Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3 Страница 19

Значит, это банкет в честь Аристоса. Ауриана, завороженная как ребенок, наблюдавший за первым в своей жизни жертвоприношением, двинулась вперед, надеясь затеряться в этом суматошном веселье. Она понимала, что ее уже начали преследовать. Девушки в костюмах фавнов порхали по залу, разбрызгивая ароматную воду. Высокие, гибкие невольники скользили между столами и кушетками, разнося на огромных овальных подносах самые разнообразные яства, которые Ауриане даже и видеть не приходилось. Вид этого изобилия вновь зажег в ней гнев. Пищи только с одного подноса хватило бы Сунии на неделю. Откуда-то доносился нежный, переливчатый звук кифары. Эта музыка казалась воздушной, невесомой, она была несовместима с людьми в этом зале, для которых обычным делом было насилие и истязание невольников.

Стены были расписаны сценами знаменитых сражений и изображениями богов. Все эти гиперболизированные образы коней и героев произвели огромное впечатление на Ауриану. Она приняла их чуть ли не за живых. Во всяком случае, она полагала, что они движутся, если на них не смотреть. В центре зала красовался монументальный фонтан. Здесь стояла скульптура Дианы с луком в руках. Она сверкала как свежий снег под лунным светом. Вокруг нее играли обнаженные нимфы. Ауриана в изумлении уставилась на двойные струйки воды, бившие из их сосков. «Эти люди понавезли сюда диковин со всего света», — подумала она.

Затем ее глаза скользнули немного в сторону, и под огромным алтарем, устроенным перед статуей Марса, увидели стол, который стоял на небольшом возвышении. Это место наверняка было предназначено для почетных гостей. Ауриана направилась туда. Пирующие не обращали на нее никакого внимания, принимая ее за невольницу, принесшую какие-нибудь вести своему хозяину.

Да, она не ошиблась. За этим столом сидел сам Торкватий. Ауриана узнала его по плавным линиям профиля и чувственному рту, искривленному в брезгливой гримасе. Взгляд его потерял хищную остроту по причине обильных возлияний. Осталась ли у этого человека хоть капля совести? Знает ли он, что такое стыд?

Слева от Торкватия лежала женщина с надменным и величественным лицом, похожим на лицо вечной женщины, нарисованным на стене. А справа от него находился мужчина мощного телосложения, чьи длинные локоны были явно завиты горячими щипцами. На его голове красовалась гирлянда из роз.

Ауриана остановилась на почтительном расстоянии от Торкватия, который в этот момент восторженно захлопал в ладоши оттого, что из пирога, поданного невольницей и разрезанного, вывалились виноград и другие фрукты, неизвестные Ауриане. Сам пирог был выпечен в форме гуся.

Подняв глаза, Торкватий увидел Ауриану и так скривился, словно перед ним была дохлая крыса. Непрошеная гостья ограничилась легким движением головы, обозначавшим вежливый поклон.

— Прошу прощения за то, что помешала тебе, мой повелитель, — серьезно сказала она, — но я вынуждена была это сделать, ибо пришла со справедливой жалобой. Я пришла по своей воле. Мои товарищи пытались удержать меня. Мы умоляем тебя дать нам съедобную пищу и… наказать людей, которые нарочно портят ее.

Гости Торкватия остолбенело выпучили глаза. Их поразило то бесхитростное чувство собственного достоинства, с которым держалась эта скромно одетая женщина. Сам Торкватий, как и надлежало префекту, сразу же определил, кто она такая — гладиатор из Третьего яруса, которая не имела права находиться здесь.

Холодное, непроницаемое выражение его лица вдруг изменилось. Он начал быстро перебирать в голове варианты своих действий.

— Конечно, — произнес он наконец успокаивающим голосом, — ты получишь все, что необходимо. Оставайся там и не двигайся. Итак, скажи еще раз, в чем ты нуждаешься.

Одна рука Торкватия тем временем легла на рукоять кинжала, которая была украшена драгоценными камнями, а другая неприметно подала знак стражникам, стоявшим у больших дверей, ведущих на учебную арену. Шесть человек тут же стали подкрадываться к Ауриане сзади. Они боялись спугнуть эту безумную, которая могла кинуться на префекта и задушить его. Чтобы еще больше усыпить бдительность Аурианы, Торкватий через силу улыбнулся и сказал:

— А почему бы тебе не взять вон ту курицу?

Ауриана тут же почувствовала смертельную опасность. Она была обречена.

Юная невольница поставила на стол поднос с жирными аппетитными курами, зажаренными в лимонно-медовом соусе. Ауриана присмотрелась получше. Да, настоящие куры, а не пироги, похожие на них. Как им обрадуется Суния!

«В любом случае мне конец, так почему бы и не взять одну из этих птиц, от которых слюнки текут? Почему не сделать Сунии этот последний подарок?»

Быстро, но с опаской Ауриана схватила курицу и засунула ее за веревку, которой была опоясана ее туника. Все это время она не переставала следить за тем очень большим человеком с гирляндой роз. Его спина была неестественно прямая, а лицо было повернуто в сторону. Почему он так упорно старается не показывать ей лица?

Красотка с лицом белее мела поддела этого скромника.

— Уж не испугала ли она тебя, Аристос?

Аристос. Ну конечно же, это он.

В этот момент Ауриана почувствовала приближение стражников. Она мгновенно повернулась кругом и увидела их в двадцати шагах от себя с обнаженными мечами. Она не могла позволить им убить себя, словно животное, попавшее в западню. Умереть надо сражаясь, с оружием в руках, иначе святые могилы предков будут покрыты позором. За кушеткой Аристоса стоял невольник и большим ножом нарезал на тонкие куски вареную баранью лопатку. Ауриана прыгнула на него, намереваясь завладеть этим оружием. Но как назло именно этот момент выбрал Аристос, чтобы привстать и протянуть свой опустевший кубок девушке, которая держала кувшин с вином. Ауриана задела Аристоса за плечо и растянулась рядом с ним на кушетке. И тут наконец она увидела его лицо.

О, нет, нет! Не может быть! Только не это! Ты же мертв, мертв! Зигвульф был уверен в этом. Все считают тебя мертвецом. Чудовище, убирайся назад, в царство Хелля! Откуда ты взялся здесь? Презренное отродье, убийца Бальдемара, всеобщее проклятье.

Аристос оказался Одбертом.

Ауриана поспешно соскочила с кушетки. Забыв про нож, пустилась прочь от этого места, натыкаясь на столы. Сердце бешено стучало в ее груди.

Этого не должно было произойти, но это случилось. Мы обречены. Бальдемар и моя страна остаются неотомщенными. Она вспомнила о шраме на толстом затылке Аристоса. Это был след от раны, нанесенной ею разбитым стеклянным рогом для вина той ночью, когда он изнасиловал ее на болоте.