Жаклин Рединг - Белый рыцарь Страница 2

— Теперь повернись, моя девочка.

Грейс вздёрнула подбородок, устремляя на него взгляд, который в детстве много раз наблюдала у своей бабушки, особенно часто, когда плохо себя вела. Казалось, этот особенный взгляд и сейчас сработал, так как герцог в замешательстве нахмурился. Обрадованная его реакцией, Грейс резко повернулась, затем встала у его кресла, несгибаемая как фонарный столб.

На таком близком расстоянии, она смогла разглядеть, что герцог был даже старше, чем она подумала сначала, возможно ближе к семидесяти. Он оказался почти на полголовы ниже неё, окутанный тяжёлым запахом гвоздичного одеколона. Грейс закрыла глаза. «Милосердный Боже, во имя всех святых, пожалуйста, не позволяй дяде Тедрику выдать меня за этого мужчину».

— У тебя есть характер, — сказал герцог с полуулыбкой, которая обнажила гниющие зубы. — Мне это нравится.

Грейс сглотнула, цепляясь за каждую унцию стойкости, которой обладала, чтобы не двинуться с места и не выказать отвращение, охватившее её от одной лишь мысли о том, чтобы разделить с ним любой вид супружеской близости. Она заставляла себя молчать до тех пор, пока герцог не уйдёт, и тогда она сообщит дяде Тедрику так твёрдо, как сможет, что нет такого богатства, которое бы стоило замужества с герцогом Уэстовером.

— Благодарю вас, ваша светлость, — сказала она, с трудом заставляя свой голос звучать холодно и отстранённо.

Герцог взял её пальцами за подбородок, повернув его, чтобы посмотреть на неё в профиль.

— Твои зубы.

— Что с ними?

— Мне хотелось бы посмотреть на них.

Грейс нахмурилась, искоса поглядев на него:

— А должна ли я также поржать для вас, ваша светлость?

Позади нее Тедрик прочистил горло:

— Можешь сесть, Грейс.

Дядя недовольно хмурился, пока она направлялась к своему месту. Он возьмётся за неё позже, подумала она, или, возможно, просто подпишет брачный договор сейчас у неё на глазах, обрекая её на жизнь с этим отвратительным человеком.

«Будь ты проклят, дядя Тедрик», — думала Грейс, сидя неподвижно на банкетке между двумя мужчинами, справа — её прошлое, слева — упаси Боже — будущее. Почему, ну почему дядя возложил на неё всю ответственность, за восстановление семейного состояния? Его часть, конечно, была пущена на ветер из-за всех этих безрассудных поступков, которые он совершил, будь то игра, выпивка или флирт — таланты, которые он довёл до совершенства, и из-за которых им приходилось жить под угрозой долговой ямы.

Ему понадобилось шесть месяцев, чтобы дойти до теперешнего состояния кризиса — столько прошло времени с того дня, как умерла её бабушка, оставив на него управление финансами Чолмели. Пока была жива Нонни, дяде Тедрику выдавалось денежное пособие, которое он всегда ухитрялся проматывать задолго до того, как должен был получить следующее. Так что ему приходилось каждые три месяца приезжать в Дарем в поисках большего. Грейс помнила, что он наносил подобные визиты на протяжении всего её детства. Она слушала, как за ужином он перечисляет свои расходы её бабушке, жалуясь на то, что должен жить в ужасной экономии. Иногда Нонни смягчалась и давала ему ещё немного денег. Но в тех случаях, когда она отказывала, Грейс замечала опасный огонь в глазах Тедрика и видела, как каменеет его челюсть от усилий сдержать слова, которые он, очевидно, хотел бы высказать. Ему пришлось выжидать, пока вдова больше не будет иметь власти над семейным состоянием. И это не заняло много времени.

После смерти Нонни, пока Грейс одевалась в траур и избегала любых развлечений, кроме книг и рисования, Тедрик вёл себя, как лисица в курятнике. Он безудержно проматывал своё солидное наследство, заложил поместье Чолмели за долги, которые не имел надежды когда-либо оплатить. Он скоро обратил внимание на Грейс или, точнее, на её наследство, которое находилось в трастовом фонде до того, как она выйдет замуж или достигнет двадцати пяти лет. Тогда он как опекун мог бы получить часть её наследства. И потому, стоя перед герцогом, Грейс ясно понимала: дядя Тедрик решил, что восемнадцать месяцев до её двадцатипятилетия слишком долгий срок, чтобы просить кредиторов подождать. И всё же, несомненно, должен был существовать другой способ улучшить их финансовое положение. Грейс тут же решила, что сделает всё, чтобы убедить в этом дядю, как только герцог уйдёт.

Между тем Тедрик громко говорил:

— В истории нашей семьи нет болезней, ни физических, ни психических, ваша светлость. Родители моей племянницы, мой брат и его жена, трагически утонули в море, когда она была ребёнком, оставив девочку на воспитание моей матери. Маркиза позаботилась о том, чтобы Грейс получила образование у лучших наставников. Грейс ещё не выходила в свет. Она выросла на севере, в нашем семейном загородном поместье, так что её характер не испорчен. И я думаю, вы согласитесь: на неё очень приятно смотреть.

— Её возраст, — сказал герцог, снова изучая её. — Двадцать три, вы сказали? Немного старовата для того, чтобы до сих пор не быть представленной в обществе.

— Осенью мне будет двадцать четыре, — быстро добавила Грейс.

Тедрик метнул в неё уничтожающий взгляд, прежде чем ответить герцогу:

— Моя племянница отказалась от выхода в свет ради того, чтобы скрасить последние годы жизни моей матери, быть рядом и заботиться о ней. Вы, должно быть, слышали, что леди Чолмели покинула нас прошлой зимой, как раз после того, как достигла своего семидесятилетия.

Холодное выражение лица герцога, казалось, странным образом смягчилось.

— Я слышал о смерти леди Чолмели, — он замолчал на минуту, как будто произносил молитву в память усопшей, а потом продолжил с прежней сварливостью: — Однако я предполагаю, что причина задержки выхода в свет вашей племянницы в вашей привычке играть не по средствам, — он наградил её дядю суровым взглядом. — Да, Чолмели, я немного покопался в ваших делах. Кажется, у вас долгов почти на двадцать тысяч фунтов.

Двадцать тысяч!

Лицо Тедрика побелело. Герцог взглянул на дядю Грейс, подняв брови, ожидая опровержения. Его не последовало. Только долгое выразительное молчание.

Грейс в упор смотрела на дядю, не в состоянии произнести ни слова. Как? Как он накопил такой огромный долг? Она думала о тысяче фунтов, даже о двух, но это? Перед такой цифрой её шансы убедить Тедрика оставить мысли о её замужестве казались призрачными. Всё же её утешал тот факт, что герцог был осведомлён об их непростых обстоятельствах. Конечно, теперь он никогда не женится на ней. Грейс поднялась с банкетки, думая, что отъезд гостя стал неизбежен.

— Леди Чолмели… — прошептал герцог, не обращаясь ни к кому в частности, — когда-то мы знали друг друга. Много лет назад. Она была леди во всех отношениях.