Николь Джордан - Коснись меня огнем Страница 2

— Прости меня, querida, за то, что я не в состоянии доставить тебе удовольствие, которого ты заслуживаешь.

Она медленно подняла отяжелевшие веки и томно улыбнулась.

— Не думаю, что смогла бы испытать большее удовольствие, — отозвалась она на английском с сильным акцентом. Ее взгляд скользнул вниз по его телу. — Рана не способна испортить твоего великолепия. Просто счастье, что тебя не задело чуть выше и левее.

Он рассмеялся, и мышцы раненого бедра болезненно сжались. Он стиснул зубы и замер, дожидаясь, пока боль отпустит. Потом опять поцеловал кончики пальцев Пилар и закрыл глаза, мечтая только об одном — заснуть, не ощущая дурманящего действия опия.

Он заставил себя не думать о ранении. Дом. Родовое имение в Англии. Сочные пастбища, урожайные поля, полные живности густые леса. Потребность увидеть прохладную изумрудную зелень родины наполнила его физической болью… болью, которая разгоралась пламенем по мере того, как он погружался в сон…

…Правое бедро обожгла боль, огнем прокатилась по телу, резко отозвалась в правом виске и в правой половине лица. Почти ослепленный кровью, стекающей со лба, он попытался подняться с каменистой земли и едва не закричал от адской боли. Господи, где он? Кто он?

Он медленно вспоминал, отчего вокруг такой грохот. Разрывы пушечных ядер, треск мушкетных выстрелов, стоны умирающих, ржание испуганных лошадей. Едкий черный дым застилал глаза, но даже сквозь пелену Джулиан видел смерть и разрушения. Склон, почерневший от копоти и крови, был усеян телами, алыми и синими клочьями разорванных мундиров.

Да, этот ад — Испания. Витория, он вспомнил. Поле битвы… Одно из многих, которые он повидал за четыре года с тех пор, как добровольно обрек себя на эту войну. Он — Джулиан Морроу, шестой виконт Линден, подполковник, заместитель командующего Пятнадцатым гусарским полком. Его жена — Каролина… Нет… Каролина умерла. Он убил ее. Этот ад — его наказание за то, что он стал виновником ее смерти.

Джулиан возглавлял кавалерийский отряд, выступивший против дивизионной батареи французов. Он помнил, что они добились успеха, но, очевидно, подошли слишком близко, и пушечное ядро разорвалось рядом с ним.

Он лежал там, где упал, на каменистом склоне, окруженный жалобно стонущими ранеными солдатами и лошадьми. Вокруг все еще бушевало сражение. Над головами свистели ядра, выпущенные из мортир, гром артиллерийского огня эхом перекатывался по холмам. Удушающий запах порохового дыма обжигал ноздри и гортань, а во рту был медный привкус крови… и едкий вкус страха. Страх. Он боится смерти.

Нет, не боится. Просто не хочет умирать. Несмотря ни на что, хочется жить. Удивительно, если учесть, как ревностно он ухаживал за Смертью прошедшие четыре года. Он действительно хочет жить. Смешно, но он понял это только сейчас, когда Смерть посмотрела ему в глаза. Правое бедро разворочено, сплошное кровавое месиво.

Он понимал, что надо попытаться остановить кровь, но сил не было. С этой мыслью он погрузился в забытье… В темноте до него доносились голоса, обрывки разговора. Говорили о его ноге. Он попробовал открыть глаза, но не смог выбраться из лабиринта боли и жара, затуманивших голову. Сильная боль притупила все чувства, веки налились тяжестью… обрывочные образы проплывали в темных коридорах сознания… преследовал призрак Каролины… ее безжизненно лежащее тело среди каменных руин. Он перестал сопротивляться и вновь оказался в темном мире забвения, где боль не была такой острой…

— Пожалуйста, сеньор, не двигайтесь, а то опять будет больно. — Внезапно он проснулся от женского голоса. Сначала Джулиан не узнал темной комнаты, но плотный ночной воздух потеплел от пряного запаха любви, а лежащая на лбу прохладная ладонь стала хорошо знакомой за недели выздоровления. Вдова-испанка, его хозяйка. — Вам опять приснился тот сон, да? — Он прикрыл глаза, стараясь пропустить вопрос мимо ушей, отгоняя мучительные воспоминания. — О чем эти сны, vidamia, почему они так мучают вас? Кто такая Каролина? Вы часто зовете ее во сне.

Он не ответил, но унять мысли не сумел. Юная, красивая, неверная Каролина… Белокурая и синеглазая, как он сам. Как и он — знатного рода, выросшая в холе и неге, привыкшая к исполнению малейшей прихоти. Они были идеальной парой, пока их последняя размолвка не закончилась ее смертью…

Женщина рядом с ним с нежностью провела языком по его обнаженному плечу и обняла за талию. Нахмурясь, будто от ревности, она взглянула ему в лицо, ее темные глаза горели хорошо знакомым огнем.

— Я разгоню ваши кошмары, — пообещала она, прижимаясь к нему роскошным обнаженным телом и, несомненно, предлагая воспользоваться им.

Он не собирался овладеть ею снова этой ночью, но устоять перед вдовушкой не смог. Конечно, не с такой силой, не нависая над ней, потому что в этом положении сильно болело бедро. В отличие от Каролины у нее были черные волосы. Она помогала ему забыться хотя бы ненадолго.

Пилар вздрогнула и негромко вскрикнула, когда он перекатился на нее и вонзил свою напрягшуюся плоть меж ее широко раздвинутых ног, но глаза ее тут же расширились от удовольствия, и она начала двигаться в такт с Джулианом.

Он погрузил пальцы в ее черные волосы и стал глубоко входить в нее, то с силой прижимаясь, то отстраняясь, словно пытаясь изгнать дьявола из своей души.

Она ответно прижалась к нему, прерывисто стеная, и быстро достигла пика наслаждения, потрясенная до основания.

Он последовал за ней, испытав не меньшее потрясение. Джулиан тяжело дышал, его тело блестело от испарины. Содрогнувшись в последний раз, он припал к ней. Раненая нога горела огнем.

Такой натиск совсем не обидел ее. Пилар легко погладила ему спину, успокаивая и утешая, нашептывая слова любви своим мягким испанским выговором, пока он не скатился с нее и не простонал:

— Простите меня, querida.

— Мне не за что вас прощать. — Но вместо того чтобы уснуть у него под боком, она поцеловала его влажное от испарины плечо и выскользнула из постели, чтобы одеться. — Мне надо идти. Негоже слугам видеть меня в вашей постели.

Джулиан не стал задерживать ее.

Оставшись в одиночестве, он лег на спину и уставился в потолок, вспоминая события четырехлетней давности, приведшие его сюда. Убийство. Именно это слово произносили у него за спиной.

Ему не предъявили официального обвинения, разумеется, так как доказательств не нашли. Он был слишком богат, знатен и занимал слишком высокое положение в обществе, чтобы арестовать его по обвинению в убийстве на основании косвенных улик. Объявили, что смерть леди Линден стала результатом несчастного случая во время верховой прогулки, но слухи, поддерживаемые глубокой печалью ее любовника, не затихали.