Ольга Лебедева - Роковые письма Страница 18

— О жемчуге? — переспросила Маша, предварительно опустив глаза и прикрыв их своими чудесными длинными ресницами.

Капитан покачал головой.

— Полагаю, прежде всего о нас с вами.

Теперь ответом ему было молчание. Маша неплохо усвоила давние уроки милого дружочка Амалии Казимировны по части любовных баталий и тонкому искусству изящного флирта. Ты пришел капитаном, стало быть, и говорить нынче тебе, любезный… майор!

— Это касаемо неких писем, — медленно произнес Решетников. После чего испытующе глянул на девушку.

Ах, вот в чем дело?!

И нежная, ласковая кошечка разом выпустила острые коготки!

— Право, даже не знаю, о чем вы, Владимир Михайлович, — обманчиво кротким тоном заметила наша героиня. — Ежели только о «срочном, по службе» и «оттого в высшей степени неотложном…»

В этом драматическом месте наша героиня взяла такую тонкую и артистически выверенную паузу, что ей, наверное, рукоплескал бы сам великий актер больших и малых императорских театров Щепкин!

— …то можете не трудиться понапрасну, прошу вас. Слова эти я помню еще из письма. И миниатюрку тоже, с графическим портретом.

Капитан тем временем внимательно слушал ее. По бледному, но бесстрастному лицу Решетникова трудно было прочесть его истинные мысли. И тогда девушка решила нанести своему незадачливому кавалеру последний и расчетливый удар.

— Правда, мне отчего-то помнится, что письмо было подписано совсем другим именем? — невинным тоном осведомилась наша коварная прелестница. — Каким-то Сергеем Леонидовичем, если только мне память не изменяет.

Решетников по-прежнему хранил молчание. Что ж, не велика беда. В конце концов, не сможет же он отмалчиваться вечно?

— Откуда же тогда вам известно содержание чужого письма?

— Не чужого, — наконец нарушил тишину Решетников. — Совсем не чужого, Мария Петровна.

— Как же так? — спросила она, чувствуя, как в сердце поднимается первая тревожная волна.

— Это письмо написал вам я, — тихо сказал Решетников.

Ну вот оно! Наконец-то!

— Да, именно так. И о том не сожалею.

— А подписались? — безжалостно уточнила наша героиня. В душе ее расцветали незабудки.

Не так и много было на счету Маши Апраксиной женских побед. А если быть совсем уж точным, то эта станет первой. И значит, теперь только и нужно, что довести дело до полного и окончательного разгрома противника!

— Мне необходимо вам все объяснить, — ответил капитан.

Но вот что странно: вид у него был совсем неподавленный. И белого флага покуда никто выбрасывать, похоже, не собирался. Или нет?

— Я бы хотел сделать это, когда вы сумеете меня выслушать. И найти для меня время.

И тут все уроки Амалии Казимировны и твердые правила ведения любовных баталий разом вылетели из Машиной головы. Она вдруг поняла: еще минута, секунда, мгновение — и это случится!

— Иными словами, вы… Назначаете мне свидание? — спросила она, отчаянно волнуясь и чувствуя, что еще минута, секунда, мгновение — и сердце выпрыгнет из ее груди.

— Именно, — решительно сказал Владимир Михайлович.

— Хорошо, — сказала Маша, сама диву даваясь твердости собственного голоса. — Только и у меня есть условие.

— На все согласен, — быстро ответил Решетников. В его тоне не было ни излишней поспешности, ни легковесности. Лишь спокойствие и самообладание. Поистине железный человек — этот майор Соко…

— Вот только…

— Что?

Маша строго взглянула на него с видом египетской царицы Клеопатры — величественным и надменным. Властительницы чар, которой вдруг осмелился дерзко перечить один из ее стражей — какой-то там жалкий негр с пальмовым опахалом!

Ну сейчас она живо поставит его на место!

— Что — только?

Всего два слова, но сколько в них было силы и власти! Маша сама себя не узнавала: она неожиданно превратилась в светскую львицу, статскую гранд-даму. Все поколения наследниц знатного рода Апраксиных в эту минуту взирали на нее с небес, благосклонно обмахиваясь веерами!

— Простите, ради Бога, милая Мария Петровна. Я слушаю вас очень внимательно.

Удивительно, но в лице капитана по-прежнему вовсе не читалось ни смущения, ни беспокойства, ни даже и малой капли волнения. Каков Аякс, извольте видеть!

— Требование мое таково. Время и место нашей встречи я желаю назначить сама, — единым духом выпалила девушка. И испытующе взглянула на капитана.

Тот по-прежнему молчал, ожидая ее воли. И Маша решилась.

— Мы встретимся в имении Юрьевых. Там же, где и вчера. В кабинете баронессы фон Берг. И сегодня же, вечером.

Каждое слово было подобно гвоздю, вбиваемому в дерево тяжелым молотком. Вот только наша героиня не знала, было ли это дерево постаментом для будущей великой любви или же ее эшафотом.

— Извольте, — кивнул Решетников. — Угодно ли вам будет назвать точный час?

— Семь вечера, — без запинки промолвила она. Памятуя при этом, что цифра «семь» считается счастливою, но не будучи уверенной наверняка, что и в вопросах любви и нежных чувств также.

— Благодарю вас, — тихо сказал капитан. Повернулся и вышел.

А Маша изо всех сил уцепилась за край стола. Иначе, наверное, грянулась бы в обморок.

Между прочим, в полном соответствии с давней наукой баронессы об арсенале женского оружия на войне меж мужчиной и женщиной — самым увлекательным и извечным противостоянием, что только и существует, покуда стоит этот мир.

12. РЕШИТЕЛЬНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ И НЕЖДАННАЯ РАЗВЯЗКА

Она остановилась у окна и замерла. Вот подъехал возок, дворник распахнул ворота, и капитан быстро прошел через двор. Поднялся на крыльцо и скрылся в парадном. Еще минута, и он окажется у дверей кабинета.

В эту минуту Маша поняла: она до сих пор так и не решила, признаваться ли капитану, что окончательно раскрыла его тайну. С собою у нее имелся роман французской сочинительницы мадам де Сталь, в который вложен конверт с давешней миниатюркой — графическим портретом Сергея Леонидовича. И еще у девушки оставалось несколько мизерных процентов из ста вероятности, что все ее блестящие доводы — лишь домыслы, и сейчас в кабинет войдет никакой не майор Генштаба Сергей Соколов, а самый что ни на есть капитан пограничной стражи Владимир Михайлович Решетников. Конечно, так же влюбленный в нее по гроб жизни. Как и бравый майор, сердечный pen-friend, как говорят в таких случаях англичане — друг по переписке, адресат и почтальон утонченных, волнующих посланий в одном лице.

Еще был шанс попробовать выскользнуть из кабинета баронессы и сбежать из имения. Как угодно, хоть бы даже и через черный ход! А после представить все как шутку, пусть и не слишком удачную. В конце концов, чего на свете и не простится юной девушке, которой нет еще и двадцати? Вдобавок совсем неискушенной в любовных интригах, открытой всем жизненным ветрам?