Ньевес Идальго - Черный Ангел Страница 19

Сердце Мигеля колотилось у него в ушах. Он чувствовал себя непрошеным самозванцем, вторгающимся в действо, свидетелями которого являются исключительно женщины и врачи, но бурная радость Келли заставила его взглянуть на происходившее. В животе Мигеля все перевернулось, когда он увидел кровь. На долю секунды его глаза встретились с глазами англичанки, но он тут же отвел взгляд.

— Вы же не скажете мне, что напуганы, правда? — пошутила Келли, несмотря на серьезное положение, а затем отвернулась от Мигеля и продолжила свое дело.

Под вой освобождения между ног девчушки появилась головка, покрытая темным пушком. Словно во сне Мигель увидел, как Келли бережно подхватила головку ребенка и с большой осторожностью тянула ее, пока не появилось одно плечико, а затем и другое. Секунды сделались для Мигеля бесконечными; капли пота, покрывающие лоб, падали ему на глаза…

Роженица, наконец-то, расслабилась, и тогда он увидел Келли, державшую в ладонях младенца цвета кофе с молоком, соединенного со своей матерью похожей на веревку пуповиной. Мигель посторонился, не упуская подробностей. Новорожденный издал протестующий крик, и на лице девушки появилась удовлетворенная улыбка. Мигель наблюдал, с какой нежностью показывала она ребенка гордой, как наседка, негритянке. Келли только что перерезала пуповину, окончательно отделив ребенка от матери, и тем самым завершила свою работу. Она положила младенца на грудь негритянки и подняла взгляд на Мигеля. Блеск ее глаз от сознания выполненного долга превратил их в два изумительно прекрасных драгоценных камня.

— То, что осталось, я могу сделать одна, — сказала Келли, — только принесите мне, пожалуйста, воды.

Большего Мигелю и не нужно было. Он вышел из хижины, налил горячей воды, принес ее Келли и снова вышел на улицу. Дул сильный ветер, предвещавший грозу. Мигель жадно вдыхал его, и не мог надышаться, словно провел несколько часов вообще не дыша. Он едва не терял сознание, у него кружилась голова, как при морской качке. Он был поражен и очарован. Какого черта! Мигель откинул голову назад и сжал губы, преисполнившись гордостью оттого, что, в конечном счете, он приобщился к чуду рождения.

В хижине Келли вымыла ребенка и мать, уложила их поудобнее и собрала запятнанную кровью

одежду. Мигель услышал, как она тихо восхваляла мужскую силу. Через несколько минут Келли вышла с кучей окровавленного тряпья. Мигель взял тряпье из рук Келли и швырнул его в огонь. Келли устало опустилась на землю возле колодца. Вздохнув, она помассировала шею, посмотрела на испанца и спросила:

— Вы устали, да?

Мигель прислонился к краю колодца и ничего не ответил. Келли представлялась ему прекрасным

видением прошлых раз, хотя сейчас ее платье было запачкано кровью, а волосы растрепались, и она ничем не была похожа на обычную утонченную и изысканную сеньориту. И все же Мигель подумал, что он никогда не видел более красивой девушки.

Келли рассмеялась. Она распустила волосы, и теперь они золотистыми волнами падали ей на лицо

и плечи. Девушка тряхнула головой, откидывая их назад. Она вдруг обратила внимание на свое платье.

— Я стала нелепой и смешной.

— Вовсе нет. Вы прекрасны.

Их взгляды встретились, но на этот раз Мигель не отвел в сторону свой взгляд, а устремил его на

губы девушки. Келли встала, не обращая внимания на протянутую ей мужскую руку. Ей вдруг стало неловко, возможно, оттого, что она ждала от испанца чего угодно, только не галантности. Заметив, что покраснела, Келли сделала вид, что отряхивает юбку.

— Спасибо Вам за помощь.

— Это было ужасно — пробормотал Мигель.

— Не говорите так, — Келли посмотрела на него, — рождение ребенка это нечто очень прекрасное.

— Конечно. И очень болезненное.

— С этим нельзя не согласиться.

— В таком случае мне трудно понять тягу женщин к продолжению рода.

— Это чистой воды инстинкт. Для того, чтобы Вы родились, Вашей матери пришлось пройти через

то же самое. Или Вы считаете, что пришли в этот мир в сундуке?

Неожиданная, открытая улыбка Мигеля обезоружила Келли. Всегда угрюмое лицо испанца

удивительным образом преобразилось. Девушка снова осознала, насколько привлекателен этот мужчина, и на ее лице отразилось жгучее искушение погрузить пальцы в его черные волосы. Ее глаза задержались на его зеленых озерах, которые несмотря ни на что таили в своей глубине сдерживаемую ярость. Келли догадывалась, что этот мужчина мог осложнить ее жизнь.

Келли отошла от него подальше, изящно наклонив голову в знак благодарности. Он вел

себя необычно, и Келли не забыла бы этого, однако что-то призывало ее держать между ними дистанцию. И все же низкий мужской голос задержал ее:

— Вы не заплатите мне за помощь?

Глава 11

С тех пор как в его жизни появилась золотоволосая сирена, Мигель не мог думать ни о чем другом. Образ девушки был помехой его лихорадочной жажде мести, но в те минуты для Мигеля больше ничего не существовало. Он не видел ничего, кроме ее сочных губ, манящего, стройного тела и стремительных, ранящих глаз. В Мигеле острым жалом пробудилось спесивое самодовольство, возможно потому, что он мог напугать ее. Мигель знал, что это было ребяческим, копеечным возмездием, но все-таки возмездием. Ему нужно было хоть что-то, иначе он просто сошел бы с ума.

Келли отлично поняла его намек. Разумнее всего было бы уйти, не слушая его, но девушке хотелось остаться здесь, и она не двинулась с места. Мушка, угодившая в горшочек с медом, была в меньшей степени пленницей, чем она. Когда Мигель подошел к ней ближе, Келли смогла только сглотнуть ком, стоявший в горле.

Мозолистые от непосильного труда руки Мигеля легли на плечи девушки, а затем он медленно придвинулся к ней и поймал губами ее губы. Мигель ожидал сопротивления, но не нашел его.

Чувствовать вкус правильно очерченных губ испанца было для Келли подобно вознесению на седьмое небо. Она желала этого с тех самых пор, как увидела его на невольничьем рынке, затем в полях, а потом и дома. Девушка тысячу и один раз спрашивала себя, какие на вкус его губы, а теперь у нее был ответ — губы Мигеля имели вкус греха. Сдержанность и благоразумие исчезли, предоставляя дорогу срочной необходимости. По жилам Келли струились языки огня. Девушка прижалась к Мигелю, положив ладонь на его голую грудь.

Податливость Келли возбудила испанца. Его и без того лихорадочная страсть к этой девушке возросла еще сильнее. Келли была очень красивой, а Мигель слишком долго постился, не имея женщины.

Не отрывая друг от друга губ, они спрятались за хибарками, служившими им своего рода укрытием. Келли не думала ни о чем, отдавшись на волю тысяче разнообразных возбуждающих чувств, пробегающих мурашками по коже, пока губы Мигеля играли с ее губами. Она хотела слиться с этим мужчиной, подчиниться ему, трепеща каждой клеточкой тела.