Виктория Холт - Гордость Павлина Страница 17

— Это к несчастью, Бен, — сказала я. — Не хочу, чтобы с вами что-нибудь стряслось. Вы богаты. У вас есть Оукланд Холл. Перестаньте вспоминать о Зеленом луче.

— Знаешь, самое чудесное, что я нашел после потери Зеленого луча, — это ты, — ответил он.

Мы помолчали, медленно прогуливаясь по галерее, но у меня появилось предчувствие, что настанет день, когда он уедет, и я не смогу больше приходить в Оукланд Холл, а мне хотелось еще многое узнать.

Я уже знала, как добываю топалы из-под земли, представляла шумный лагерь и людей, живущих в нем, их восторг и разочарование, но не только это. Миссис Бакет очень нравилось, когда я приходила к ней на кухню. Мне открылось, как мало я знаю о своей семье, и мне часто казалось, что Мириам, Ксавье и мои родители напоминают тени в слабо освещенной комнате. Огни потускнели после потери Оукланд Холла. Самое приятное для миссис Бакет было угощать меня всякими деликатесами так, чтобы я смогла сравнить их с тем, чем кормит нас миссис Кобб. Думаю, у нее был комплекс вины из-за того, что она не перешла с нами в Дауэр Хауз. Она любила говорить о прошлом, и от нее я узнала, что мистер Ксавье был «одаренным мальчиком».

— Заметьте, во время всех этих неурядиц он учился. Ему очень нравилась моя стряпня. «Ты похожа на Рог Изобилия, никто не умеет так вкусно готовить, как ты», — говорил он. Мисс Мириам часто капризничала, когда была маленькой, она воровала сахар. В пятнадцать лет она сказала мне: «Миссис Бакет, мы должны оставить Оукланд Холл». Она чуть не плакала, и, должна сказать, я тоже. Ну, а мисс Джессика…

После внезапного молчания Ханна сказала:

— Вы приготовили к чаю булочки, миссис Бакет?

— Кто была Джессика? — спросила я.

Миссис Бакет посмотрела на Ханну, а затем выпалила:

— Что пользы притворяться? Нельзя же вечно скрывать такое?

— Расскажите мне, — умоляла я, — кто была Джессика?

— Была еще одна дочь между Мириам и Ксавье, — почти воинственно произнесла миссис Бакет.

— И ее звали Джессика?

Ханна склонила голову: это было подтверждением.

— Почему же это скрывают?

Они снова замолчали.

— Это довольно глупо, — вырвалось у меня.

Ханна резко сказала:

— В свое время вы все узнаете. Это не наше дело.

Я умоляюще взглянула на миссис Бакет.

— Вы знаете, а почему мне нельзя знать? Что случилось с этой Джессикой?

— Она умерла, — ответила миссис Бакет.

— Когда была совсем молодой?

— Это произошло после того, как они покинули Оукланд Холл, — сказала Ханна, — мы мало что знаем об этом.

— Она была старше Мириам, а Мириам было тогда пятнадцать лет, — подсказала я.

— Ей было семнадцать, — сказала Ханна, — но это не для нас. Миссис Бакет не должна была…

— В моей кухне я делаю то, что мне нравится, — сказала миссис Бакет.

— Это не кухонные дела, — возразила Ханна.

Я видела, что они затевают ссору, чтобы не отвечать мне.

Я покинула Оукланд Холл и пошла к церкви, чтобы осмотреть все могилы. Среди них была только одна Джессика Клэверинг, но она умерла около ста лет тому назад, когда ей исполнилось семьдесят лет. Затем я вышла на Пустошь.

— Итак, ты похоронена здесь, Джессика, — прошептала я.

Глава 3

Письмо умершей

На следующий день, когда я сидела у ручья, на другой стороне показалась Ханна с пакетом в руке.

— Я хочу поговорить с вами, мисс Клэверинг, — сказал она.

— Хорошо, Ханна. Я сейчас приду.

Переходя мостик, я заметила, что у нее торжественный вид.

— Думаю, пришло время передать вам это, — сказала она.

— Что это?

— Меня попросили отдать вам этот пакет, когда придет время или когда вам исполнится двадцать один год. Я считаю, что это время наступило.

Я взяла пакет.

— Что же это? — повторила я.

— Это письмо. Его написали вам и отдали мне, чтобы я передала его.

— Когда? Кто?

— Вы все узнаете из него. Надеюсь, я поступила правильно.

С испуганным выражение лица она раздумывала еще некоторое время, потом повернулась и поспешила обратно, оставив меня в недоумении. Открыв конверт, я вынула несколько листков бумаги, исписанных четким аккуратным почерком. Первая страница начиналась:

Мое дорогое дитя, Опал!

Пройдет много лет, прежде чем ты прочитаешь то, что я пишу, но надеюсь, ты не будешь слишком плохо думать обо мне. Помни всегда, что я любила тебя. То, что я собираюсь сделать, лучший выход для нас всех. Знай, мои последние мысли о тебе…

Я ничего не могла понять и решила уйти с письмом на Пустошь, куда почти никто не заходил, и прочитать его около могилы Джессики.

Я начну с самого начала. Мне хочется, чтобы ты узнала меня, потому что только тогда ты поймешь, как все это случилось. Я думаю, что в каждой семье есть человек, отличающийся от других, не похожий на остальных. Я и была именно такой. Ксавье был умен, хорошо учился и был готов всем помочь. Мириам проказничала, но только подражая мне, она поддавалась влиянию, ее можно было вести куда угодно, но в основном она была послушным и кротким ребенком. Во мне же всегда сидело бунтарство. Я изображала привидение и играла на клавикордах в галерее, а когда туда входили, пряталась. Таким образом распространился слух, что там обитают призраки, и слуги боялись ходить туда. Я восхваляла искусство миссис Бакет, и она пекла особые пирожки для меня. Я была папиной любимицей, а не маминой. Папа учил меня игре в покер, но я никогда не забуду мамино лицо, когда она вошла в кабинет и увидела нас с картами в руках. Думаю, я именно тогда впервые поняла положение вещей в нашем доме. Она стояла с таким трагическим видом, что я не удержалась от смеха. Она сказала: «Занимаются пустяками, когда Рим горит!» Я ответила: «Это не пустяки, мама. Это покер.» Она закричала: «Как тебе не стыдно!» Схватила карты и бросила их в огонь. «Теперь горят карты, а не Рим», сказала я, потому что никогда не могла сдержаться и слова срывались у меня с языка прежде, чем я подумаю. Тогда мама дала мне пощечину. Я помню, как это поразило меня, казалось, что мама потеряла рассудок. Обычно она была спокойна и проявляла к нам терпение. Отец был тоже потрясен и сказал строго: «Никогда больше не поднимай руку на детей». Вот тогда и началось: «А кто ты такой, чтобы учить меня, как вести себя? Ты учишь дочь быть такой же беспутной, как и ты. Карты, игра… и долги, вот почему мы в таком отчаянном положении. Ты понимаешь, что крыша требует немедленного ремонта? Галерея протекает. В библиотеке рассыхается пол. Слугам уже два месяца не платили жалование. И что ты предпринял? Обучаешь дочь игре в покер!»