К. Харрис - Где таятся змеи Страница 19

Взявшись за раму, виконт распахнул окно и позволил ледяному воздуху уходящей ночи обжечь обнаженное тело. Мужчину согнали с постели видения, которые по-прежнему часто подкрадывались в часы беззащитного сна. Днем еще удавалось управлять своими мыслями, подавлять обуревавшие до сих пор неистовые желания. Однако сон делал его уязвимым. Вот почему Себастьян старался всячески его избегать.

Некоторые проводят всю жизнь в смутной дымке алкогольного опьянения, косясь в карты пустым, затуманенным взглядом. Выигрыш или проигрыш – в душе одинаковое безразличие. Но Себастьян убедился, что и ощущение внутреннего омертвения, и успокаивающая дымка – всего лишь иллюзия. Уловка, которой можно обмануть единственно самого себя.

Больше никого не одурачишь.

* * * * *

День выдался теплым и солнечным, благодатно сулящим долгожданную весну. Рано позавтракав, виконт вызвал в библиотеку своего юного грума.

Том вошел, волоча ноги.

– Я не нарочно! – с порога выпалил он.

Подняв голову от отчета управляющего имением, Себастьян нахмурился:

– Ты не нарочно что?

Повесив голову, мальчишка мял в руках кепку.

– Простите меня, хозяин. Честно, прям всем нутром раскаиваюсь.

– Если ты снова поджег Морею фалды его фрака…

– Нет! – вскинул голову Том.

– Благодарение Богу хоть за это.

Несмотря на все проявления неодобрения некоторыми поступками господина, Морей руководил довольно беспорядочным хозяйством лорда Девлина с умением и расторопностью бывшего сержанта артиллерии, и виконту было бы затруднительно его заменить.

– Тогда выкладывай, – велел Себастьян, не сводя глаз с провинившегося. – Что ты натворил?

– Я на кухне был, понимаете? С Адамом, который новый лакей. Мы маленько дурачились, а…

Тут и виконт услышал поднимающееся из нижней части дома волнение, возмущенные возгласы мадам Леклер, перемежаемые успокаивающими репликами Калхоуна.

– Ладно, потом объяснишь. Надо, чтобы ты отыскал кое-кого. Мужчину по имени Люк О’Брайан.

У Тома загорелись глаза от предвкушения.

– Думаете, он может быть замешан в убийстве?

– Думаю, может.

– А что за птица?

– Понятия не имею. Все, что я знаю об этом человеке – он частенько захаживал в бордель под названием «Академия на Орчард-стрит» возле Портман-сквер.

Грум нахлобучил кепку на голову.

– Будьте спокойны, найду голубчика.

– И еще, Том…

Мальчик обернулся в дверях.

– Будь осторожен.

Том блеснул щербатой улыбкой и убежал.

Шум из кухни нарастал. Отложив отчет управляющего, виконт поднялся. Он уже направлялся к холлу, когда услышал звук останавливающегося у входа экипажа. Выглянув в окно библиотеки, Девлин увидел в открытой дверце кареты модно одетую молодую даму.

Она была высокой и яркой: блестящие темные волосы, большой смеющийся рот. Красавица на мгновение замерла, солнечный свет мягко осветил милое лицо, и от одного ее вида у виконта перехватило дыхание. Себастьян смотрел, как гостья протягивает руку, элегантно обтянутую желтой лайковой перчаткой, и опирается на лакея, помогающего сойти. Девлина захлестнула волна стыда от воспоминаний о видениях прошедшей ночи, от воспоминаний и желаний, в который раз согнавших его с постели и до сих пор не дающих покоя.

Вот уже восемь месяцев, как эта женщина именовала себя миссис Рассел Йейтс. Но когда-то она прославилась как Кэт Болейн и была любовью всей Себастьяновой жизни.

Теперь же он звал ее сестрой.

ГЛАВА 16

Прислонившись спиной к незажженному камину, виконт ждал, пока Морей проводит посетительницу в библиотеку. Кэт вошла, принеся вместе с запахом холодного утра собственный аромат, и этот удар по самообладанию Себастьяна был настолько силен, что он только и мог стоять и смотреть, сцепив за спиной руки.

Гостья помедлила в дверях, повернув голову к дворецкому, пока тот откланивался, затем, встретившись взглядом с хозяином дома, вздохнула:

– Я и не ожидала, что ты будешь рад меня видеть.

Голос виконта походил на ржавое скрипение.

– Тебе не следовало приходить.

Кэт внимательно посмотрела в замкнутое лицо, слегка сузив голубые сен-сировские глаза от тревоги и собственной боли.

– Ты же знаешь, без веской причины я бы не явилась.

– Значит, что-то случилось. Что же?

Себастьян смотрел, как гостья стягивает тонкие лайковые перчатки и развязывает ленты бархатной шляпки. Когда-то эта женщина была центром его мироздания, единственной, кого виконт желал взять в жены. Однако восемь месяцев назад его жизнь рухнула под ударами жестоких открытий.

Известие, что отец, граф Гендон, имел когда-то любовницу, ирландскую красавицу-актрису по имени Арабелла, не явилось особым сюрпризом. Так поступали многие мужчины их круга. Ничего необычного не было и в том, что у графа от внебрачной связи родился ребенок. Подобные дела решались, как правило, скрытно. После рождения младенца забирали у матери и отдавали в «хорошую крестьянскую семью» в провинции, чтобы никогда больше не слышать и не видеть плод греховной близости. Вот только возлюбленная графа воспротивилась решению разлучить ее и дитя и сбежала обратно в Ирландию.

На том сия история могла бы закончиться, не явись в Лондон прелестная дочь Арабеллы. Под именем Кэт Болейн девушка стала одной из самых известных актрис столичной сцены и любовницей юного виконта – сына Гендона, Себастьяна.

Теперь Кэт стояла перед ним со старательно отрепетированным непроницаемым выражением лица, крепко сжимая тонкие перчатки.

– Тебе известно, что граф нездоров? – спросила она.

– Он ничего мне не говорил, – покачал головой Себастьян.

– Он и не мог сказать. Ты же с ним не разговариваешь.

– Послушать тебя, я его игнорирую. Это не так.

– Конечно же, нет. Ведь это было бы слишком вульгарно. Удивительно, но отрывистое приветствие при встрече может ранить сильнее, чем полный разрыв. Ссора, по крайней мере, выявляет хоть какие-то чувства.

– Граф что, прислал тебя выступить в его защиту?

– Ты же знаешь, что нет.

Кэт была права – конечно же, Себастьян это знал.

– Прости, – виконт подошел к столику у окна, заставленному графинами и бокалами. – Рюмочку ликера?

Оглянувшись, он увидел на губах собеседницы кривую улыбку.

– Полагаю, нам обоим требуется что-то покрепче.

– Определенно, что-то покрепче, – Себастьян потянулся за бренди.

Напряжение в комнате – понимание того, что между ними было и чего больше не могло быть – натянулось, словно струна.