Валери Кинг - Покорившие судьбу Страница 2

– Когда вы говорите о моих кавалерах в таком тоне, все они кажутся ужасно глупыми… Но мне все равно нравится принимать их ухаживания.

– И принимай на здоровье! Уверяю тебя: как только мужчина взваливает на себя обязанности супруга и отца семейства, все рифмы, которые он когда-то заучивал ради своей возлюбленной, очень быстро вылетают у него из головы. Помню, однажды, примерно через год после свадьбы – у нас как раз родился Фредерик, – я попросила твоего отца почитать мне что-нибудь из Мильтона. Увы, в ответ я услышала весьма красноречивый храп. Больше я не обращалась к нему с подобными просьбами – и думаю, что он и поныне мне за это благодарен.

– Вы… любите его? – неловко спросила Джулия и тут же пожалела об этом, хотя вопрос давно уже волновал ее.

По красивому лицу леди Делабоул пробежала едва заметная тень.

– Да, конечно, – ответила она.

От того, как бесцветно прозвучало это «да», Джулии сделалось грустно.

Леди Делабоул отвернулась к окну.

– Посмотри, карьер виден даже в такой дождь. Он очень глубокий и тянется далеко. Почти весь камень из него пошел на строительство домов в Бате. Кстати, наша семья – особенно в последние годы – обязана своим благополучием прозорливости твоего прадедушки, который выкупил карьер у отца сэра Перрана. Поистине счастливое приобретение: во всяком случае, после него состояние Делабоулов перестало так стремительно таять.

– Я этого не знала, – смущенно пробормотала Джулия. До сих пор она пребывала в уверенности, что богатство Делабоулов свято и неисчерпаемо. Известие о том, что в последние годы семья жила за счет карьера, явилось для нее неприятной неожиданностью: ведь все ее знакомые смотрели на «торговые» деньги с нескрываемым презрением. Все вдруг странно поплыло у Джулии перед глазами, как будто мир вокруг нее покачнулся и начал меняться – ей же хотелось, чтобы все в нем оставалось по-прежнему.

– Значит, все папины деньги берутся из карьера? – в замешательстве пробормотала она.

Карету тряхнуло на колдобине, мать и дочь разом взвизгнули, но тут же смущенно рассмеялись.

Леди Делабоул снова отвернулась к залитому дождем окну.

– Да, если не считать доходов от сдачи земель в аренду. Прежде у него также была порядочная сумма в ценных бумагах, но она уже… Впрочем, неважно. Достаточно сказать, что без карьера мы бы давно остались без гроша. Боже, дождь опять усиливается! Скорее бы уже кончились холмы. – Вздохнув, она продолжала: – Четвертый виконт Делабоул завязал деловые отношения с неким мистером Вудом, который проектировал добрую половину домов в Бате. После этого еще много лет карьер был обеспечен заказами. Виконт рассчитывал также договориться о поставках камня в Лондон, но, к несчастью, столичные архитекторы сочли здешний камень недостаточно прочным. Недавно до меня дошли слухи о том, что карьер достался твоему прадедушке не вполне честным путем… Но это такая старая история, что, полагаю, теперь она уже не имеет значения. Спуск в карьер проходит по земляной насыпи – мы как раз сейчас к ней подъезжаем. Я знаю, что в детстве вы с Эдвардом Блэкторном и его братьями излазали вдоль и поперек все холмы над Хатерлейским парком, – не отпирайся, мне было прекрасно известно, где вы пропадали целыми днями! Но скажи, спускались ли вы вниз?

Джулия отрицательно помотала головой и поспешно зажмурилась, потому что в этот миг прогремел гром и их опять тряхнуло. Сырость и холод вползали в карету через все щели.

– Нет, мы играли только наверху. Я всегда боялась карьера: он и правда слишком глубокий.

– Бедный Эдвард, ему нелегко будет пережить такое горе. У него и так почти не осталось родных, а теперь вот и Джордж… Да, жаль. Ты отправила ему письмо с соболезнованиями?

– Конечно, отправила! – Джулия вскинула на нее удивленные глаза. Неужели мама думает, что она могла забыть? Да и как такое забудешь?

Когда от майора Блэкторна пришло последнее письмо, Джулия все глаза выплакала. Многое в нем она затвердила наизусть, и самые печальные строки тут же всплыли в памяти:

«Слава Богу, что мне довелось быть с ним рядом, когда он отходил. От болезни он совсем истаял, кожа да кости – и это Джордж, которому прежде никакая хворь была не страшна. Но он улыбался, даже мертвый он все еще улыбался. Я знаю, мне будет очень его недоставать, и больше всего – его вечных шуточек и веселого заразительного смеха…»

От грустных воспоминаний на глаза опять навернулись слезы, и Джулия поглубже вздохнула, чтобы успокоиться. Ей тоже будет недоставать Джорджа. Она уже привыкла читать подробные отчеты майора Эдварда Блэкторна о последних шутках Джорджа, который всегда умел повеселить приятелей-офицеров. Редкое письмо обходилось без рассказа о какой-нибудь его новой забавной проделке. Но вот и средний брат, вслед за младшим, покинул этот мир, и остался один Эдвард – последняя и самая драгоценная связь Джулии с блаженными днями детских игр, шалостей и веселья…

Голос леди Делабоул вывел Джулию из задумчивости.

– Не понимаю, что заставило Софию Кеттеринг выйти за Гарри Блэкторна? Ведь она вполне могла выбрать сэра Перрана и стать хозяйкой прекрасного поместья и всего его состояния – но вместо этого пожелала сделаться офицерской женой. Да, мы порой поступаем странно и необъяснимо. Я подружилась с Софией еще во время моего первого сезона. Помнится, она поразила меня своей живостью и красотой, хотя была на несколько лет старше меня. Сэру Перрану было в то время около сорока, а его брату Гарри… пожалуй, года двадцать три, не больше. Как видишь, разница в возрасте изрядная, так что…

Голос матери казался Джулии монотонным, как шум дождя. Говоря о Софии Кеттеринг, которой пришлось выбирать между двумя братьями, леди Делабоул всякий раз увлекалась и начинала припоминать подробности. Но Джулии не довелось знать ни лондонскую подругу матери, ни брата сэра Перрана, и вся эта история казалась ей малоинтересной. Сейчас ей хотелось лишь одного: благополучно добраться до усадьбы сэра Перрана. В конце концов, с подполковником Гарри Блэкторном и Софией Кеттеринг-Блэкторн ее связывало лишь детское знакомство с их отпрысками – Эдвардом, Джорджем и Стивеном.

От братьев Блэкторнов мысли Джулии незаметно скользнули к их любимым играм. Усадьбу сэра Перрана – здешние жители издавна называли ее Монастырской – отделяла от Хатерлейского парка цепь лесистых холмов. На их склонах меж толстыми буковыми стволами проглядывали заросли папоротника и колокольчиков. Играли в короля Артура и в Робина Гуда. Вместо лошадей рыцарям и разбойникам исправно служили старые поваленные деревья. Джулии нередко приходилось играть роль девицы Марианны, возлюбленной Робина Гуда, и братья сотни раз спасали ее от неминуемой смерти. Когда ей наскучивало кататься на их спинах, она превращалась в Жанну д'Арк и, размахивая палкой, как мечом, требовала от Англии и англичан беспрекословного повиновения. Джулия улыбнулась, вспомнив, как любил эту игру Эдвард: ведь в конце он мог привязать ее к дереву и – конечно, понарошку – сжечь. Иногда к их компании присоединялась Элизабет, но она слишком быстро распалялась и начинала колотить кого-нибудь из младших братьев палкой, за что получала законные оплеухи и тогда уже окончательно выходила из себя. О, если бы Джордж был сейчас жив, снова подумала Джулия, а Эдвард служил бы в Англии, а не сражался вместе с Веллингтоном где-то в далекой Испании.