Бобби Смит - Небеса Страница 2

— Камил! Я не хочу жить без тебя! — Захлебнувшись в отчаянном крике, Анилика упала на бездыханное тело своего возлюбленного. Камил умер… Теперь он потерян для нее навсегда. Жизнь больше не имела смысла, а ведь еще совсем недавно она обещала столько радости! Отец Анилики попытался увести девушку, но, ополоумевшая от горя, она вырвалась из объятий отца и снова бросилась к умершему. Она гладила его волосы и, нежно поцеловав его в последний раз, прошептала: «Мы будем вместе, любовь моя».

Анилика встала и посмотрела на венец в своих руках. Отвращение, которое она внезапно почувствовала к этому окровавленному сокровищу, отразилось на ее лице.

— Неужели только ради обладания этой безделушкой они убили моего Камила? — рыдая, вопрошала Анилика.

Все в комнате затаили дыхание, словно впервые видели золотой окровавленный венец. Анилика так хотела носить его! Венец Желаний был символом любви Камила. Теперь он символизирует его смерть.

— Проклинаю этот венец и любого, кто будет убивать, чтобы завладеть им! — Голос Анилики сделался жестким, глаза горели. Она подняла венец еще выше, и свет, отраженный в рубине, разгорелся сильнее.

— Я проклинаю каждого, из жадности протянувшего руку к этому венцу. Кровь Камила да будет на них, и пусть они испытают мучения проклятых! Только те, чья любовь чиста, могут владеть венцом!

Взгляд Анилики упал на украшенный драгоценными каменьями кинжал отца, который тот надел по традиции на свадьбу дочери. Внезапно девушка бросилась к отцу и выхватила кинжал из ножен. В следующее мгновение Анилика вонзила его себе в самое сердце. Боль была ужасна, но ничто не могло заглушить тоску по Камилу. Она должна соединиться со своим возлюбленным!

Вокруг раздались крики ужаса, но она их не слышала. Подбежавшие родители пытались вырвать клинок из ее рук, но было поздно. Анилика медленно опустилась на колени перед Камилом, все еще сжимая венец.

— Я иду к тебе, любовь моя, — нежно прошептала она.

Когда же кровь Анилики смешалась с кровью Камила, их судьбы соединились в одну, они стали единым целым… навеки. Но уже не здесь — на небесах…

Глава 1

Лондон, 1830 год

Высокий темноволосый мужчина стоял у окна кабинета, с беспокойством глядя вниз, на пустынную, окутанную мраком улицу. Монотонный дождь, зарядивший с утра, все шел и шел — холодный, нагоняющий тоску — и, по-видимому, не собирался прекращаться. Внезапный яростный порыв ветра — и дождь забарабанил прямо по оконному стеклу, картина перед глазами Лоуренса Энтони расплылась. Тяжело вздохнув, он отвернулся.

Часы над камином показывали почти девять. Встреча с Дваером была назначена на восемь. Где же Дваер? Неужели что-то случилось?

Эта мысль заставила Энтони содрогнуться. Именно сегодня он был намерен достичь наконец цели, поставленной десять лет назад, когда впервые услышал легенду о Венце Желаний. И сегодня он получит этот венец. От мысли об этом он улыбнулся. Скоро, если только Дваер не подведет…

Уговаривая себя подождать еще немного, Лоуренс сел за стол, чтобы в который раз просмотреть свои заметки о венце. Интересуясь всем, что связано с Древним Египтом, он, как-то путешествуя по Каиру, услышал об этой реликвии и связанном с нею проклятии. Будучи удачливым в решении запутанных загадок, он принялся за расследование полной тайн истории о давно умерших членах царского рода.

За последние десять лет Энтони подчас приходил к мысли, что эта легенда — не более чем вымысел. Но и тогда он не отступал, и вот, наконец, его желание найти разгадку удовлетворено. Венец Желаний действительно существует, и сегодня он должен стать его собственностью.

Среди знакомых Лоуренса многие не разделяли его увлеченности древностями. Одни считали его богатым чудаком, помешанным на изучении истории, другие — собирателем всего необычного, но он не придавал этому значения. Его целью было разыскивать и сохранять редкие и прекрасные произведения искусства, утерянные сотни и тысячи лет назад, и он не считал достаточными меры, предпринимаемые в этом отношении правительством и музеями. Он считал их неспособными проделать хотя бы отчасти ту работу, которую выполнял сам. А Венец Желаний был редчайшим и прекраснейшим образцом искусства, который ему доводилось когда-либо видеть.

Перечитав еще раз легенду о египетской царевне и ее проклятии всякому, кто отважится овладеть венцом с корыстной целью, Лоуренс не испытал страха. Он хотел заполучить венец не из-за его коммерческой стоимости, хотя, если верить легенде, он стоил целое состояние. Нет, им двигала не корысть, а любовь к прекрасному.

Взглянув на часы, Лоуренс встал и подошел к окну. Внизу он заметил человека, бредущего по улице, закутавшись в плащ от ветра и дождя. Лоуренс стоял и ждал, надеясь, что это Дваер и что поиски венца окончены.

Завывание ветра нарушало ночную тишину, заставляя Дваера, пробирающегося сквозь туман, дрожать от холода. Звуки его шагов слышались все явственнее по мере приближения.

Дождь не переставал, и Дваер только сейчас заметил, насколько отвратительной может быть погода в Лондоне в это время года. Ради порочной мечты покинул он страну яркого солнца и безоблачного неба. Но Дваер старался не думать об этом. К бедности он не собирался возвращаться. Залогом этого служило сокровище, которое он прятал в складках плаща.

Вспомнив о своей добыче, Дваер ускорил шаг. Он был уже почти у дома коллекционера, и ему не терпелось побыстрее передать тому сокровище, особенно после того, что случилось с Бейли и Грином, руководившими раскопками. Проклятие! Мурашки побежали по спине Дваера, но не от холода, а при воспоминании о смерти этих двоих, такой ужасной, внезапной и таинственной.

Дойдя до дома Лоуренса, он поспешил к двери. Как только венец окажется у коллекционера, Дваер получит сумму, достаточную для того, чтобы ни в чем себе не отказывать. При его любви к деньгам эта мысль доставила ему особенное удовольствие. Страх возмездия отступал, стоило ему прикоснуться к ларцу из черного дерева, прижимая его ближе к сердцу. Скоро он станет богатым. Он улыбнулся, постучал и стал ждать.

Дверь отворил угрюмый седой дворецкий.

— Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Джерод Дваер. У меня назначена встреча с мистером Энтони, — ответил он.

— Мистер Энтони ждет вас. Входите, пожалуйста. — Дворецкий распахнул дверь, чтобы дать ему войти, и хотел помочь раздеться. — Будьте добры ваш плащ.

— Нет! — отпрянул Дваер. Он не хотел, чтобы его добычу видел кто-нибудь другой, кроме человека, которому она предназначалась.

Если такое поведение и показалось дворецкому странным, он ни словом, ни жестом не выдал своего удивления.