Марина Маслова - Жизель до и после смерти Страница 18

— Любочка, принесите мне веер, — попросила Лидия.

— Так вот же он! — горничная быстро подала веер, но потом, сообразив, придумала предлог выйти.

— Здравствуй! — Лидия протянула руки и Андрей быстро обнял ее, целуя, — иди в зал, мне пора.

Она еще улыбалась ему, но лицо уже становилось сосредоточенным, и она, ударяя по руке закрытым веером, пропела начало мелодии. Глаза ее уже не видели окружающего и тело, становясь гибким и расцветая, подчинялось заданному ею ритму. Лидия еще раз рассеянно взглянула на Андрея и ушла.

— Любочка, — обратился он к вошедшей горничной, — а нельзя ли мне посмотреть на Лидию Викторовну из-за кулис? Я никогда не видел этого, мне интересно.

— Пойдемте, только тихонько, чтоб не заметили.

Андрей смотрел, как Лидия легко и кокетливо плетет замысловатый рисунок танца, то сходясь с партнером, то танцуя одна, наконец, пока партнер ее солировал, высоко прыгая по сцене, Лидия зашла за кулису, сразу перестав улыбаться, подставила лицо гримеру, который стер капельки пота и быстро припудрил его, несколько раз глубоко вздохнула и вот уже выскочила на середину сцены, встала в позу, улыбнувшись залу, и, подняв ногу и резко ею взмахивая, стала выполнять фуэте, которое неизменно встречалось овацией. Словно стальная пружина раскручивалась в ней и встала она, закончив, как влитая, в скульптурной позе. Опять убежав за кулисы, Лидия, чуть пошатываясь, оперлась на протянутую руку, постояла так несколько секунд и опять порхнула обратно, делать заключительные фигуры танца. Вызывали ее несколько раз, и каждый поклон с лучезарной улыбкой встречался взрывом аплодисментов. За кулисами Лидия слабо улыбнулась всем, отвечая на поздравления, уставшая, с осунувшимся лицом. Любочка накинула ей на плечи шерстяной халат и Лидия, сразу ставшая маленькой и хрупкой, придерживая его у ворота, пошла, чуть прихрамывая, в уборную. Андрей смотрел ей вслед, совершенно потрясенный увиденным. Никогда, глядя на легкий танец балерин, не думал он что это и есть тяжкий труд. Он решил, что Лидия теперь настолько устала, что должна только отдыхать, но, когда он вошел, она уже переоделась и улыбалась ему, закалывая у зеркала волосы.

— Пойдем ужинать? Я ужасно есть хочу. Тебе понравилось? Я сегодня танцевала только для тебя.

— Мне хочется взять и нести тебя на руках. Неужели твои усталые ножки еще способны куда-нибудь идти?

— Я танцевала всего пятнадцать минут, — засмеялась она, — а на репетиции делаю это по три часа. И ведь после этого мы с тобой гуляли по Парижу!

— Но я видел, как тебе трудно, я стоял за кулисами.

— Да? Конечно, мне трудно, но это ничего, минута — и все в порядке! Пошли?

В ресторане напротив театра начала собираться публика после спектакля. Лидию узнали и подходили выразить восхищение. Она смущалась и благодарила на своем медленном, с ошибками, немецком.

— Я никогда не привыкну к этому. Я не умею принимать поклонение с достоинством. Однажды я видела, как это делает Матильда Феликсовна — вот уж кто поистине королева! Говорят, что фуэте я делаю, как она. Андрей, — Лидия положила руку поверх его руки, — мне тоже захотелось в четыре стены! Пошли отсюда?

В отеле Андрей снял для себя номер и пошел проводить Лидию.

— Посиди со мной, — попросила она, войдя и снимая шляпу.

— Но ты должна прилечь и отдохнуть, — Андрей опустился перед диваном на колени, снял с нее туфельки и начал нежно гладить ее ноги в белых шелковых чулках, — бедные усталые ножки!

Лидия расслабленно улыбалась, откинувшись на подушки.

— Так я действительно поверю, что я бедная и усталая! Я сейчас могла бы станцевать что-нибудь трудное и прекрасное. Я ощущаю себя такой сильной и счастливой!

— Где же та испуганная девочка, — сказал он, прижимая ее руки к своему лицу, — которая боялась мужчин и не знала, что такое любовь?

— А я и сейчас не знаю, что это такое. Мне просто хочется, чтобы ты был рядом, хочется быть ближе, как можно ближе к тебе, и тогда я таю и перестаю ощущать себя отдельно.

Лидия начинает тихонько поглаживать пальцами его лицо, лоб, щеки, трогая брови, обводя пальцами губы. Он ловит ее пальцы губами и она смеется тихим грудным смехом.

— Андрей, знаешь, за что я благодарна тебе больше всего? Я рядом с тобой схожу с ума от желания оказаться в твоих объятьях, я хочу этого, и ты тоже, я чувствую, но так, как сейчас, у меня никогда не было и уже не будет, спасибо, что ты даешь мне это ощущение, что я молода, невинна и люблю впервые.

— Да, я тебя понимаю, я постараюсь, хотя мне очень трудно. Спасибо тебе за это «хочу». Мне можно тебя поцеловать?

Лидия кивнула и закрыла глаза. Андрея поразила ее доверчивость. Она вручала себя в его руки и была уверена, что он будет с ней ласков. Господи, как я люблю эту девочку, подумал он, я буду с ней очень терпелив и бережен, что бы мне это ни стоило.

Два дня они задумчиво бродили по городу, погруженные в созерцание друг друга. Они рассказывали о себе, о своем детстве, о своих родителях, они хотели знать друг о друге все. Лидия рассказывала о книжных и театральных новинках Петербурга, которые пропустил Андрей. Андрей учил ее немецкому языку. Они все время смеялись, Андрей часто целовал ее, покупал букетики фиалок, угощал в кафе пирожными и кофе по-венски. Сам он очень любил сладкое, Лидия смеялась над ним, но не отказывалась съесть кусочек торта со сбитыми сливками, в Вене они были бесподобны. Потом Андрей уехал, а Лидия осталась еще на десять дней.

За те дни, что в Вене жил Андрей, у нее совсем испортились отношения с Мишелем. Тот безумно ревновал и делал для нее репетиции и спектакли невыносимыми. Ему хотелось узнать, что связывает Лидию с этим человеком. Лидия отмалчивалась и это выводило Мишеля из себя. Эти десять дней Лидия жила, как одержимая, почти не замечая того, что было вокруг, только на сцене она становилась сама собой, то есть жила, как и раньше, лишь музыкой и танцем. Фокин с удовольствием замечал, что в его «Сильфидах» Лидия стала непревзойденной, настолько одухотворенным был ее танец. Дягилев тоже был очень доволен и подумывал, не пригласить ли Левину на следующие сезоны в постоянный состав труппы. Он предвкушал, что Берлин будет так же покорен ею, как и Вена, и увеличил Лидии гонорар, заплатив за венские выступления как балерине. Лидия почти не обратила на это внимания, рассеянно поблагодарив. Ни деньги, ни успех ей сейчас были не важны. Она рвалась в Берлин к Андрею и, когда села в поезд, нетерпение ее достигло апогея.

Увидев на перроне берлинского вокзала фигуру Андрея в сером модном пальто и серой шляпе, Лидия испытала невероятное облегчение, она все еще не верила, что все, что с ней произошло — это не ее фантазия. Андрей взял ее за руки и они немного постояли так, просто наслаждаясь ощущением, что они рядом.