Вирджиния Хенли - Канун рождества Страница 2

— Нет, мы поедем на моей машине, — сказал он.

— Мистер Келли, в обязанности агента входит…

— Мы едем на моей машине.

Ева взглянула на «додж», четырехколесный грузовой пикап, и передернула плечами.

«Это мы еще посмотрим, кто перетянет канат».

— «Мерседес» намного удобнее, — настаивала она.

— Моя машина больше подходит для езды в такую погоду, — возразил он.

— Вы думаете, я не умею водить машину?

— Я ничего не имею против женщин-водителей, но не позволю женщине сидеть за рулем в моем присутствии, если только у меня не сломаны обе руки.

«Это можно устроить, ты, высокомерный сексистский кабан без пятачка», — подумала со злостью Ева. Он пристально посмотрел на нее:

— Как насчет того, что клиент всегда прав?

«Если хочешь заключить эту сделку, лучше не спорить», — решила Ева и направилась к «доджу». На его дверцах были нарисованы языки пламени, словно они шли от мотора. Первое, что она увидела, забравшись внутрь, — оружейную стойку с винтовкой. «Деловой» был, очевидно, охотником. Чувство неприязни к этому типу росло. Машину он вел агрессивно: не гнал, но никому не давал себя обогнать. Когда они выехали из города, повалил снег.

— Расскажите мне о себе, — предложил он снисходительным тоном.

«Я существо женского пола и ненавижу мачо[5]», — подумала она, но вспомнила о своих шести процентах комиссионных.

— Меня зовут Ева Барлоу. Я выросла в семье офицера военно-воздушных сил. Жила в Германии, потом на Востоке. Когда отец вышел в отставку, мы переехали в Детройт, но из-за роста преступности мои родители перебрались в более спокойный город. Они выбрали Гранд-Рапидс.

— Я тоже переехал сюда из Детройта несколько лет назад. Мой отец и братья были полицейскими.

«Келли. Ирландские копы. Настоящие дубы. Таких ничем не пробьешь, — подумала она. — Этого, видимо, тоже. Дуб он и есть дуб».

— Почему вы занялись недвижимостью?

— Это та область, где женщина может проявить себя. Я не хотела жить с родителями. Хотела быть независимой, разбить стеклянный потолок.

— Стеклянный потолок? — переспросил он озадаченно.

«Ах ты, неандерталец! О феминистках ты тоже ничего не знаешь?»

— Да, потолок, установленный мужчинами, которые правят миром. Ведь женщина не имеет права много зарабатывать, это унижает мужчину. А уж быть самостоятельной — это преступление.

— Черт возьми, если женщина не может быть самостоятельной, она должна винить в этом только себя!

Ева была с ним согласна, но ей почему-то хотелось с ним спорить. В нем чувствовалось нечто темное и опасное, словно он вот-вот взорвется.

Погода ухудшалась. Еве казалось, что чем сильнее шел снег, тем быстрее ехал ее клиент.

— Мы что, торопимся на пожар? — недовольно процедила она.

Он рассмеялся. Его зубы были раздражающе белыми.

— Почему вы смеетесь?

— Я капитан пожарной команды.

— Вы? Пожарный? Шутите!

— Я — капитан и готовлюсь к экзаменам на должность начальника.

— Так вот откуда языки пламени на дверцах! — догадалась Ева.

— Хорошая шутка, не правда ли?

Ева никогда не думала, что для борьбы с огнем нужно сдавать экзамен. Недвижимость, которой он интересовался, стоила четверть миллиона долларов. У «делового» есть такие деньги? Или просто он дурачит их? Она кашлянула.

— Откуда вы знаете Максвелла?

— Он в моей группе ныряльщиков. Я учу их нырять со скубой[6].

— В самом деле? — Ева была городской жительницей, и общаться с водой предпочитала в ванной. А нырять, да еще с какой-то чертовщиной на спине, было выше ее понимания. Натягивать на себя резину, засовывать в рот трубку, лезть в холодную воду — хорошенькое развлечение, ничего не скажешь.

— Это одна из причин, по которой я интересуюсь поместьем на берегу озера. Мичиган предлагает девять подводных заповедников. Там находятся поймы для исследования кораблей, потерпевших кораблекрушение.

— Понятно. Вы думаете, этот дом вам подойдет? Он бревенчатый. В нем можно жить круглый год. — Ева пыталась намекнуть на цену.

— Мне нужно подходящее место, чтобы купаться в проруби.

— Купаться в проруби? — переспросила Ева с таким отвращением, как будто он сказал «разрывать могилы».

— Вы прорубаете во льду отверстие и, конечно, привязываетесь веревкой.

— Это что, способ искупить грехи при жизни?

— Если это намек на то, что я католик, то мне кажется, что вы ставите вопрос политически некорректно, мисс Барлоу.

Ева ощетинилась:

— Я поражена тем, что вы знаете даже, что политически корректно, мистер Келли. Вы делаете сексистские замечания каждый раз, когда открываете рот.

Его глаза были холодны как лед. Взгляд скользнул по ее лицу, груди.

— Жаль, пропадает такая женщина! Вы явно ненавидите мужчин.

— Ваш отец, коп, не учился, случайно, сбивать из пистолета яблоки с вашей головы?

— Мой отец был офицером полиции, а не копом. — по его глазам было видно, что беседа его забавляет. — У вас злой язычок. Я мог бы научить вас делать им более приятные вещи, чем жалить мужчин, мисс Барлоу. Не называйте меня так, — огрызнулась она.

— Ладно. Я буду звать вас Евой. Меня зовут Клинт, Клинт Келли.

— Неужели Клинт? Я не верю. Вы это придумали.

Он рассмеялся. А Ева разозлилась еще больше. Видимость быстро ухудшалась.

— Метель усиливается. Может быть, вернемся? — спросил он.

В его голосе звучал вызов, почти оскорбление.

— Если бы я не могла справиться со снегом, то не жила бы в Мичигане, — отрезала она.

Он пожал плечами:

— Решение за вами.

— Хорошо. Я люблю принимать решения. И не выношу мачо.

— Мы с вами найдем общий язык, Ева. Я не выношу феминисток.

Глава 2

Ева зажгла сигарету. Она старалась бросить купить, но тянулась к сигарете, когда нервничала.

Клинт нахмурился:

— Это вредная привычка.

— Ничего, если я загорюсь, вы сумеете меня профессионально потушить.

Он не стал читать ей нравоучений.

К половине первого они добрались до Ладингтона, модного, шумного туристского порта в летний сезон, но безлюдного зимой. Клинт остановился на заправочной станции. Ева отправилась в дамскую комнату.

— Как насчет обеда, прежде чем мы покинем цивилизацию? — спросил он.

В городе было два хороших ресторана, но оба оказались закрыты на рождественскую неделю.

— Я обычно не обедаю, — сказала Ева, с радостью подумав о том, что ей не придется сидеть за столом напротив Клинта Келли. Все, чего она хотела, это показать ему имение и вернуться в Гранд-Рапидс.

Выехав за город, они увидели кафе. Клинт остановил машину.

— Купить вам гамбургер? Вам надо что-нибудь съесть.

— Нет, спасибо. Эта дрянь очень вредна.

Клинт засмеялся:

— А сигареты — нет?

Она чуть было не попросила его принести чашечку кофе, но вспомнила, что не подала ему кофе в офисе. Клинт купил два гамбургера и молочный коктейль. Но Ева отказалась, и Клинт выбросил обе порции.

Тридцать первое шоссе закончилось. Они выехали из города. Через несколько миль нужно было повернуть. Ева знала, что надо переехать через реку Биг-Сэйбл, но до поворота или после, она забыла. Клинт включил радио. Большинство станций было плохо слышно. Он нашел одну, по которой передавали музыку в стиле кантри.

— Вам нравится музыка кантри?

— Терпеть не могу.

Ева тут же пожалела о своих словах — Клинт сделал погромче. Ева выдержала эту пытку несколько минут, затем выключила радио. И тут же включила — передавали прогноз погоды. Диктор говорил: «Снегопад, снежная буря. Путешественникам не рекомендуется без крайней необходимости ездить по дорогам».

— Где, где это? — спросила она.

— Не бойтесь. Очевидно, за озером, в Висконсине или даже в Канаде.

— Я не из трусливых, — парировала она сухо.

Он испытующе посмотрел на нее:

— Что вы за человек, Ева?

— А как вы думаете, Келли?

— Вас трудно разгадать. Я не могу понять, кто вы: Снежная королева или просто еще не проснувшаяся.

— А вас понять нетрудно. Вы самоуверенный сексистский свинтус. Он усмехнулся:

— Вы плохо держите себя в руках: я нарочно поддразнивал вас.

— К вашему сведению, я помолвлена и скоро выйду замуж.

Он вопросительно посмотрел на ее руки.

— Я получу кольцо к Рождеству, — сказала она и сама себе удивилась, какого черта ей понадобилось объясняться с этим нахалом.

— И конечно, он чуткий и чувствительный.

— Он профессор английской литературы. — «Почему это прозвучало так скучно?»

— Тревор — интеллигент, — добавила она, — не то, что вы. Да, он чувствительный и понимающий.

— Он пассивен, а я агрессивен. Он — овца, а я — волк.

Ева прищурилась.

— Он не водит грузовик с языками пламени на дверцах.

— Но он не водит и «мерседес».

Его стрела попала в цель.

— Он не комплексует из-за того, что я зарабатываю больше, чем он.