Джулия Бьянки - Демоны да Винчи Страница 2

Он осмотрел бронзовую палочку ключа, отложил его в сторону, поднес свечу к отверстию, осторожно простучал подушечками пальцев крышку и стенки шкатулки. Медный медальон на крышке был много древнее резного камня и напоминал украшение старинного реликвария, в коих было принято хранить кусочки чудотворных мощей и прочие свидетельства чужой святости еще со времен, когда военные походы в Святую землю были обыденным делом для знати. Орнамент из лунных полумесяцев на медальоне обрамляла надпись. Буквы, писанные по-гречески, истерлись от времени, разобрать их оказалось непросто. Беззвучно шевеля губами, Леонардо повторил слова на родном наречии: «Мы странники и путь наш во мраке».

Леонардо не знал, кому принадлежал этот девиз, зато сразу вспомнил, как в одной книге обнаружил руководство по изготовлению тубуса для секретных документов, позаимствованное из работ греческих механиков времен Геродота. Такое хитроумное устройство снабжалось потайным резервуаром из овечьих кишок, заполненных уксусом. Если документ пытались изъять неумелые руки, восковая заглушка, запечатывавшая резервуар, разрушалась, уксус выплескивался на бумаги, повреждая текст.

Но умельцы, способные мастерить подобные вещицы, не перевелись и в наше злое время. Молодой живописец из Генуи, принятый в мастерской мастера Верроккьо, рассказывал собратьям по ремеслу о ревнивце-ювелире, смастерившем для неверной супруги золотое ожерелье из особых звеньев. Стоило ей застегнуть замок, как звенья одно за другим начали смыкаться, диаметр ожерелья уменьшался вдвое прямо на шее обреченной женщины, и бедняжка умерла от удушья. Впрочем, возможности осмотреть смертоносное украшение лично живописцу так и не представилось — ожерелье было расплавлено по решению судьи, дабы не искушать прочих супругов.

Сер Пьеро сидел в своем кресле прямо напротив сына и молча наблюдал за его манипуляциями. Вот левая рука Леонард потянулась к угольному карандашу и книжке для набросков, он стал заполнять страничку набросками справа налево. Как только не бились учителя, но так и не выучили мальчишку писать по-человечески! Нотариус нетерпеливо поглаживал головы львов, вырезанных на подлокотниках кресла:

— Святые угодники! Эдак ты до самой Пасхи провозишься, а доверитель торопится!

— Имейте немного терпения…

Молодой человек продолжал разглядывать собственный набросок: выходило, что в недрах шкатулки таится маленькая пружинка, колесико с насечками и кусочек пирита или кремния — как в обычном огниве. Ключик сжимает пружинку, колесико поворачивается и высекает искры [2]. Если внутри хранится бумага, искры сильно навредят. Нет, эту шкатулку при помощи ключа не открыть — замок всего лишь хитрая ловушка. Значит, есть другой способ — должна быть потайная кнопка, которая позволит пружинке подбросить крышку вверх. Леонардо прикрыл глаза и в который раз ощупал боковые стенки — пальцы остановились на двух округлых выпуклостях, симметрично расположенных по обе стороны шкатулки, и одновременно сильно надавили на них.

Механизм испуганно всхлипнул, крышка подпрыгнула вверх, он хотел было открыть шкатулку и заглянуть внутрь, но отец быстро перехватил его запястье. Несмотря на подагру, рука сера Пьеро сохранила завидную твердость.

— Нет, Лео! Этого нельзя! Я гарантировал доверителю, что никто не станет любопытствовать содержимым. — Он сурово вскинул бровь. — Скажи, как ты сделал это?

— Это секрет, который я готов сообщить только вашему доверителю лично. Так и передайте.

Сер Пьеро вытащил золотой флорин, несколько раз провернул в пальцах, добавил к нему второй, вздохнул и вернул обе монеты в свой кошель:

— Передать доверителю? Будет с него, что шкатулка открыта. — Почтенный нотариус быстро выложил высокий столбик из серебряных монет и пододвинул сыну. — Вот, прими за беспокойство, Леонардо. Больше я тебя не задерживаю, возвращайся к своим приятелям, развлекайтесь, пока на дворе праздник!

Он поднялся из-за стола, взял шкатулку, с почтительностью придерживал крышку так, чтобы она не захлопнулась снова, и покинул кабинет. Леонардо не пересчитывая смахнул ливры [3]в кожаный кошель, одним выдохом задул свечи и направился к двери, громко цокая каблуками, однако не вышел сразу, а замер в дверном проеме.

Глава 2

Никакой настоятельной надобности присоединяться к приятелям Леонардо не испытывал — он и так прекрасно знал, как развлекаются в боттеге. Наверняка продолжают превращать юного красавчика Джованни в девицу. Однако не следует думать, что стезя колдунов или сводников привлекала подручных мастера Верроккьо больше, чем артистическое поприще. Просто все они были людьми молодыми и жизнелюбивыми, относились к деньгам со свойственным возрасту легкомыслием и постоянно оказывались в долгах. За кредитами им приходилось обращаться к достопочтенному сеньору Саверио да Грандино, состоятельному торговцу, хорошо известному скупостью и показным благочестием. Хуже греха не разыграть такого напыщенного типа в карнавальную пору! Живописцы сговорились и вскладчину наняли красавчика-модельщика Джованни с намерением переодеть оного девицей и подослать искушать старого ханжу, а потом насладиться отчаянными воплями купчишки, когда объект его вожделения предстанет, что называется, в голом виде.

Благо никаких дополнительных затрат для трансформации юноши в деву не требовалось — платья для моделей, покрывала и накидки, с которых рисовали драпировки, белила, алебастр, угольные карандаши, кармин имелись в мастерской в достаточных количествах, в умелых руках художников они вполне могли заменить куда более дорогостоящие средства, употребляемые дамами для украшения собственной внешности. Леонардо улыбнулся — даже его почтенный родитель чуть шею не свернул, оглядываясь вслед лжедевице, значит, получилось вполне правдоподобно и розыгрыш пройдет наилучшим образом! Воображение услужливо представило ему картину посрамления негоцианта, гогот и крики, потоки вина, которые будут выпиты в ближайшей таверне — ничего увлекательного в этом не было. Сейчас его гораздо больше интересовало другое…

… Он замер, слившись с темнотой, и старательно втянул носом воздух, снова уловил едва ощутимый аромат рюа greca — колофонской смолы, иначе именуемой канифолью. Леонардо явственно почувствовал этот запах, хорошо знакомый всякому, кто хоть раз готовил прозрачные лаки, когда щелкнул замок сундучка, и теперь терзался любопытством. Средства на основе колофонской смолы используют также для пропитки старинных пергаментов. Возможно, в сундучке был сокрыт древний манускрипт? Что еще за ценность заслужила быть спрятанной в столь хитроумном устройстве, и какое лицо, не скупясь, оплатило хлопоты первого нотариуса города — приходившегося ему отцом — в праздничный день?