Лаура Кинсейл - Охотник за мечтой Страница 2

– Значит, кобыла по кличке Нитка Жемчуга существует! И она затерялась где-то на Аравийском полуострове. Нужен подходящий агент, который согласился бы взяться за ее поиски. Быть может, вы просто дадите совет, какой человек нам нужен и где его найти?

– В письме сказано, что более быстрой лошади никогда не было на свете! – просиял сэр Джон. – Вы, наверное, слышали, что в прошлом году Греш и я купили Ночной Ветер. Это молния! Он побьет любую лошадь на скачках! И у него чистая кровь, его отделяют всего три поколения от древней восточной линии. В стране нет чистокровной кобылы, которая может подойти ему, но если нам удастся заполучить Нитку Жемчуга, я уверен, мы получим породу, которой мир еще не видывал.

– Мы ничего не пожалеем, чтобы найти ее, – объявил лорд Грешем.

– Не существует даже отдаленной надежды, что вы сможете найти ее, поверьте мне, – закончил разговор виконт и, откинувшись в кресле, снова открыл книгу.

– Но если вы говорите, что документ скорее всего подлинный, что письмо… – Сэр Джон вдруг резко оборвал себя, увидев вновь пришедшего элегантного джентльмена, остановившегося за креслом лорда Уинтера.

– Естественно, что я нашел тебя здесь, – холодно произнес мужчина.

Лицо виконта Уинтера нисколько не изменилось, по голосу он сразу узнал своего отца. Виконт отложил книгу и встал поприветствовать его.

– Я в «Клубе путешественников», а не в борделе, – заметил он, протягивая руку графу Белмейну.

Не обращая внимания на приветствие, граф коротко кивнул собеседникам лорда Уинтера. Он был очень похож на сына, за исключением аристократической белизны лица и рук и более хрупкой фигуры человека, предъявляющего гораздо меньше требований к своей физической силе. Он посмотрел на книги, разбросанные у кресла виконта, и в отвращении скривил губы:

– Не сделаешь ли мне одолжение поговорить наедине?

– Как вам будет угодно.

– Тошнотворное место, – заметил граф, направляясь вместе с сыном в уединенный угол библиотеки.

– Можете не приходить сюда, – любезно предложил лорд Уинтер.

– И потерять последний способ поддерживать отношения со своим ненаглядным наследником? Признаюсь, мне следовало бы забыть, как ты выглядишь. Уверен, твоя мать уже так и сделала.

– Увы, мне не повезло, – отозвался «ненаглядный наследник». – Ей удалось поймать меня прямо на Пиккадилли как раз на прошлой неделе, когда она тащила за собой одну из ее необыкновенно скучных дебютанток.

– Как я понимаю, она вынуждена встречаться с тобой на улице, так как ты не считаешь своим долгом навещать ее дома! – уколол сына граф.

– К сожалению, мужество мне изменяет. – Лорд Уинтер бесстрастно взглянул на отца. – Кроме того, у нас нет общих тем для разговора. Меня не интересует меню ее последнего званого вечера или на какой девушке ей особенно хочется меня женить, а ее во мне мало что интересует, кроме моих недостатков. Уверяю вас, тема слишком избитая, чтобы продолжать ее дальнейшее обсуждение.

– Я бы считал, что нормальное отношение сына к матери…

– Ах, все уже давно согласились, что я совершенно ненормальный сын! – с некоторым раздражением перебил его виконт. – Я закажу свой силуэт, чтобы она могла повесить его у себя в гостиной и показывать своим знакомым в доказательство моего существования.

– Очень любезно с твоей стороны, – иронически откликнулся граф. – Но я разыскал тебя не для того, чтобы восхвалять твою исключительную вежливость по отношению к матери. Я только что из зала заседаний Королевского географического общества. Ты будешь иметь удовольствие стать первым, кто увидит список участников экспедиции капитана Росса в Антарктику.

С почти неуловимо изменившимся выражением лица виконт Уинтер смотрел на отца. Граф бросил на стол между ними два сложенных, полураскрывшихся листа бумаги. На одном листе стоял заголовок «Корабль ее величества "Террор"», на другом – «Корабль ее величества "Эребус"», и под каждым заголовком шел список имен. Лорду Уинтеру не было необходимости смотреть списки, он знал – его имени не будет ни на одном листе.

– Кстати, я вспомнил, что у тебя сегодня день рождения, – добавил граф. – Прими мои поздравления.

Лорд Уинтер ничего не сказал, и его лицо снова приняло отрешенное, пустое выражение – выражение скрытой горечи.

– По моим подсчетам, сегодня тебе исполнился тридцать один год, – продолжал отец лорда Уинтера. – Если бы у меня был внук, ему сейчас исполнилось бы десять лет.

Сжав губы, лорд Уинтер опустил темные ресницы.

– Если бы у меня был внук, – тихо сказал граф, – ты, возможно, с моего благословения нашел бы свою могилу во льдах Антарктики. Или в песках своей дорогой Аравийской пустыни, или в каких-нибудь вонючих джунглях – в любом варварском месте, где ты мог бы убить себя.

С нарочитой беззаботностью виконт Уинтер взял со стола списки экспедиций и с демонстративной аккуратностью держал их в руке. Несколько членов клуба, расположившихся в дальних углах библиотеки, подняли головы, а затем снова ревностно углубились в свои книги, а сэр Джон и лорд Грешем усердно занимали себя обсуждением качества клубного хереса.

– Дело в том, – с упрямством продолжал граф, – что, пока ты мой единственный наследник, неженатый и не имеющий детей, я вынужден заботиться о тебе и разрушать те интересные планы, которые ты замышляешь, чтобы довести себя до безвременного конца.

– Твоя отцовская преданность просто героическая, – пробормотал виконт Уинтер, возвращая листы отцу. – Надеюсь, тебе не пришлось продавать слишком много голосов в палате лордов, чтобы получить желаемое. Я думаю, мое исключение из списка экспедиции принесло обществу порядочную сумму?

– На Рождество мы едем в Суонмир, – сообщил граф без всякой связи с предыдущим.

– Не утруждай прислугу проветриванием моей комнаты, я уеду за границу.

Граф Белмейн повернулся лицом к сыну, скрыв улыбкой стиснутые зубы.

– Не бойся, – вежливо ответил он, – я не стану обременять свинопаса от твоего имени.

– Могу я пожелать вам всего доброго? – Лорд Уинтер поклонился.

– Всего доброго. – Граф пошел к выходу, но возле колонн у дверей библиотеки остановился и обернулся. – Желаю тебе веселого дня рождения.

Виконт Уинтер ничего не ответил и, словно окаменев, смотрел на отца застывшим взглядом.

Закончив разговор на довольно ядовитой ноте, граф Белмейн уже собирался уйти. Но посмотрел на холодное красивое лицо сына и, не найдя на нем даже намека на обиду или переживание, не смог окончательно сжечь за собой мосты. Он задал вопрос, показывающий собственную слабость, которая рассердила его самого.