Роберта Джеллис - Нежный плен Страница 2

— Но вы ведь сами уговаривали Иэна поступать так, как лучше и проще. Разве нет?

— Ты сомневаешься в чести и доблести Иэна? — Карие глаза леди Элинор гневно сверкнули.

Джоанна, казалось, не заметила никакой опасности в неясных золотистых искорках, блеснувших в глазах матери. Она покачала головой:

— Нет, у меня и в мыслях не было подобного. Мне лишь интересно, насколько любовь способна так изменять человеческую природу.

Элинор помолчала, раздумывая над словами дочери, потом заговорила снова. Она нехотя согласилась с последним доводом дочери, хотя и поспешила добавить:

— Однако истинная любовь не допустит, чтобы ее объект шел по неверной дороге.

— И человек должен терзаться душой…

Снова зависло молчание. Элинор внимательно вглядывалась в лицо дочери, будто впервые уловила в нем нечто новое для себя, пугающее. Как правило, любовь и брак почти не связаны между собой. Мужчин и женщин соединяют брачными узами ради политических союзов, ради укрепления и воссоединения владений, ради обеспечения безопасности женщины, а если женщина обладает и правом наследования, да и ради средств к существованию для ее мужа. Дед и бабка Элинор, поженившиеся против своей воли, потом полюбили друг друга страстно и остались верны этому чувству всю свою долгую жизнь. Элинор воспитывалась ими в атмосфере настоящей любви, ведь ее родители погибли в кораблекрушении, когда ей едва исполнилось два года. Она видела радость истинного согласия. Видела она и боль: ссоры и слезы, а также страх, терзавший бабушку, когда дед отправлялся на войну. Однако, безрассудно смелая от природы, Элинор понимала, что боль — не такая уж и существенная плата за радость жизни.

Ей и в голову не приходило, что Джоанна может думать иначе. Джоанна не испытывала недостатка в храбрости — ни в малейшей степени. Подобно своему отцу, она обладала решительностью, отвагой и предельной выносливостью, унаследовала Джоанна и осторожность Саймона. Там, где Элинор неслась навстречу опасности сломя голову, с неудержимой решимостью стремясь к столкновению, Джоанна просто ждала, пока беда сама не подкрадется к ней. Она никогда не отступала перед трудностями, но и не искала неприятностей.

«Джоанна не хочет позволить любви завладеть ею», — думала Элинор. За этим стояла обыкновенная логика. Джоанна тоже выросла в доме, где всем правила любовь, но, возможно, она видела или помнила гораздо больше боли, чем радости. Девочке было восемь лет, когда ее отец серьезно заболел. Больше года она наблюдала, как Саймон умирает медленной смертью, а вместе с ним умирают и чувства матери. Затем Джоанна пережила первые бурные годы второго замужества своей матери. Элинор любила Иэна так же сильно и, возможно, с еще большей страстностью, чем Саймона, но Джоанна видела лишь их неспособность ужиться друг с другом и постоянный страх матери за жизнь отчима.

«И тем не менее Джоанне не укрыться от любви», — думала Элинор. Страстность, до поры до времени дремавшая в ней, была под стать ее огненным волосам. Элинор быстро отыскала глазами собаку. Только посмотрите, как легко ее дочь прониклась любовью к этому глупому животному, как крепко держится за эту любовь! Джоанна обладает сильным чувством справедливости и долга. Если бы мужчина был желанным, если бы он хорошо относился к ней, проявлял нежность и ласку, а самое главное, любил бы ее, она подарила бы ему свою любовь, как дарила ее Брайану.

«Возможно, любовь уже витает где-то рядом. Может быть, Брайан — всего лишь безобидная замена тому молодому человеку, что подарил Джоанне этого пса», — думала Элинор, наблюдая за дочерью, слегка прикрыв глаза. Это таит в себе и плохое, и хорошее. С одной стороны, уже взращенные семена любви гораздо быстрее принесут плоды цветущему древу, а с другой… Смутные догадки Джоанны о существовании этих семян и страх перед их плодами могли подтолкнуть девушку к отчаянному сопротивлению. В обоих случаях прийти к чему-то определенному пока невозможно. На все воля Божья.

— Единственный благородный путь — не высказывать излишней преданности ни одной из сторон, что Иэн и сделал, решившись уехать в Ирландию, — наконец сказала Элинор. — За свои земли в Уэльсе он уже отдал должное Ллевелину. Ллевелин обязан Иэну тем, что ему служат уэльские вассалы Иэна и их люди. За северные владения Иэн заплатил королю Джону тоже сполна. Как опекун Адама, он поклялся в верности его людям. Я тоже присягала на верность из-за своих земель, но, так как сама я не могу вести людей на войну, прямая обязанность моего мужа сделать это за меня.

Прямые рыжеватые брови Джоанны взметнулись вверх.

— Возможно, Иэну вовсе не обязательно разрываться на части. Поскольку его долг перед королем так велик, Ллевелина вполне может удовлетворить либо одна его рука, либо одна нога.

— Я убью тебя, Джоанна! — воскликнула Элинор, не зная, смеяться ей или плакать. — Дело-то серьезное.

— О, я понимаю, но не вижу, как все это связано с моим замужеством.

— Как раз имеет непосредственное отношение к твоему замужеству! Уэльские вассалы не представляют проблемы. Иэн приказал им подчиняться в его отсутствие лорду Ллевелину, как ему самому. Однако Иэн боится отдать своих, моих и людей Адама во власть короля. Либо Джон попытается завладеть нашими вассалами, соблазнив их присягнуть в верности непосредственно ему и таким образом лишив нас наших доходов и власти, либо он бросит их в самое пекло, откуда им не выбраться живыми, и возьмет тем самым под свой контроль их наследников. Нам нужен человек, способный стать таким же военачальником, как Иэн. Человек, обладающий правом занять место Иэна, правом, которое не сможет подвергнуть сомнению даже король. Твой брат слишком молод…

— Только не Адам! — вскричала Джоанна, едва не упав со стула. Ее глаза потемнели от страха. — Я выйду замуж за любого, кого вы предложите, за любого! Только не допустите, чтобы Иэн послал Адама на войну!

Элинор рассмеялась, хотя ее глаза наполнились слезами.

— Иэн… Иэн скорее сам умрет ради любого из вас. Я только сказала, что твой брат слишком молод. Тем не менее, Джоанна, он быстро возмужает. Ты должна понимать, что не сможешь оградить его от опасности, а твой страх только навредит брату. Мужчина обречен подвергать ранам свое тело, а женщина — свое сердце.

Голос Элинор слегка дрогнул: возможно, оно и к лучшему, если Джоанна не познает любви, но сегодня проблема состоит не в этом.

— Так или иначе… речь идет не об Адаме. Если ты вступишь в брак, твой муж породнится с нами, получив неоспоримое право распоряжаться нашими людьми в отсутствие Иэна. Он должен будет поклясться в этом!

— Матушка, да вы понимаете, что говорите! Вы предлагаете мне выбрать мужчину, готового принести свою жизнь в обмен на прихоть короля!