Джейн Фэйзер - Тщеславие Страница 2

— Пять гиней, — не задумываясь ответил он. — И три за одежду.

Губы незнакомца искривились. На лице промелькнуло отвращение, но, не говоря ни слова, он открыл кошелек.

Деннис нагнулся, протянул руку, и человек в коричневом камзоле отсчитал золотые монеты в его ладонь. Затем повернулся и, кивком головы подозвав четырех здоровенных возчиков, толкавшихся у своих колымаг поодаль от толпы, дал каждому по гинее, властно сказав:

— Тела переправите в таверну «Королевский дуб», что в Патни.

— Не так-то это просто, господин, — заметил один. — Придется подраться с посланными от хирурга.

— Доставите в порядке в «Королевский дуб», получите еще по гинее, — холодно проронил человек в коричневом и, повернувшись на каблуках, стал проталкиваться сквозь толпу. Он выполнил то, зачем пришел: тела его друзей не окажутся на лабораторном столе под ножом хирурга. Но видеть их смерть он не хотел.

Ему удалось пробраться в самую середину толпы, когда послышался шум, означавший приближение узников. Возбуждение толпы достигло наивысшей точки, люди стали напирать в сторону виселицы, и дальше уже невозможно было сделать ни единого шага. Человек в коричневом прекратил всякие попытки пробиться, а старался лишь устоять на ногах под напором всей этой толкающейся, ругающейся, бьющейся за лучшее место массы. Несмотря на падавший снег и пронизывающий ветер, атмосфера вокруг накалялась.

— Ну-ка в сторону, женщина! — Грубый окрик сопровождался столь же грубым толчком в немыслимое соединение соломы и бледно-розовых перьев.

Их хозяйка, краснолицая, благоухающая джином жена возчика, разразилась целым потоком площадной брани. Впрочем, ответ она получила достойный. Человек в коричневом вздохнул и слегка поморщился от резкого запаха спиртного. Вдруг что-то коснулось его камзола, прошлось по поясу. Тут же встревожившись, он пощупал карман и, как и ожидал, не нашел часов.

В ярости он обернулся. Перед ним — искаженные лица, горящие в предвкушении зрелища глаза, полуоткрытые от острого любопытства рты. Его быстрый взгляд остановился на поднятом к нему лице: девушка стояла так близко, что ее волосы цвета корицы касались его плеча. Безупречный овал бледных щек, широко раскрытые золотисто-карие глаза под трепещущими темными ресницами, красивые, тревожно подрагивающие губы. Лицо Мадонны.

Внезапно над толпой пронесся крик:

— Берегите карманы! Кругом полно чертова ворья! Люди возмущенно загудели, захлопали себя по одежде. Увы! Пропажу обнаружили многие.

Почти тотчас же стоявшая перед уже знакомым нам человеком в коричневом девушка покачнулась, всхлипнула и стала опускаться на землю. Машинально он подхватил ее, уберег от топчущихся на мостовой тяжелых сапог. Девушка безвольно повисла на его руках, лицо побелело и покрылось капельками пота.

Неожиданно темные ресницы затрепетали, она пробормотала:

— Прошу прощения, сэр, — и снова обмякла. Поддерживая девушку, он попытался протиснуться сквозь толпу.

— Дайте пройти. Леди дурно, — то и дело повторял он.

Его зычный голос сделал свое дело: ему наконец удалось выбраться из человеческой массы, которая теперь целиком и полностью была поглощена зрелищем на эшафоте. Он уже вышел на относительно свободное место, когда рев толпы сказал ему, что из-под Джеральда и Дерека выбили скамью. Человек посуровел лицом и на секунду закрыл глаза, серые и холодные как лед.

— Спасибо вам, сэр. — Девушка слабо пошевелилась. — В давке я потеряла друзей и испугалась, что меня затопчут. Но теперь все в порядке, я справлюсь сама.

Голос оказался на удивление низким и сочным. Плащ расстегнулся, когда они продирались сквозь толпу, и обнаружил простое платье из тонкого муслина и белую косынку, говорившую о том, что ее хозяйка происходит из хорошей семьи; руки покоились в бархатной муфте.

— А как вы намереваетесь искать своих друзей? — Человек в коричневом взглянул на людское море. — Здесь не место для хорошо воспитанной молодой леди.

— Умоляю, не беспокойтесь больше обо мне, — попросила она. — Я уверена, что смогу их найти… Да они и сами станут меня искать. — Девушка настойчиво попыталась высвободиться из его объятий, и человек в коричневом насторожился.

Он вспомнил всю последовательность событий, и у него мелькнуло подозрение. Все сходилось… но, конечно же, он ошибается. Такое прелестное, невинное существо не способно шарить по карманам.

Неожиданно в памяти всплыло лицо Филиппа — Филиппа, когда он был еще ребенком, мягким и льстивым ангелочком. Никто не верил ни одному дурному слову о нем: ни родители, ни няня, ни учитель — никто в доме, где безраздельно царил юный Филипп.

— Отпустите меня, сэр! — Возмущенное восклицание толчком вернуло его к действительности.

— Пожалуй, через минуту, — задумчиво произнес он, — а пока займемся поисками ваших друзей. Где вы их потеряли?

— Если бы я знала, сэр, мне не составило бы никакого труда их найти. — Ответ прозвучал достаточно едко. — Вы были ко мне чрезвычайно добры, можно сказать, спасли меня, и мой дядя будет вам очень благодарен. Сообщите мне ваше имя и где вас искать, и, уверяю вас, вознаграждение будет вам незамедлительно отправлено. — Она снова попыталась освободиться, на этот раз очень решительно.

Однако человек в коричневом лишь крепче сжал ее в объятиях и самым учтивым тоном возразил:

— Вы меня обижаете, дорогая мэм. Было бы неблагородно с моей стороны бросить столь юную особу в подобных обстоятельствах. — Он оглянулся вокруг с живым интересом. — Нет, нет, я должен сам доставить вас родным. — И снова взглянул на свою пленницу.

Лицо девушки выражало необычайное раздражение, куда-то внезапно исчезли все повадки беспомощной мисс, оказавшейся в затруднительном положении.

— Если бы вы назвали мне свое имя, мы смогли бы навести кое-какие справки, — мягко предложил человек в коричневом.

— Октавия, — сквозь зубы произнесла девушка, моля про себя, чтобы он поскорее опустил ее на землю. Уж на земле-то она через секунду будет свободна. — Октавия Морган. И уверяю, вам больше нет никакой необходимости опекать меня.

Мужчина улыбнулся, убедившись, что все-таки был прав.

— А я думаю по-другому, мисс Морган. Октавия… какое необычное имя.

— Мой отец — ученый, — машинально ответила та. Ум Октавии работал очень быстро: он с ней играет. Но зачем? Неужели собирается воспользоваться ее теперешней беспомощностью? Ее «спаситель» не производит впечатления человека, способного обидеть несчастную девушку. Говорит как джентльмен, хотя простая одежда и ненапудренные волосы свидетельствуют о том, что к светскому обществу он не принадлежит. Но отчего же тогда он не дает ей уйти?