Розанна Битнер - Рассвет судьбы Страница 2

Калеб выдержал его взгляд.

– Я отказался от жизни, которой живут индейцы, ради белой женщины.

Внезапный порыв ветра растрепал волосы Белого Коня. Он отбросил с лица прядь волос.

– Я слышал. Говорят, ты очень сильно любишь эту женщину. Кое-кто даже помнит, как ты покинул племя шайенов и отправился разыскивать женщину, которую знал еще ребенком.

– Я готов умереть за нее. Но ты прав. Мое сердце с шайенами. И все же до последнего вздоха моей женщины я буду жить там, где она сможет выжить, хотя стоит мне попросить, и она пойдет со мной, чтобы жить среди шайенов. Я не попрошу ее об этом, потому что это приблизит ее конец. Она не совсем здорова.

Белый Конь понимающе кивнул.

– Я пришел сказать тебе, что в моем сне ты опять живешь среди нас. Вместе с нами воюешь против белых. Твое лицо разукрашено, и многие восхищаются тобой как воином. В моем сне ты был один. Мой долг – сказать тебе об этом, чтобы, когда придет время принимать решение, ты знал, что делать.

Сердце Калеба болезненно сжалось. Как все индейцы, он верил в сны и видения и не сомневался в словах старого индейского воина. Калеб знал, что означает этот сон, и мысль о том, что он останется без Сары, доставляла ему мучительную боль.

– Ты вернешься к нам, Голубой Ястреб, – продолжил Белый Конь. – Ты умрешь среди индейцев, среди них ты был рожден. Твой дух вернется на землю. Твои слезы смешаются с дождем, твоя кровь впитается в землю, по которой с незапамятных времен скакали на лошадях шайены, твой голос унесет с собой ветер. Ты все еще среди нас, Голубой Ястреб. Ты всегда был среди нас. Наши сердца – одно целое.

В знак уважения он прикоснулся рукой ко лбу, его примеру последовали Серое Облако и два других индейца.

Калеб стоял как громом пораженный. Без сомнения, дух Махео послал Белому Коню этот сон и указал, где следует искать Калеба. Иначе как Белый Конь может так хорошо знать его душу? Прошло более тридцати лет с тех пор, как они виделись в последний раз. В юности они едва знали друг друга. Есть что-то сверхъестественное в том, что этот индеец так много знает о Калебе и о его внутренней борьбе. Всему этому могло быть только одно объяснение: Калеба звали духи, звали туда, где он действительно должен быть. Но он не мог уйти. Не сейчас.

– Спасибо за то, что рассказал о своем сне, – сказал Калеб. – Я буду молиться, чтобы духи оберегали тебя и твоего сына от болезни, погубившей так много людей. Пусть попутный ветер поможет вам быстрее добраться до своих.

Белый Конь кивнул.

– Я увижу тебя, Голубой Ястреб. Ты опять станешь шайеном.

Индеец развернул коня и поскакал прочь. Остальные последовали за ним, но сначала Серое Облако бросил на Калеба долгий взгляд. Он смотрел на него так, как смотрят на святой дух.

Калеб не отрывал от всадников взгляда, пока те не скрылись за горизонтом. Это произошло так мгновенно, что казалось, их здесь не было вовсе. Калеб опустил глаза на свои руки: засохшая кровь напомнила ему о мертвой кобыле и жеребенке. Вздохнув, он повернулся, но по какой-то причине ноги отказывались ему подчиняться. Наконец он стал медленно спускаться с холма по направлению к Джессу. Его мысли были о Саре. Неужели Махео пытался сообщить, что дни этой женщины сочтены? Нет. Ведь Сара – все для него, все.

– Какого черта им было надо, Калеб? – спросил Джесс, когда тот подошел. Но, встретившись взглядом с голубыми глазами тестя, Джесс почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Бог мой, что стряслось?

Калеб подумал было об объяснении, но, хотя он и любил своего зятя, что он мог ему сказать о том, что произошло? Вряд ли такие вещи стоит обсуждать. И, возможно, не хватит никаких слов, чтобы все объяснить.

– Просто это был тот, кого я знал, когда жил среди шайенов, – наконец выдавил он из себя. – Он держит путь на север… Узнав, что я где-то здесь, он захотел повидать меня. А теперь давай зароем наших бедняг.

– И это все? – по глазам Калеба Джесс видел, что тот чем-то встревожен. – Если что-то случилось, скажи мне, Калеб.

Калеб натянуто улыбнулся. Его тронула забота зятя.

– Это действительно все. Я просто расстроился, узнав о том, что от кори умерло больше людей, чем я думал.

Джесс промолчал. Он понимал – что бы ни случилось, лучше оставить Калеба в покое до тех пор, пока он сам не сочтет нужным рассказать об этом.

Взяв лопату, Калеб принялся копать могилу.

– Это огромная потеря, – пробормотал он. Его глаза увлажнились. – Я любил Плясунью.

Сара оторвала взгляд от корзины с бельем. Солнце быстро садилось за тучи. С запада, из-за горного хребта, надвигалась гроза. Она была рада тому, что белье успело высохнуть. Но теперь ее беспокоил Калеб. Они с Джессом все еще не вернулись.

Сара торопливо стала срывать оставшееся на веревке белье. Она не переставала удивляться тому, как быстро в этих местах налетает гроза и так же быстро проходит, унося на восток свою ярость.

Внезапный порыв ветра задрал на женщине юбку. В свои сорок семь Сара Сакс выглядела намного моложе, несмотря на трудности жизни на открытых равнинах Техаса и Колорадо. Ее рыжевато-золотистые волосы все еще оставались густыми, хотя немного потускнели и кое-где в них появились серебристые нити.

Ее светлая кожа утратила свой матовый блеск: об этом позаботилось солнце прерии. Но она все еще была гладкой, за исключением крохотных морщинок вокруг глаз.

Когда она смотрела на мужчину, которого любила всю свою жизнь, ее зеленые глаза сияли, как у молодой девушки.

Да, все это началось в форте Дирборн. Трудно поверить, что теперь это быстро растущий город Чикаго. Сколько воды утекло с тех пор, когда дядя, с которым она жила, привел в дом девятилетнего необразованного мальчика-индейца по имени Голубой Ястреб. Том Сакс оставил у себя раненого мальчика и назвал его Калебом. Сара помогла ему изучить английский язык и обучила манерам, принятым в обществе. В детстве они были словно брат и сестра, затем превратились в близких любящих друзей… и, наконец, стали любовниками. Но влюбленных безжалостно разъединили на долгие годы, и только в 1832 году, тринадцать лет назад, они нашли друг друга. Фактически они жили семейной жизнью всего тринадцать лет, а могли бы тридцать.

Сейчас все чаще и чаще Сару мучили приступы озноба и слабости, и поэтому всякий раз, когда Калебу случалось повстречать какого-нибудь доктора, направляющегося в форт Бент, он почти насильно заставлял его заглянуть на маленькое ранчо Саксов. Но ни один из докторов не смог сделать точное заключение относительно состояния здоровья Сары. Все как один оставляли какое-нибудь укрепляющее средство, которое, как предполагалось, должно было придать ей сил и энергии.