Симона Вилар - Паладин Страница 2

Абу Хасан еле дождался окончания салята. Он одним из первых кинулся к выходу и, едва успев сунуть ноги в оставленные перед входом в мечеть шлепанцы, точно угорелый помчался по узким переходам крепости туда, откуда доносилось пение. О Аллах, чего она так орет! Чего голосит? Как же Абу Хасан ненавидел ее пение, как ненавидел ее саму!

Наверху этой обвеваемой солнечным ветром крепости казалось, что голос певуньи льется прямо из поднебесья.

Здесь все чужое, далеки родные лица, И лишь холмы унылые в окне. Я песню ангелам отправлю вольной птицей — Найдите тех, кто помнит обо мне.

Проклятая дочь шайтана! Собака христианская! Взбежав по ступенькам на верхнюю площадку крепостной стены, Абу Хасан в ярости сорвал с головы темную куфию и бросил ее наземь. У бедуинов это считалось знаком такой ярости, когда можно совершить все, что угодно. Поэтому хаджиб Монреаля, возникший на площадке крепостных укреплений — с обнаженной обритой головой, бешено вращавшимися глазами, в разлетающейся темной широкой одежде, — был поистине ужасен. От страха прислужницы устроившейся под тентом красавицы с лютней так и кинулись врассыпную, а попытавшийся было загородить Абу Хасану дорогу евнух лишь пискнул, когда тот резко оттолкнул его. И только она, эта проклятая назареянка, спокойно и невозмутимо смотрела на него своими дымчато-лиловыми глазами.

За месяцы, проведенные в плену, англичанка Джоанна де Ринель уже свыклась и со вспышками гнева своего тюремщика, и с его источающим угрозу обликом. Высокий, порывистый, всегда облаченный в черное, с наголо обритой головой, крупным носом и кривой щекой, будто втянутой под скулой внутрь, сильной шеей, очень широкими плечами и поджарым, чуть сутулым телом, бедуин Абу Хасан напоминал хищную птицу — грифа, готового напасть в любой момент. Люди в крепости его боялись, а вот пленница…

Сейчас она удобно расположилась на ковре среди подушек и почти игриво смотрела на своего тюремщика из-под длинных, подкрашенных голубоватой краской ресниц. И при этом продолжала перебирать струны! Ее черные, заплетенные петлями волосы покрывала легкая сиреневая вуаль, полоскавшаяся и звеневшая на ветру серебряными бляшками, а под шелком малинового платья-абайи отчетливо выступал округлый живот. Англичанка была на последнем месяце беременности и, понимая, что сейчас она неприкосновенна и Абу Хасан не смеет ее тронуть, дразнила его!

— Вы так носитесь по переходам Монреаля, почтенный хаджиб, что даже шлепанцы растеряли.

Абу Хасан задыхался, глядя на упрямую назареянку. Как же он ее ненавидел! Поддавшись приступу ярости, он грубо вырвал из рук женщины лютню и со всей силы ударил ею о зубец крепостной стены. Раздался треск, жалобно звякнули струны, разлетелись обломки.

Джоанна де Ринель презрительно скривила подкрашенные кармином губы:

— Как же вам нравится пугать меня, Абу Хасан!

И обратилась к одной из своих прислужниц:

— Даниэла, помогите мне подняться. Я намереваюсь удалиться к себе, пока почтенный хаджиб не начал извергать из себя пламя подобно иблису.

Абу Хасан смотрел, как она удаляется, неспешно и невозмутимо, только длинное покрывало развевается, стелясь по ветру. И когда она скрылась, он воздел руки и издал долгий гортанный крик — не то вой, не то рычание. Даже находившийся во внутреннем дворе в клетке охотничий гепард отозвался свирепым рычанием, заметавшись вдоль кованых прутьев.

Уводившая Джоанну армянка Даниэла невольно сжала руку госпожи.

— Ради самой Богородицы, не дерзите этому человеку, мадам! Абу Хасан — безумец, мы обе это знаем. И каковы бы ни были данные ему указания, однажды он может не совладать с собой и сотворит нечто ужасное. А в вашем положении женщина особо уязвима. Подумайте о своем ребенке.

Джоанна провела рукой по обтянутому шелком животу и ощутила мягкий ответный толчок — ее ребенок волновался за маму. У Джоанны навернулись слезы на глаза. О, это дитя! Это все, что у нее осталось…

В длинном покое со сводчатым потолком молодая женщина опустилась возле узкого окна-бойницы. Благодаря мощным стенам замка в помещении царили тень и прохлада, а за окном жаркое солнце высвечивало до ослепительного сияния бесконечную гряду голых холмов, протянувшуюся до самого горизонта. Сколько же Джоанна вглядывалась вдаль, ожидая освобождения! Но только ветер свистел за окном да в положенные часы раздавался крик муэдзина с бывшей колокольни церкви крестоносцев. А Джоанна оставалась пленницей, всеми забытой, никому не нужной, разочаровавшейся в надежде на освобождение… Ей оставалось только вспоминать.

Молодая англичанка Джоанна де Ринель, в девичестве де Шампер, приходилась кузиной королю Англии Ричарду Львиное Сердце. Когда король отправился в свой крестовый поход на отвоевание Иерусалима, Джоанна и ее супруг Обри де Ринель решили последовать за крестоносцами, дабы однажды преклонить колени у величайшей святыни всех христиан — Гробницы Господа Иисуса Христа в Иерусалиме. Но по прибытии, пока шли бои, супруг Джоанны выгодно устроился интендантом в городе Яффе, а Джоанна стала придворной дамой в свите сестры короля Ричарда — Иоанны Плантагенет, вдовствующей королевы Сицилийской. Джоанна близко подружилась с Иоанной, которую в узком кругу называли просто Пиона, — в честь прекрасного цветка, так полюбившегося королеве Сицилийской. К тому же, находясь в свите Пионы, Джоанна была избавлена от общества супруга, с которым отношения становились хуже день ото дня. Одновременно, находясь вдали от мужа, Джоанна могла позволить себе тайные встречи с человеком, которого она полюбила всем сердцем. Это был загадочный лазутчик Мартин, выдававший себя то за госпитальера, то вдруг за рыцаря ордена Святого Лазаря, куда входили только прокаженные воины, то за подданного Иерусалимского короля Гвидо. А позже старший брат Джоанны, тамплиер Уильям де Шампер, заявил, что Мартин и вовсе оказался ассасином. И все же, несмотря на свои подозрения и терзания, молодая женщина не смогла отказаться от своей любви… А еще она носила под сердцем дитя от таинственного любовника… Увы, теперь только Всевышний знает, удастся ли ей когда-нибудь встретиться с ним. Узнает ли ее таинственный возлюбленный, что дал росток новой жизни, да и будет ли это что-то значить для такого, как он?..

Мартин всегда появлялся и исчезал из жизни Джоанны внезапно. В последнюю их встречу она помогла ему скрыться от преследования, организованного ее братом Уильямом. Да, она спасла возлюбленного, но потеряла уважение брата, ибо суровый маршал ордена Храма Уильям де Шампер после случившегося заявил, что больше не желает знать сестру. И все же он утаил от короля Ричарда, какую роль сыграла Джоанна в побеге опасного ассасина. И она по-прежнему оставалась в свите у королевы Сицилийской, пока… О, то, что задумали две эти женщины — Пиона и ее кузина Джоанна, — было чистейшей воды авантюрой. Джоанна понимала, на какой дерзкий шаг решается, отправляясь в Иерусалим под именем своей августейшей кузины, и если бы она смогла посоветоваться со своим братом-тамплиером, то, возможно, ей удалось бы избежать пленения. Но Уильяма не было, а их план тогда казался единственной возможностью спасти королеву Сицилийскую от уготованной ей участи. Ибо король Ричард Английский задумал неслыханное: он пожелал наладить связи со своими врагами-сарацинами путем брачного союза между своей сестрой Иоанной Сицилийской и братом султана Саладина — аль-Адилем. Подобные брачные союзы часто становились основой мирных договоров в Европе, однако во владениях мусульман — никогда!