Убирайтесь вон сию же секунду! И запомните, я бы на вашем месте не торопилась строить планы относительно Корри. Она сумеет за себя постоять!

Лицо Дональда потемнело, он стал похож на злого мальчишку, у которого отняли рогатку. Сьюзен проводила его до двери, но на пороге Дональд на мгновение задержался и прошептал:

– Не лезь, куда тебя не просят, сука. Я никому не позволю вмешиваться в мои дела. Никому! Лучше ухаживай как следует за Корри, чтобы она поскорее поправилась. И смотри у меня! А не то я до тебя доберусь!

Сьюзен остолбенела. Когда она пришла в себя, Дональд уже ушел. Она слышала звук его удаляющихся шагов.

«Сука!» Он осмелился назвать ее, тетю Корри, сукой! Неприятный холод пробежал по спине. Дональд очень опасен! Как полуголодный бродячий пес, который, не зная пощады, растерзает всякого, кто посмеет покуситься на его добычу!

Корри Стюарт лежала на дне черного глубокого колодца. Ее тело плавно колыхалось в тепловатой темной воде. Над ней, где-то очень далеко, были люди. Они время от времени заглядывали в колодец. Издалека доносились бессмысленные обрывки их речи.

Когда возникали долгие паузы, Корри погружалась в мир снов, которые обступали ее со всех сторон и, сменяя друг друга, кружили в быстром вальсе, унося почву из-под ног, как осенний ветер закручивает опавшие листья в колдовском вихре, как ураган затягивает в морскую пучину легкое суденышко, попавшее в водоворот.

Сны. Память ее распалась на фрагменты разноцветной мозаики, которые перемещались и никак не хотели складываться в цельную картину. Эвери, срывающий с нее одежду и покрывающий поцелуями ее обнаженное тело. Куайд Хилл в черном смокинге, жадно провожающий ее глазами, искрящимися и волнующими своей синевой. Папа, сначала рыдающий и называющий ее шлюхой, а потом заслоняющий от смерти…