Нора Робертс - Мятеж Страница 2

Стэндиш ударил Фиону по лицу с такой силой, что она пошатнулась.

— Мой отец убьет вас за это! — Сирина пулей слетела с лестницы и бросилась на офицера.

Он выругался, когда она вонзила зубы ему в руку, и отшвырнул девочку в сторону.

— Ведьмино отродье укусило меня до крови! — Стэндиш поднял кулак, но Фиона быстро встала между ним и дочерью.

— Люди короля Георга [2] бьют детей? Так теперь управляют англичане?

Стэндиш тяжело дышал. Сейчас это был вопрос его чести. Едва ли он мог позволить своим людям видеть, как над ним одержали верх женщина и девчонка — тем более шотландское отребье. Ему было приказано только обыскать и допросить. Жаль, что этот нытик Аргайл[3] убедил королеву-регентшу не требовать соблюдения Билля о преступлениях и наказаниях. В противном случае Шотландия стала бы охотничьим угодьем. Тем не менее королева Каролина[4] была в ярости на своих шотландских подданных, и, как бы то ни было, до нее едва ли дошло бы известие об одиночном инциденте в Хайлэндсе [5].

Капитан подал знак одному из драгун.

— Отведите девчонку наверх и заприте там.

Без единого слова драгун схватил Сирину, стараясь избежать атаки ее зубов, ног и молотящих кулаков. Отбиваясь, она призывала на помощь мать и проклинала солдат.

— Вы в Хайлэндсе растите диких кошек, миледи. — Офицер перевязал руку носовым платком.

— Она не привыкла видеть, как ее мать или любую женщину бьет мужчина.

Его рука дрогнула. Капитан не приобрел бы уважения подчиненных, избив ребенка. Но мать… Он улыбнулся, окинув ее взглядом. Мать другое дело.

— Ваш муж подозревается в соучастии в убийстве капитана Портеуса[6].

— Капитана Портеуса, которого суд приговорил к смерти за стрельбу в толпу?

— Приговор был отсрочен. — Стэндиш положил руку на эфес шпаги. Даже среди себе подобных он считался жестоким. В повиновении его людей держал страх, и страх же должен был обуздать эту шотландскую шлюху. — Капитан Портеус стрелял в толпу бунтовщиков во время публичной казни. Потом неизвестные лица вытащили его из тюрьмы и повесили.

— Мне трудно сожалеть о его судьбе, но ни я, ни моя семья ничего об этом не знаем.

— Если это неправда, ваш муж будет обвинен в убийстве и измене. А вы, леди Мак-Грегор, останетесь без защиты.

— Мне нечего вам сказать.

— Жаль. — Стэндиш улыбнулся и шагнул ближе. — Показать вам, что случается с беззащитными женщинами?

Наверху Сирина колотила в дверь, пока ее руки не покрылись ссадинами. Позади нее плакала Гвен, укачивая Мэлколма. Света в детской не было, если не считать луны и пламени горящих коттеджей. Снаружи доносились крики и женский плач, но все мысли Сирины были о ее матери, оставшейся внизу с англичанами, одинокой и беззащитной.

Когда дверь открылась, Сирина отпрянула. Она увидела красный мундир, услышала звяканье шпор. Потом Сирина увидела мать, обнаженную, избитую, с растрепанными волосами на лице и плечах. Фиона упала у ног дочери.

— Мама! — Сирина опустилась на колени рядом с ней, неуверенно коснувшись ее плеча. Она и раньше видела мать плачущей, но не так, не этими беззвучными безнадежными слезами. Кожа Фионы была холодной. Сирина достала из сундука плед и укутала им несчастную женщину.

Прислушиваясь к отъезжающим драгунам, Сирина одной рукой поддерживала мать, а другой обнимала Гвен и Мэлколма. Она лишь смутно понимала, что произошло, но этого было достаточно, чтобы заставить ее ненавидеть и дать клятву мести.

Глава 1

Лондон, 1745 г.

Бригем Лэнгстон, четвертый граф Эшберн, сидел за завтраком в своем элегантном городском доме и, нахмурившись, изучал письмо, причем письмо долгожданное. Он тщательно читал каждое слово, его серые глаза были серьезны, а рот плотно сжат. Нечасто человек держит в руках документ, который может изменить всю его жизнь.

— Черт возьми, Бриг, ты долго будешь меня задерживать? — Колл Мак-Грегор, нетерпеливый рыжеволосый шотландец, который был компаньоном Бригема в путешествиях по Италии и Франции, казалось, не мог усидеть спокойно, пока Бригем читал письмо.

В ответ Бригем всего лишь поднял узкую белую руку, утопающую в кружевах на запястье. Он привык к вспышкам темперамента Колл а и, как правило, наслаждался ими. Но на сей раз он заставил друга молчать.

— Это от него, не так ли? Черт бы тебя побрал, это письмо от принца![7]

Поднявшись из-за стола, Колл начал мерить шагами комнату. Только хорошие манеры, вбитые матерью с детства, удерживали его от того, чтобы вырвать письмо из рук Бригема. Хотя сознание, что Бригем, несмотря на разницу в росте и обхвате, мог постоять за себя в драке, возможно, также сыграло свою роль.

— У меня столько же прав, сколько у тебя.

Подняв взгляд, Бригем устремил его на человека, нервно шагающего по маленькой гостиной. Хотя его мускулы были напряжены, а ум перебирал дюжину решений, голос Бригема оставался мягким.

— Конечно, у тебя столько же прав, но письмо тем не менее адресовано мне.

— Только потому, что его легче доставить контрабандой высокородному и могущественному графу Эшберну, чем какому-то Мак-Грегору. В Шотландии всех подозревают в мятеже. — В зеленых глазах Колла блестел вызов. Когда Бригем опять посмотрел на письмо, Колл снова выругался и опустился на стул. — Тебе еще не надоело терзать мою душу?

— Спасибо за терпение. — Положив письмо рядом с блюдцем, Бригем поднял изящный кофейник. Его рука была такой же твердой, как когда она сжимала рукоятку шпаги или пистолета. Впрочем, это письмо и было орудием войны. — Ты абсолютно прав, друг мой. Письмо от принца Чарлза. — Бригем отхлебнул кофе.

— Ну и что он пишет?

Когда Бригем указал на письмо взмахом руки, Колл жадно схватил его. Послание было написано по-французски, и, хотя молодой шотландец владел этим языком не так хорошо, как Бригем, он начал внимательно читать его.

Тем временем Бригем окидывал взглядом комнату. Обои выбрала его бабушка, которую он помнил по ее мягкому шотландскому акценту и упрямству. Они были ярко-синими, и бабушка говорила, что цвет напоминает озера ее родины. Мебель была элегантной, почти хрупкой, с причудливыми завитками и позолоченными краями. Затейливые фигурки из мейсенского фарфора [8], также любимые покойной бабушкой, все еще стояли на круглом столике у окна.

В детстве Бригему разрешалось рассматривать, но не трогать их, и у него руки чесались схватить статуэтку пастушки с длинными фарфоровыми волосами и тонким личиком.