Кэролайн Линден - Путь к сердцу герцога Страница 2

Она казалась почти сказочно прекрасной: небесно-голубые глаза, безупречно правильное бледное личико. Темные кудри были перехвачены простой белой лентой, а розовое платье подчеркивало щедрые, аппетитные формы. Но больше всего поразил игриво выглядывающий из-под юбки носок туфельки: он мерно постукивал по полу в такт музыке. Почему такая прелестная девушка не танцует? И вообще, кто она?

Несколько осторожных вопросов помогли утолить любопытство.

— Мария Гроноу, — с видом знатока пояснил Ранс. — Если верить сплетням, то семья несколько сомнительная. И все же… черт возьми, Грэшем, она хороша!

— Да, — согласился Чарли, в открытую рассматривая незнакомку. — Найди кого-нибудь, кто сможет меня представить.

Это была любовь с первого взгляда. Когда он поклонился, Мария мило покраснела и застенчиво улыбнулась. Она согласилась на один танец, но тот, к сожалению, оказался всего лишь старомодной паваной, во время которой и поговорить-то толком невозможно, а от следующего решительно отказалась.

— Леди должна заботиться о репутации, милорд, — пояснила прелестница с загадочной улыбкой и томно взглянула на него. — А джентльмен обязан контролировать намерения.

— Конечно, мисс Гроноу, — согласился граф, уже предвкушая азарт охоты и преследования.

Когда Грэшем нанес визит вежливости, она одарила его кокетливым взглядом и выразила надежду на новую встречу. Он приехал снова — с цветами — и был вознагражден согласием покататься верхом по парку. Миссис Гроноу тоже улыбнулась — в знак согласия, — но эта улыбка не могла сравниться с той, которой Мария одарила его позже, после первого поцелуя, украденного во время долгожданной совместной прогулки. И с этой минуты Чарлз Седрик Спенсер Фицгенри де Лейси, граф Грэшем, старший из трех сыновей герцога Дарема, окончательно пропал.

Месяц пролетел словно в тумане. Влюбленный лорд не пропускал ни единого дня. Дальние поездки верхом сменялись катанием в ландо и даже пешими прогулками по укромным аллеям. Он наслаждался каждой минутой близости, упивался ароматом и вкусом избранницы, шелковой мягкостью ее губ. Мария безоговорочно понимала нежного друга: во время долгих бесед неизменно поддерживала его точку зрения и горячо осуждала каждого, о ком Чарли отзывался неодобрительно. Смотрела так, будто в мире не было никого другого, а он уже не представлял, как сможет жить без нее. Мысли о Марии гнали прочь сон. Мечты о следующей встрече мешали сосредоточиться на разговоре. Каждый поцелуй сводил с ума, каждое прикосновение заставляло пылать от нетерпения, а соблазнительные улыбки распаляли вожделение. Мир стремительно раскололся на две части: в одной, сияющей райским светом, жила Мария, а в другой — темной и холодной — влачили жалкое существование все остальные представители рода человеческого.

Друзья, разумеется, заметили, что происходит, и не преминули поздравить с завоеванием самого лакомого кусочка муслина во всем графстве Суссекс. Чарли лишь молча улыбнулся. Он понимал, что любовь сродни коварной ловушке. Страшно было подумать о том, чтобы оставить Марию на несколько месяцев и отправиться в путешествие по Европе. И не потому, что он боялся влюбиться в другую, как шутливо пророчила мисс Гроноу. Просто потерял голову. В его отсутствие ей ничего не стоило найти другого поклонника — утонченного, независимого, уверенного в себе. Попадись на ее пути принц, она без труда очарует и его высочество. Чем больше Ранс и Лонгхерст рассуждали о неумолимо надвигавшемся большом туре, тем меньше Грэшему хотелось пересекать Ла-Манш. Италия и Греция никуда не денутся, а вот Мария — юная, прекрасная и почти его — вполне может исчезнуть. А когда друзья отправились по домам, чтобы собраться в путь, решение созрело окончательно. Он никуда не поедет. Он останется в Суссексе и женится на Марии.

Оставалось одно: сообщить обо всем отцу.

— Не думаю, что готов отправиться в Италию, — заявил Чарли за обедом. К счастью, они с герцогом оказались за столом вдвоем. Джерард был в университете, а Эдвард поехал в Уэльс, в поместье дяди — графа Доулинга, — чтобы на практике познать секреты овцеводства.

Дарем не произнес ни слова. Долго смотрел на сына поверх стакана, а потом лаконичным жестом отослал прочь слуг.

— Почему?

— Давно не был дома. Хочу поближе познакомиться с поместьем.

Взгляд герцога стал еще острее.

— Думал, ты обрадуешься. — Чарли попытался укрепиться на отвоеванной территории. — Чувство долга и все такое прочее.

— И эта девушка здесь ни при чем?

Вопрос застал врасплох. О Марии он не говорил отцу ни слова, а Ранс и Лонгхерст слишком благоговели перед величием его светлости, чтобы опуститься до сплетен и выдать друга.

— Она не просто «эта девушка», — неловко огрызнулся Чарли, не придумав ничего более подходящего.

Отец хмыкнул.

— О да, конечно. Самая настоящая авантюристка — старается поймать неоперившегося юнца.

— Мне уже исполнилось двадцать два, — возразил Чарли, покраснев от унижения. — Я давно не юнец, а мужчина.

— В таком случае веди себя как мужчина. — Дарем отвел взгляд. — И не позволяй вожделению собой командовать.

— Я люблю ее. — Чарли пытался говорить спокойно и уверенно, однако герцог знал, как спровоцировать эмоциональную вспышку.

— Нет, не любишь, — невозмутимо парировал он. — Всего лишь хочешь затащить девчонку в постель.

И это было правдой — отчаянной, постыдной правдой, — однако Чарли гневно отверг грубое обвинение:

— Ничего подобного! Мои намерения благородны!

Отец скептически приподнял бровь:

— Неужели? В таком случае ты предлагаешь ей несравнимо больше, чем она тебе. Гроноу известны как беспримерные мошенники и вымогатели.

— Мария приличная, скромная девушка!

Дарем положил нож и вилку и пронзил сына безжалостным, стальным взглядом.

— Меня не волнуют ни те уловки, которыми она тебя заманивает, ни твое безумное вожделение. На этой ловкой особе ты не женишься. Если хочешь, можешь сколько угодно лазить к ней под юбку, но мой сын никогда не свяжет себя с семейством пронырливых шарлатанов. Не исключено, что девица обладает некими прелестями, но помяни мое слово: единственное, что ей нужно, это стать герцогиней и получить доступ к богатствам Даремов, чтобы содержать своего никчемного отца. Не поддавайся на искусно разыгранный спектакль и фальшивые чувства, Чарли!

Грэшем глубоко вздохнул и до боли сжал кулаки.

— Я приглашу ее к нам, — решительно заявил он, — и при встрече ты сам поймешь, что ошибаешься.

Дарем посмотрел с легким удивлением, словно не ожидал подобного решения.