Фиби Конн - Блондинка или брюнетка? Страница 2

Бьянка встала и потянулась с кошачьей грацией.

— Я обожаю карнавалы, Стефано. Да и как же можно их не любить? Такой замечательной музыки и таких танцев в другое время года просто не бывает. — Движимая любопытством, она подошла к холсту. — Сколько еще дней я должна выносить эту пытку, чтобы мои родители наконец-то получили мой портрет? — спросила она, тряхнув своими золотистыми локонами.

— Один-два дня, если будешь сидеть спокойно, и недели две, если будешь постоянно вскакивать, — ответил Стефано со смешком.

— Не дразни меня, Стефано. Я никогда не могла высидеть спокойно и минуты. Скоро ты начнешь писать портрет Рафаэллы, так что потерпи.

Услышав свое имя, кузина Бьянки, склонившаяся над книгой, подняла голову. Устроившись у окна, она полдня не поднималась с места.

— Прошу прошения, я что-то пропустила? Стефано повернулся и посмотрел на довольно изящную темноволосую девушку. Впрочем, Рафаэлла была лишена той поразительной красоты, которой обладала Бьянка, и Стефано не горел желанием работать над ее портретом. Тем не менее он улыбнулся:

— О… Я собираюсь написать тебя с книгой в руках, моя милая. Ведь это так типично для тебя, правда?

Рафаэлла застенчиво улыбнулась и, поднявшись, взяла свою накидку.

— Да, верно, — кивнула она.

Стефано взял тряпку, вытер руки и повернулся к Бьянке:

— Возможно, после того как я закончу портрет Рафаэллы, ты все же подумаешь над моим предложением.

Бьянка засмеялась:

— Мне всего шестнадцать лет. Как ты думаешь, что произойдет, если мои родители узнают, что я позировала обнаженной? И потом, надо подумать и о чувствах Паоло Саммарезе.

— Но ни твоим родителям, ни Паоло вовсе не обязательно об этом знать, — заметил Стефано. — Я выставлю портрет не здесь, в Венеции, а во Флоренции.

— Даже эта предосторожность не спасет мою репутацию, — здраво рассудила Бьянка. — Каждый, кто увидит такую картину, подумает, что ты соблазнил меня. И мое имя недолго будет оставаться тайной после такого скандала. — Пристально взглянув на художника, Бьянка прошептала: — И как ты ответишь на подобное обвинение?

— Я, возможно, скажу, что это ты соблазнила меня, — улыбнулся художник; у него было слишком много богатых покровителей, и он не испугался угрозы юной красавицы.

Бьянка любила поддразнивать мужчин, но ей совсем не нравилось, когда они в ответ проявляли находчивость. Нахмурившись, она надела накидку и проговорила:

— Думаю, одного портрета будет достаточно, Стефано. У меня нет желания позировать еще для одного, тем более обнаженной.

— Бьянка, я никогда бы не запятнал твою репутацию, — возразил Стефано. — Ведь твоя семья — одна из самых влиятельных в Венеции, а я всего лишь скромный художник. Твое лицо и твоя фигура божественны, но я хочу только рисовать тебя, а не обладать тобой. Здесь, в моей мастерской, твоей чести ничто не угрожает.

Заметив яркий румянец на щеках Бьянки, Стефано невольно задумался: а не преуспел ли уже Паоло Саммарезе, не соблазнил ли он эту своенравную красавицу? Однако такие мысли были слишком опасны. Художник улыбнулся и проводил посетительницу к двери, ведущей к узкому каналу, где на воде покачивалась черная гондола. Нарядно одетый гондольер мгновенно вскочил и помог молодым дамам спуститься в гондолу.

— Я приложу все силы, чтобы закончить твой портрет к завтрашнему дню, Бьянка, — проговорил Стефано. — Это будет мой шедевр до тех пор, пока ты не согласишься позировать для следующего портрета. — Художник лукаво подмигнул, но улыбка, тронувшая губы Бьянки, была настолько мимолетной, что ее никак нельзя было истолковать как согласие.

— Обнаженной! Да как он смеет предлагать подобное? — зашептала взволнованная Рафаэлла. — Ты ведь будешь сопровождать меня, когда я начну позировать ему, правда?

— Конечно, буду, хотя не представляю, чем я смогу занять себя. Однако тебе не стоит тревожиться из-за Стефано. Он просто дразнил меня, поскольку со мной ужасно трудно работать.

Когда молодые дамы вернулись во дворец Антонелли на Большом канале, они тотчас же поднялись по широкой мраморной лестнице в комнату Бьянки, где уже было разложено множество карнавальных костюмов. Бьянка, выбирая костюм, как всегда, шокировала свою более сдержанную кузину.

— Пожалуй, сегодня вечером я буду богиней Флорой. Этот желтый шелк очень мил. И если под него ничего не надевать…

Рафаэлла в ужасе воскликнула:

— Бьянка, тогда с таким же успехом ты можешь позировать Стефано обнаженной! Ты собираешься поставить нас всех в неловкое положение!

С вызовом взглянув на кузину, Бьянка прикрыла свою пышную грудь почти прозрачной вуалью из золотистого шелка.

— Не торопись с выводами, Рафаэлла. Чтобы сыграть роль Флоры, мне понадобятся лишь маска и роза на длинном стебле. А платье, может, вообще не потребуется.

— Ты не посмеешь! — воскликнула Рафаэлла, вовсе не уверенная в том, что Бьянка побоится явиться на маскарад практически раздетой. Для себя она выбрала платье из темно-голубого бархата со звездами, вышитыми золотой нитью. Опасаясь, что кузина станет высмеивать ее за скромность, Рафаэлла спросила: — Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы Паоло расторг вашу помолвку? И ведь тебе нравится заигрывать с молодыми людьми. Но что будет, если один из них ответит тебе тем же?

Бьянка громко рассмеялась.

— Ты же знаешь, что Паоло считает меня своей невестой со дня моего рождения. Он смотрит на меня как на свою собственность. Так какой же молодой человек осмелится ухаживать за мной?

Озадаченная словами своей прелестной кузины, Рафаэлла нахмурилась:

— Паоло так красив. И он богат. Неужели ты не желаешь такого мужа?

Бьянка надела элегантное шелковое платье, крошечные складки которого подчеркивали ее пышную высокую грудь.

— Пожалуй, раньше никто не задавал мне этот вопрос. Что ж, я тоже нахожу Паоло красивым, но не желаю быть его женой. Ему не нравится все, что я делаю, не нравится то, что улыбаюсь, когда он хочет быть серьезным, что я смеюсь раньше, чем он поймет смысл шутки. Я порывиста, а он всегда спокоен. Так что мы неудачная пара. Если бы только он признал это и нашел себе другую невесту! Тогда мы оба были бы гораздо счастливее.

Рафаэлла смотрела, как Бьянка поднимает свои золотистые локоны и закрепляет их желтым бархатным бантом и гребнями, украшенными жемчугом. Несколько прядей свободно ниспадали на шею.

— Твой отец слишком честолюбив, чтобы позволить тебе отказаться от предложения Паоло. Я удивлена, что до сих пор не назначен день вашей свадьбы.

Бьянка еще несколько минут постояла у зеркала, затем отступила, давая возможность Рафаэлле привести себя в порядок.