Адель Эшворт - Мой нежный граф Страница 18

— Брент…

Она чувствовала себя слабой, трепеща в его руках.

Граф неспешно, тщательно изучал ее в свете свечей, как будто любовался ценным произведением искусства или бережно хранимой вещью, одновременно медленно водил ладонями по ее соскам, мягко скользил по ним подушечками больших пальцев, а потом нежно обхватывал груди и, как бы массируя, сжимал их.

И когда Кэролайн показалось, что она вот-вот упадет на него, он поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза.

— На мой взгляд, цвет изумителен, Кэролайн, — хриплым шепотом сказал Брент. — Темное бургундское на светлом шампанском. Цвета хорошего французского вина. Когда ты будешь готова и позволишь мне оценить его вкус, мне достанется такой деликатес…

Он вновь обхватил ее груди сильными, теплыми ладонями.

Когда сладкий, текучий зной разлился по телу и собрался между ног, Кэролайн тихонько заскулила.

Брент склонил голову и легко коснулся губами ее щеки.

— Они совершенны, и я так рад, что теперь они мои.

Тут он без предупреждения дернул лиф платья вверх, прикрывая наготу, а языком скользнул вдоль уха. Такой поворот событий чуть не заставил Кэролайн вскрикнуть.

— Сладких снов, малышка, — шепнул Брент.

И покинул комнату.

Ее разбудил кошмар. Нет, не кошмар…

Стон.

Кэролайн резко села на постели, охваченная страхом, ее сердце отчаянно колотилось. Она вновь это услышала. Шум. Хныканье, теперь едва различимое, доносившееся из спальни мужа.

Она быстро выбралась из постели и в настороженной тишине бесшумно пошла к двери, разделявшей их комнаты. У порога она остановилась, прислушиваясь. Босые ноги зябли на голом полу, сияние луны было лишь слабым, тусклым намеком на свет. По другую сторону двери было тихо.

Подождав минуту-другую, продрогнув и различая в тишине только тихое потрескивание дров в затухающем камине, Кэролайн решила, что воображение сыграло с ней злую шутку И тут она услышала это снова. Ошибки быть не могло. Из-за стены донесся громкий стон, затем наступила тишина, а потом низкий голос ее мужа прокричал:

— Нет!

Кэролайн не знала, что делать. Возможно, он нуждается в ней. С другой стороны, он там наверняка один и никакая реальная опасность ему не угрожает. Быть может, ему снятся кошмары?

Она собралась было войти и уже взялась за ручку двери, но тут снова воцарилась тишина. Кэролайн прождала у двери, пока не озябла настолько, что невозможно было дальше терпеть, и вернулась в постель.

Вероятно, графу просто приснился дурной сон, и тут она ничего не могла поделать.

Кэролайн свернулась калачиком под теплым одеялом и спустя несколько минут провалилась в сон. Когда на рассвете она проснулась, ее муж уже покинул Мирамонт.

Глава шестая

Ему просто придется ее соблазнить.

Промучившись шесть долгих дней яркими воспоминаниями о полных грудях Кэролайн, набухающих в его ладонях, Брент пришел к убеждению, что другого выхода нет. Сегодня утром, запрягая лошадей перед возвращением домой, он понял, как довести до победного конца соблазнение такой независимой и умной женщины, как Кэролайн. Вино не сработало, а сам он никогда не мог похвастаться неотразимым шармом. Он добьется своего, как в ночь перед отъездом заставил ее стонать от желания, таять в его руках, потеряв власть над собой. По правде говоря, это был единственный способ, какой приходил ему на ум, — он добьется своего словесно.

Брент пустил лошадей по проселочной дороге, позволив им идти шагом последние две мили до Мирамонта. Моросил мелкий дождь, и он поднял откидной верх экипажа, но влага все равно проникала сквозь одежду. Граф замерз, проголодался и хотел только одного: оказаться дома, съесть что-нибудь горячее и принять горячую ванну.

Результаты его маленького путешествия с лихвой окупали неудобства. Ему понадобилось всего три дня, чтобы уладить вопросы по поместью, нанять необходимых работников, в том числе двух мастеров по отделке помещений, которые со следующей недели начнут ремонт в доме, а также обсудить с банкиром свое финансовое положение. Принимая во внимание его долгое отсутствие, счета находились в относительном порядке. Брент никак не ожидал, что положение окажется таким прочным, после того как Реджи презрел его законные права и распродал почти все имущество.

Поистине это была загадка. Почему Реджи продал все, что можно было вынести из дома, но оставил на его счетах много денег? Как ему удалось так быстро все это провернуть? И, самое главное, где он сейчас?

Но особенно Брента обеспокоил визит в Лондон, где он впервые после возвращения из Франции посетил Военное министерство. Несколько часов беседы со своими коллегами и информация, которую он получил, смутили и встревожили его.

На данный момент от источников с континента не поступало убедительных свидетельств, что Филипп Руссель, этот негодяй француз, убийца, который до сих пор преследовал Брента в ночных кошмарах, мертв или выслан. А если Филипп не умер, то обязательно попытается найти его. Брент знал это так же верно, как то, что завтра взойдет солнце. Руссель презирал Англию, а его ненависть к Ворону (прозвище, которым окрестили Брента хорошо знавшие его французы) заходила так далеко, что задевала не только его гордыню, но, казалось, самую душу. Брент надеялся, что после событий Ватерлоо Филипп считал его погибшим, но полной уверенности у него не было. Это тревожило графа, и, пока оставалось невыясненным местонахождение француза, ему следовало принять меры предосторожности.

Вот только Брент не знал, какую часть правды раскрыть Кэролайн и стоит ли вообще говорить ей об этом. Собственный опыт подсказывал, что нужно знать врага в лицо и понимать ход его мыслей, чтобы в конечном итоге успешно нанести удар по слабому месту. Однако иногда неведение спасало человеку жизнь, и тогда оказывалось, что лучше блуждать в потемках. Посвятив два дня серьезным раздумьям, Брент утвердился в мысли, что второй вариант лучше. Если Кэролайн будет знать, кто и что такое Руссель, и их пути пересекутся, она умрет, не успев даже понять, что произошло. Ей безопаснее блуждать в потемках.

Итак, Брент решил молчать, но отправился в Мирамонт в уверенности, что только сам сможет защитить всех, если Филипп жив и знает о его спасении.

На горизонте показалось поместье. Брента всегда согревало сознание, что все это принадлежит ему. Отца уже двадцать пять лет не было в живых; Мирамонтом с тех пор и до самой своей смерти пять лет назад, как королева на троне, правила мать. Иногда Бренту недоставало ее, но потом он одергивал себя, вспоминая, как она командовала не только своей маленькой армией слуг и наемных работников, но и членами семьи. За тридцать лет леди Мод сумела прогнать из своей жизни всех, кто ее любил.