Элизабет Лоуэлл - Зимний огонь Страница 2

Неожиданно для себя Кейс обнаружил, что он был не единственным, кто хотел подслушать, как идут переговоры между молодчиками Калпеппера и компанией Моуди.

Надо же было обнаружить здесь девчонку, которая одевается как мужчина и от которой пахнет летним дождем и розами, подумал Кейс. Черт побери, место совсем не для девчонки.

Голова Кейса находилась всего в нескольких дюймах от стены узкой пещеры, которую вода проделала в скале.

С выступа на стене стекал крохотный ручеек, который журчал всего в нескольких дюймах от револьвера Кейса.

Это жалкое журчание не заглушит и птичьего пука, мрачно подумал Кейс. Остается лишь надеяться, что у Сары хватит здравого смысла не шуметь.

Любое неосторожное движение может выдать их присутствие находящимся внизу бандитам.

«По крайней мере у девчонки хватило ума не закричать, – успокоил себя Кейс. – Может, нам еще и удастся выбраться отсюда подобру-поздорову».

Но честно говоря, он не особенно надеялся на счастливый исход. Война и то, что она принесла, научили его не слишком полагаться на счастливый случай.

Он медленно поднял правую руку и коснулся указательным пальцем губ Сары, призывая ее к молчанию. И хотя прикосновение было совсем легким, он почувствовал, как вздрогнула девушка.

Сара кивнула, давая понять, что намерена вести себя очень тихо.

Когда она кивала, ее рот ткнулся в перчатку Кейса, и это взволновало его. Он готов был поклясться, что даже через перчатку почувствовал тепло ее легкого дыхания.

Как если бы он вдруг коснулся огня.

«Черт побери, как сказала бы Элисса, – подумал он. – Испытать вожделение в такое чертовски неподходящее время! Никогда не подозревал, что мне так нравится запах роз».

– Тысяча чертей, да это чушь свинячья, и ты, тысяча чертей, знаешь это не хуже моего! – раздался снаружи громкий голос.

– Это Джо Моуди, – произнес Кейс над ухом Сары. – Его еще зовут «Тысяча чертей». Правда, только за глаза.

На лице Сары снова блеснула белозубая улыбка.

– Такой безобразный, что страшно и взглянуть на него? – так же беззвучно спросила она.

Когда Кейс услышал этот шелестящий голос, ему показалось, что он глотнул виски. Он медленно, осторожно втянул воздух и сказал себе мысленно, что не будет принюхиваться к запаху роз здесь, в этой пустыне, да еще среди зимы.

Однако учащенный пульс подсказал Кейсу, что он себя обманывает.

– Тысяча чертей, этот старый хрен нашел серебро! – проговорил Моуди.

– Тогда какого черта его вдова живет как нищенка! – последовал ответ.

Напряженность, которая возникла в теле Кейса при звуках голоса Сары, длилась всего мгновение, но Сара успела ее почувствовать.

– Эб Калпеппер, – снова шепнул он ей на ухо.

Холодок пробежал по спине Сары. Это был такой же бесстрастный голос, как и тогда, когда мужчина произнес свои первые слова. Голос человека, для которого ничего не значили ни жара, ни холод, ни боль, ни удовольствие.

Ни даже смерть.

– Тысяча чертей, откуда мне знать, почему она не хочет жить с шиком, когда у нее серебра навалом? – выкрикнул Моуди. – Пойми этих баб, тысяча чертей!

– Сам черт не разберется, что у баб на уме, – согласился Эб. – И вообще все они жалкие шлюхи.

Сара невольно напряглась и протестующе застонала. Ее бывший муж очень напоминал Моуди. Всегда полупьян. Всегда раздражен. Не признавал никаких доводов. Ярый женоненавистник, если исключить те моменты, когда им владела похоть.

Кейс почувствовал, как напряглось тело Сары.

– Спокойно, – выдохнул он.

Сара на сей раз не кивнула, но ему было ясно, что она все поняла. Больше девушка не издала ни звука.

– Вот и я так думаю, тысяча чертей! – торжествующе сказал Моуди. – Она сидит на своем серебре, как наседка на яйцах.

– Это при Юте и Большой Лоле? – насмешливо спросил Эб. – Парнелл говорил, что они только тем и занимались, что грабили банки. Ют не потерпит, чтобы какая-то девчонка стала между ним и кучей испанского серебра.

– Тысяча чертей, может, он просто не знает.

Лошадь нетерпеливо ударила копытом. Впрочем, не исключено, что это был мул. У Сары не было полной уверенности. Она лишь знала, что Калпепперы ездят на больших гнедых мулах, которые быстры, как молнии, и поджары, как мустанги.

– Моуди, – раздражаясь, сказал Эб, – человек не может питаться серебром.

– Тысяча чертей, мы не голодаем. Мои ребята…

– …грабят неподалеку от дома, – перебил его Эб. – Двое из твоих ребят устроили резню возле лагеря.

– Ну и что? – с вызовом спросил Моуди.

– А то, что это всего в двух сутках езды от Спринг-Каньона, – без обиняков сказал Эб. – Я говорил тебе: не меньше трех суток!

– Так это и было в трех сутках езды, тысяча чертей!

– Ha чем вы ездите? – саркастически спросил кто-то третий. – Может, на двуногом опоссуме?

Послышались громкие голоса. Между людьми Калпеппера и Моуди возник горячий спор по поводу того, кто быстрее – лошади или мулы.

Кейс слушал очень внимательно, пытаясь по голосам распознать людей.

Парнелла Калпеппера узнать было нетрудно: голос у него был высокий и скрипучий. У его кузена Квинси голос был пониже, но также резал слух. Реджинальд Калпеппер, кузен одного и родной брат другого, не отличался многословием.

Не относился к числу разговорчивых и Кестер Калпеппер, если только не был пьян. В пьяном же состоянии он болтал без умолку, и заставить его замолчать можно было лишь с помощью кулаков.

Людей из банды Моуди Кейс различал хуже, потому что выслеживать их стал гораздо позже. Одного из них звали Крип, у него была усохшая левая рука. Однако, по слухам, правой рукой он владел настолько здорово, что это с лихвой компенсировало его физический недостаток.

Другого звали Виски Джим. Он здорово пил, а когда бывал трезв, умело обращался с динамитом, и это умение ценили бывшие грабители банков.

В банде было по крайней мере еще пятеро молодчиков, но Кейс пока не знал, их по именам и голосам. Он был всецело поглощен выслеживанием Калпепперов.

Сейчас он хотел удостовериться, что ни один из них не исчез. Долгая история их бандитских налетов, насилий, грабежей и убийств должна была завершиться здесь, на просторах этой красной пустыни.

И после этого ни один человек, возвратившись домой, не обнаружит, что его ранчо разорено, женщины замучены, изнасилованы и убиты, подумал Кейс.

Не будет больше несчастных детей, которых бандиты вышвырнули, словно бутылку из-под виски.

Кейс намерен позаботиться об этом.

Лично.

Однако им руководило отнюдь не горячее, необузданное желание мести. Война притупила в нем чувства. Сохранилась лишь привязанность к старшему брату – Хантеру, которого Кейс убедил принять участие в этой никчемной войне.